Платайс оглядел ладную фигуру солдата.
— Пойдёшь с нами?
— Туда иль сюда, а посерёдке не высидишь, — уклончиво ответил солдат.
Кондрат Васильевич нахмурился.
— Ты нам загадок не загадывай!
Солдат укоризненно качнул головой.
— Умный, а не понимаешь!.. Унтер — он не слепой: не хуже тебя видел, почему пулемёт не заработал. Туда мне дорожка заказана.
Платайс преглянулся с Кондратом Васильевичем и сказал:
— Я — командир бронепоезда. Сейчас отправка на фронт. Хвостовой пулемёт на выходе из мастерской должен ударить по наружной охране! Задача ясна?
— Так точно, ваше…
— Товарищ командир! — поправил его Платайс,
— Так точно, товарищ командир!
— Фамилия? — спросил Платайс.
— Николай Петров!
— Наводчик Петров! К хвостовому пулемёту бего-ом… марш!
Солдат побежал к заднему вагону бронепоезда.
— Без семнадцати двенадцать! — произнёс Кондрат Васильевич. — Пора!
Платайс по-военному вытянулся перед Круговым.
— Товарищ председатель ревкома! Разрешите вести бронепоезд в бой?
Кондрат Васильевич неумело козырнул, махнул рукой и, обняв Платайса, напутственно похлопал по спине.
Защёлкали, закрываясь, двери бронепоезда. С Кондратом Васильевичем осталось полтора десятка рабочих с винтовками и двумя пулемётами.
— Господин большевик! — спросил у Крутова полковник. — Скажите честно, кто из вас Трясогузка: вы или так называемый барон?
Кондрат Васильевич улыбнулся.
— Скажу честно: для меня это такая же загадка, как и для вас.
Бронепоезд без гудка плавно тронулся с места.
Рабочие распахнули створки ворот. Выпустив большой клуб пара, паровоз прибавил скорость. Последний вагон миновал ворота депо. И сразу же заговорил хвостовой пулемёт георгиевского кавалера. Послышались испуганные крики колчаковцев из внешней охраны. Грохнул пушечный выстрел. Артиллерия бронепоезда открыла огонь по казармам гарнизона.
Опоясалась огнями опушка леса за станцией. В бой вступили партизаны.
Полковник обхватил голову руками и мучительно застонал.
ПОБЕГ
Армия Трясогузки в полном составе томилась в подвале мастерской. Катя сторожила ребят. Она придвинула табуретку к верстаку, под которым был люк в подвал, и уселась на неё. Как Трясогузка ни тужился, он не мог сдвинуть эту тяжесть.
— Вы нас в плен не взяли! Не имеете права! — кричал командир, толкая плечом половицу.
— Мальчики! Дорогие! — отвечала Катя, беспокойно ёрзая на подпрыгивающей табуретке. — Потерпите до утра! Там и постелька есть внизу — поспите!
— Спи сама! — вопил из-под пола Цыган. — Как бандитов, в тюрьму засадили!
— Издевательство настоящее! — вторил ему Мика тонким голосом.
Когда в подвал долетели звуки боя, мальчишки притихли.
— Поняли теперь? — донёсся голос Кати. — Убить могут! А вы — герои, вас охранять приказано!..
Дав несколько артиллерийских залпов по казармам и домам, в которых были сосредоточены основные силы колчаковского гарнизона, бронепоезд вышел за станцию и сделал короткую остановку. Наводчика Петрова переместили к пулемёту рядом с постом командира. Это предусмотрительное распоряжение Платайса оправдало себя уже на следующей станции.
Когда бронепоезд на медленном ходу подошёл к тёмной платформе, впереди загорелся красный глазок семафора — путь на запад был закрыт.
Из вокзала выскочил офицер, крикнул:
— Что там у вас происходит? Мы слышали канонаду!.. И телеграф не работает!
Платайс подмигнул Петрову. Георгиевский кавалер высунулся из двери вагона так, чтобы видны были кресты.
— Это мы, ваше благородие, партизан пугнули! Обнаглели: подошли к самому городу и телеграфные столбы повалили!
— Ну и что? — тревожно спросил офицер.
— Не беспокойтесь! Добивают их наши! — ответил Петров.
В подтверждение его слов с востока долетела приглушённая расстоянием пулемётная очередь.
Красный глаз сменился зелёным. Бронепоезд снова двинулся к фронту.
А бой в городе ещё продолжался. Остатки колчаковского гарнизона, преследуемые партизанами и рабочей дружиной, откатились к окраине и залегли в канаве за мастерской жестянщика. Длинными очередями строчил пулемёт, прижимая наступающих к земле.
Командир отряда Торгашов выслал две группы партизан в обход колчаковцев. Стрельба разгорелась и на флангах. Мастерская попала под перекрестный огонь. Со звоном полетели выбитые пулями стекла.
Катя отбросила ногой табуретку и упала на пол.
— Спускайся сюда! — услышала она горячий шёпот Трясогузки.
— Ничего! — ответила Катя. — Сейчас наши заберут их в плен!
Но пулемёт колчаковцев продолжал строчить, пока дружное «ура» не заглушило его. Партизаны и рабочие бросились в атаку. Звуки стрельбы стали отдаляться. На пустыре стонали раненые.
Катя выглянула из окна. Недалеко от крыльца лежал партизан. Чуть подальше — ещё двое. На доске, перекинутой через лужу, сидел рабочий и зубами затягивал на руке жгут.
Сдёрнув с окна занавеску, Катя выбежала из мастерской.
Не прошло и минуты, как приподнялась половица. В тёмной щели блеснули три пары любопытных и немножко испуганных глаз.
— Ушла! — шепнул Трясогузка. — Нажимай!
Общими усилиями доска с верстаком была сдвинута в сторону. Мальчишки на четвереньках добрались до окна. Перестрелка долетала откуда-то из леса. Катя перевязывала партизана, лежавшего у крыльца.
— Тикаем! — предложил Цыган.
— Куда? — удивился Мика.
— В штаб! Там нас никто не найдёт!
— От своих прятаться? — спросил Мика. — Город теперь наш! Теперь все по-честному будет!
— А продовольствие? — забеспокоился Цыган.
— Передадим Советской власти!
— Склад передадим! — согласился Трясогузка. — А сами?
— Чего сами? — не понял Мика.
— Армию что, распустим? — гневно спросил Трясогузка. — Вместо командира нянька у вас будет! Сопельки вытирать! За ручку водить!
Мику эта перспектива не огорчила.
— Зато она драться не будет! — сказал он.
— Эх ты! — уничтожающе произнёс Трясогузка и вдруг изменил тон: — А хочешь, я откажусь от командира? Не очень-то мне это нужно! Все будём бойцами! Ни одного леща не отпущу!
Цыган недоверчиво улыбнулся.
— А если отпустишь? — спросил Мика.
— Руби мне руку! Разрешаю! — воскликнул Трясогузка, но, подумав, добавил: — Нет! Руку, пожалуй, не стоит! Рука ещё пригодится: Колчак-то жив! Да мы только в одном городе и победили! А знаешь, сколько городов беляки заняли? Говорят, они и в Крыму сидят, жрут твои ананасы и косточки в море выплёвывают!
Эту речь командир произнёс специально для Мики. Трясогузка знал, что Цыган легче переносит жизнь беспризорника.
Главное — уговорить Мику, и тогда армия не распадётся.
Нарисованная командиром картина поразила Мику. Он представил себе, как беляки едят ананасы. Для больной матери отец не мог достать эти чудодейственные фрукты, а беляки объедаются ими!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56