Как многие кошки, он уловил приближение чего-то нехорошего - приближение смерти в доме. Унюхал, что затевается. И это повергло его в шок.
Седой умолк, и над поляной повисла тишина, которую никто не решался нарушить.
- Николай, это правда? - спросил Алексей Васильевич после паузы.
- Полная правда, - ответил Дашин отец.
- Ну... Ну и ну! - Алексей Васильевич покачал головой. - Такого я даже от тебя не ждал!
- Каслинг! - напомнил Дашин отец. - Это был Каслинг.
- Да, конечно, - кивнул Алексей Васильевич. - И все-таки...
- И все-таки, мне интересно, как парень догадался насчет ипподрома, сказал Дашин отец.
- Сперва мне стало ясно, что вы будете драться с этим Каслингом насмерть, - сказал Седой. - И что это какое-то очень давнее обязательство, очень давнее соглашение. Не было у него никаких сообщников, он был один. Я, как и все, был убежден, что вся история развернется в Измайловском парке. Только я, в отличие от других, догадывался, что это будет не история убийства, а история поединка. Но потом, когда помянули гостиницу "Советскую", я интересу ради поглядел по карте, что есть рядом с ней. И, увидев ипподром, понял: вот оно! Это больше всего соответствует вашему характеру. Во-первых, вы азартны. Многое, что я о вас узнал, да та же самая история с Эйхманом, говорило о том, что вы любите играть на самой грани, что опасные ставки нравятся вам и вас подхлестывают. Да и многое другое, начиная с вашей любви к охоте и с "опелей", которые вы привезли из Германии. Это тоже ведь было вроде ставки или пари - с кем-то или перед самим собой, да? Последние годы вы жили очень тихо. Но ведь где-то вы должны были давать выход азарту, закипающему в вас. Охота - хорошо, но охотой все не исчерпывается. Казино в Москве нет. Играть с друзьями по маленькой - для вас слабовато. В подпольные игорные притоны вы не пойдете, даже если вам удастся их найти. Остается ипподром. И потом, я вспомнил, как Даша пересказывала ваши объяснения, что лучшие Старбусы и Комминаци делались из старых подковных гвоздей, что лошади по-особому "обивают" металл... Даша не только повторяла слово в слово ваши рассказы, она даже интонации ваши невольно воспроизодила - и это были интонации человека, который любит лошадей и разбирается в них. Периодически бывая на ипподроме, вы за эти годы должны были изучить его как свои пять пальцев, узнать все входы и выходы. А ипподром и его окрестности - это множество укромных мест, где никто не помешает двум людям выстрелить друг в друга. И я решил, что надо искать в окрестностях ипподрома. Тем более, что Измайловский парк всем и сразу пришел на ум. А значит, вы должны были придумать что-то более неожиданное. Вот так, мелочь к мелочи все сложилось. Каждая мелочь сама по себе была очень хлипкой, но все вместе они выглядели довольно убедительно... И, как выяснилось, я не ошибся.
- Да, - проговорил Дашин папа. - Да... Это - давняя история. Каслинг... в общем, это он убил одного нашего друга. И я поклялся, что лично разделаюсь с ним. Не мог я отдать его под суд и смотреть со стороны, как его казнят или приговорят к пожизненному заключению! В сорок пятом мы с ним заключили сделку: я отпускаю его и не сдаю властям, а он по первому моему требованию появится для окончательного выяснения отношений. Признаюсь, в этом была и хитрость разведчика. Каслинг должен был уходить приблизительно тем же путем, который наметили себе Эйхман и Борман. И получался чем-то вроде радио-"жучка" поставленного при них. Убив его или отдав под суд, я мог потерять их след, а их поимка была намного важней, чем поимка Каслинга, сами понимаете. Бормана мы то ли упустили, то ли он все же погиб в последний день штурма Берлина, никто до сих пор толком не знает. А вот Эйхман... вы знаете, что случилось с Эйхманом. После поимки Эйхмана у меня руки были развязаны, чтобы разделаться с Каслингом. Но тут возникла другая проблема: после поездки в Аргентину "наверху" приняли решение, что я больше никогда не поеду за границу. И мне оставался один выход: когда представитель центра Симона Визенталя привез мне орден и тайком передал, я скинул ему данные на Каслинга, взяв слово, что они не будут его хватать, а "натравят" на меня. Дня за три до дня больших событий мне позвонил "профессор Плейшнер", как вы его называете: Каслинг в Москве, ищет меня, по броской примете, которую я держал специально для него - два одинаковых "опеля" производства ещё тех, давних времен. Мой собственный маячок был, понимаете? "Профессор Плейшнер" все-таки хотел обсудить со мной возможность того, чтобы я позволил арестовать Каслинга и отдать его под суд. Я отказался, он настаивал на встрече, я предложил такой вариант: пусть он приезжает ко мне, и я передам ему данные, как найти Каслинга в случае моей смерти. Он может заходить в квартиру, если на окне нет венецианской вазочки. Если есть, значит, что-то произошло: либо я уже отправился на встречу с Каслингом, либо наши взяли меня в оборот, почему я встречаюсь с людьми Симона Визенталя, либо другая беда, но заходить в квартиру ему нельзя. А дальше, вы все ошиблись. Никого в квартире не было, кроме меня. Каслинг позвонил мне утром и сообщил, что он в Москве. Мол, где встретимся? Мы договорились, где, и я стал быстро собираться. У меня была мысль, что, если я погибну, то Каслинг, зная, где я живу, может попробовать залезть в квартиру, пошарить в ней. Поэтому я сжег несколько фотографий, которые... Словом, которые до сих пор могли сильно повредить некоторым людям, найди Каслинг эти фотографии. Была у меня идея и израильский орден перепрятать, но я передумал. Он-то никому повредить не мог. Кроме меня, я имею в виду... В общем, я был полность готов, когда услышал, что Даша неожиданно возвращается. Я спрятался в стенном шкафу - да, спрятался от тебя, дочка, потому что, если б ты меня увидела "в полной боевой готовности", ты бы вцепилась в меня с расспросами, и мне пришлось бы туго. Ты поискала меня, выскочила из квартиры, я кинулся к тому окну, что выходит во двор. Увидел, что ты выскочила к своим друзьям - и возвращаешься вместе с ними. Я заметался. Срезал розу, поставил вазочку на подоконник... Дверь квартиры была приоткрыта, чтобы мне лучше был слышен шум лифта и, когда я услышал, что лифт приближается, я рванул из квартиры, не налив в вазочку воды. Но розу я в неё поставил. Видно, роза отлетела в ту щель, в которой вы её нашли, когда Васька сшиб вазочку. Он, вообще, постоянно терся о мои ноги, а потом забился в закуток в прихожей и жалобно глядел на меня: видимо, чуял что-то. Вот так... Я поднялся этажом выше - и, поправляя ремень чехла на плече, умудрился задеть и оторвать пуговицу, которую вы нашли. Потом я спустился вниз, вышел на улицу. На улице меня ждал знакомый жокей с ипподрома, в своей машине. Неважно, кто. Он ведь здесь абсолютно ни при чем.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36