– Я вашего пола не мыла! Ясно вам? Не мыла! Не мыла!
Треснула дверь, ведущая из кухни в переднюю, хлопнула дверь, ведущая из передней на лестницу. Оставшиеся в кухне молчали по крайней мере минуту.
– Что за характер все-таки! – вздохнула мама.
Папа посмотрел на Люсю:
– Люська, а ты, случайно, не того... пол не мыла?
Едва только бабушка завела разговор о поле, Люся стала напряженно думать, как ей поступить. Сказать, что это она вымыла пол? Но тогда ее спросят, зачем она это сделала. Сказать, что ей захотелось помочь бабушке? Но в такую добродетельность едва ли кто-нибудь поверит. Значит, честно рассказать про поломоечную машину? Но тогда придется поведать и о том, как мочили в воде электрополотер, а Люся не была уверена, что бабушка это одобрит.
Пока Заноза раздумывала обо всем этом, Маша уже раскричалась, захлопала дверьми, и Люся поняла, что признаваться в чем-нибудь уже поздно. Она слегка пожала плечами и взглянула на папу с грустным удивлением.
– Ну папа... ну ты скажи, зачем мне это нужно?
Бабушка вздохнула и покачала головой.
– Что я люблю в своих внучках, так это откровенность, – сказала она. – Пол кто-то из них вымыл из каких-то своих тайных побуждений... Хотя бы из вежливости могли бы соврать, что хотели сделать приятное бабушке. Так нет: "зачем мне это нужно", и всё тут!
Заноза пожелала взрослым спокойной ночи и удалилась к себе в комнату. Там она быстренько разделась и юркнула под одеяло. Она еще не спала, когда явилась Маша. Люся притворилась спящей, но потом ей захотелось посмотреть, что поделывает ее сестра. Она открыла один глаз как раз в тот момент, когда Маша, держа в руках чулок, пристально смотрела прямо ей в лицо. Самбо дернула подбородком и погрозила Занозе кулаком, а та быстро закрыла глаз.
Утром Самбо проснулась в прекрасном настроении и даже не вспомнила о вчерашнем разговоре. После обеда Люсе позвонил Клюквин и шепотом сказал, чтобы она вышла во двор.
– У тебя двадцать копеек есть? – спросил он, когда они встретились.
– Есть.
– Тогда давай, а то у меня не хватает. Мы сейчас кишку купим.
– Какую кишку?
– От клизмы... ну, для поломойки нашей. У нас в аптеке такую кишку продают – во всей Москве не найдешь!
И он объяснил, что трубки для клизмы обычно продаются уже нарезанными метра по полтора, а тут он увидел в аптеке огромный моток, от которого продавец может отрезать хоть три метра, хоть пять. Словом, сколько попросишь.
– А как вытирать пол, ты придумал? – спросила Люся.
– Нет, пока не придумал. Мы сегодня знаешь что сделаем? Прицепим кишку к полотеру, а другой конец – к водопроводному крану. Поглядим, как полотер с кишкой работает.
Сначала Люсе показалось, что нетрудно без всяких испытаний представить себе, как будет работать полотер с кишкой. Потом она вспомнила, что ничего не понимает в технике, и решила не перечить Клюквину. Она только спросила, нельзя ли на этот раз произвести испытания у него в квартире, но Клюквин сказал, что у них квартира коммунальная: там на кухне всегда торчит кто-нибудь из соседей.
И снова, оставшись одна, Заноза позвонила по телефону и тихо сказала: "Митька? Иди!" Клюквин явился с кишкой длиною в пять метров, один конец которой они привязали к ручке полотера, а другой с большим трудом надели на водопроводный кран. Снова они водили полотером по мокрому полу, пока от машины не запахло горелым. Клюквин сказал, что вполне удовлетворен испытаниями и что теперь он вплотную приступит к вопросу об откачке воды.
Папа и мама вернулись поздно ночью, а бабушка и Самбо пришли домой еще засветло. Люся была уверена, что бабушка на этот раз не обратит внимания на пол: к ее приходу он уже высох, к тому же он утром был еще совсем чистый. Но вот бабушка ушла на кухню, провела там не больше минуты и вышла оттуда с поджатыми губами и неподвижным лицом. Так она и проходила весь день с поджатыми губами. На внучек она не смотрела, а когда они к ней обращались с чем-нибудь, еле отвечала. Заноза сразу смекнула, в чем дело, и помалкивала, с тревогой поглядывая на старушку.
– Бабушка, чего это с тобой? – наконец спросила она. – Чем ты расстроена?
– Оставь меня в покое, – скорбно и сухо ответила бабушка и удалилась из комнаты.
– Что это с ней?– спросила Маша сестру.
– Ничего не понимаю! – пожала плечами Люся.
И только вечером, когда сестры улеглись спать и потушили свет, бабушка внезапно появилась на пороге.
– Весь день, Машка, ждала, когда ты скажешь правду. И так не дождалась! Ну, не стыдно тебе, Машка, а?
Самбо села на постели:
– Ну где я не сказала правду? Где?
– А помнишь, когда мы встретились во дворе, я тебя спросила: "Ну как, надеюсь, ты сегодня пол не мыла?"
– Ну, я ответила: "Не мыла". И еще я сказала: "Чего вы все пристали ко мне с вашим полом!"
Бабушка покачала головой и подняла указательный палец:
– Вот именно! А я, между прочим, сегодня утром на пол специально чернилами накапала, и именно там, где никто не ходит. А к вечеру все пятна исчезли. Стыдно, Мария!
Бабушка тихонько прикрыла дверь, оставив сестер в полумраке.
Заноза очень быстро сообразила, что сейчас произойдет, и успела приготовиться к обороне. Пока Самбо вставала с постели, пока она, сжав кулаки, шла в одной ночной сорочке к Люсе, та быстро вскочила на кровати, прижалась спиной к стене и широко-широко открыла рот. Самбо поняла, что сейчас раздастся такой визг, что не только домашние сбегутся, но и соседи в стену застучат.
А еще через день Клюквин подошел к Люсе и сказал, что у него есть новая идея: надо сзади привязать к электрополотеру тряпку. Полотер будет мыть пол, а тряпка – вытирать его. Люся уже не рада была, что связалась с изобретателем, но она все-таки впустила его, когда все из дому ушли.
С тряпкой ничего не получилось. Ее то и дело приходилось отцеплять от полотера, чтобы выжать воду. Вечером дела в семье приняли совсем скверный оборот. Бабушка впервые заметила грязные брызги на кафельных стенах и показала их маме. Тут мама, помогавшая бабушке мыть посуду, не выдержала: она брякнула ножи и вилки в мойку и закричала, что это, в конце концов, просто безобразие, что надо быть полной идиоткой, чтобы в тринадцать лет загаживать новую квартиру, которую с таким трудом получили.
В кухню вошел папа. Он только что принял ванну и был одет в пижаму, которая к нему очень шла. Небольшого роста, худощавый, он был сейчас как-то особенно хладнокровен.
– Значит, таким образом, – сказал он сестрам, постукивая мундштуком папиросы по крышке портсигара, – я не хочу оскорблять Марию необоснованными подозрениями: может быть, виновата она, а может быть, Людмила. Так что разбирайтесь между собой сами. Но предупреждаю: если это еще раз повторится, будете наказаны обе. Пусть ту, из-за которой пострадала невиновная, мучает совесть.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25