— Ты тут ни при чем.
— Как я посмотрю ему в глаза? Как я посмотрю в глаза любому из вас? Ты хотела остаться у миссис Притчет — а я тебя затащил сюда… попался на удочку этой психопатки!
— Не терзай себя, Джек. Это ничего не даст.
— Нет конечно. Ничего не даст.
— Я сварю кофе.
С порога кухни она повернула к мужу грустное лицо:
— Тебе кофе с коньяком?
— Да, да. Прекрасно!..
Вымученно улыбнувшись, она ушла на кухню. И какое-то время было тихо.
Затем раздался пронзительный визг.
Джек в тот же миг был на ногах; пулей пролетев коридор, он замер на пороге кухни.
Сначала он ничего не смог разобрать; Марша, прислонившись к столу, частично закрывала обзор… И только подойдя к ней вплотную, он разглядел — зрелище впилось в его мозг, как раскаленное шило в маргарин. Джек закрыл глаза, вцепился в Маршу и потащил ее прочь. Он зажал ей рот ладонью, визг женщины перешел в тихий стон. Джек и сам едва не орал от ужаса, собрав всю волю в кулак и балансируя на грани истерики.
Мисс Рейсс терпеть не могла котов и кошек, считая их тварями злокозненными и вредными.
В кухне на полу издыхал Прыг-Балда. Неведомая сила вывернула бедное животное нутром наружу… но кот все еще оставался жив. Кошмарное месиво продолжало функционировать; милая дама конечно же позаботилась об этом. Она не собиралась дарить своим врагам легкую смерть. Дрожа и пульсируя обнаженными сосудами, сверкая влажными внутренностями, кровавый ком костей и мяса слепо тащился через кухню. Наверное, этот шизоидный путь изувеченного кота продолжался довольно долго — с момента возникновения реальности мисс Рейсс. За три с половиной часа агонизирующий комок плоти прополз полкухни.
— Но он не должен, — сквозь рыдания выла Марша, — он не может быть живым!..
Метнувшись во двор, Джек схватил совковую лопату, подцепил страшный груз и вынес его на задворки. Моля Бога о скорейшем избавлении от мук несчастного животного, Джек наполнил водой большое ведро и опустил туда дрожащую массу.
Даже в столь плачевном состоянии кот упорно пытался выбраться из воды. Но в конце концов с последней конвульсией погрузился на дно и расстался с жизнью.
Гамильтон сжег останки, торопливо вырыл яму и закопал их. Спрятав инструменты и умывшись, он вернулся в дом.
Прошло всего несколько минут, но Джеку показалось, что минула целая вечность. Марша тихо сидела в гостиной, обхватив руками колени, и отрешенно смотрела куда-то в пространство. Когда Джек оказался рядом, она не подняла глаз.
— Милая… — позвал он.
— Кончено?
— Кончено. Он умер. Можно только радоваться, он теперь недосягаем.
Никто больше не причинит ему боли.
— Даже завидно. За нас-то она еще не принималась.
— Она ведь кошек ненавидит, а к нам, надеюсь, подобных чувств не питает. Марша повернулась к мужу.
— Вспомни, что ты ей сказал тогда ночью! Ты испугал ее. И она это наверняка запомнила.
— Да, верно. Она ничего не забывает.
Джек вернулся на кухню и сам приготовил кофе. Он уже разливал его по чашкам, когда тихо вошла Марша и стала доставать сливки и сахар.
— Вот в этом и заключается ответ, — проговорила она.
— На какой вопрос?
— На вопрос, можно ли нам жить. И. ответ — отрицательный. Хуже чем отрицательный.
— Хуже отрицательного ничего не бывает, — вяло возразил Джек, сам прекрасно понимая, насколько неубедительно звучат его слова.
— Она нездорова, да?
— По-видимому. Паранойя плюс мания преследования. Все, что зацепит ее лягушачий взгляд, тут же становится звеном в цепи всеобщего заговора.
— Но теперь, — вздохнула Марша, — ей не о чем беспокоиться. Потому что она, впервые в жизни, может сокрушить любой заговор.
Прихлебывая обжигающий кофе, Гамильтон рассуждал:
— Думаю, она действительно верит, что создала копию истинного мира. По крайней мере своего. Боже правый, ее истинный мир запросто переплюнет самый лютый бред алкоголика или наркомана!
Он с минуту помолчал, затем продолжил:
— То, что она сотворила с котом… Маньячка, очевидно, решила, что с ней проделали бы то же самое, попадись она в лапы воображаемых врагов. Натуральная фобия. Она свято верит, что все решается именно таким способом.
Поднявшись, Джек обошел комнаты и занавесил окна. Солнце уже село.
Пустынные улицы окутала темнота.
Джек открыл ящик стола, достал пистолет 45-го калибра и принялся набивать обойму.
— Она глубоко заблуждается в собственном всевластии.
Он сунул оружие во внутренний карман пальто. Пальто оттопырилось бугром на груди.
Марша грустно улыбнулась:
— Ты похож на бандита.
— Я частный детектив.
— А где твоя секретарша с шикарным бюстом?
— Это ты, — улыбнулся Джек.
Марша застенчиво подняла руки.
— А я все гадаю: заметит муженек, что жена… в норме?
— Уже заметил.
— И как?.. — лукаво спросила она.
— Придется терпеть. Как в старые добрые времена.
— Так странно… Чувствую себя почти толстухой.
Плотно сжав губы, Марша прошлась по кругу.
— Тебе не кажется, что я снова привыкну? Но все равно ощущение странное… Эдит Притчет здорово заморочила мне голову.
Гамильтон с иронией ответил:
— Это в прошлом. Теперь нас несет по другой колее.
Стыдливо пряча свою радость. Марша предпочла не расслышать последнюю фразу.
— Давай, Джек, спустимся вниз! В нашу музыкальную комнату. Там можно… расслабиться и послушать музыку.
Подойдя вплотную к Джеку, она положила свои маленькие ладошки мужу на плечи:
— Пойдем?
Джек резко отстранился:
— В другой раз.
Оскорбленная и удивленная. Марша опустила руки:
— В чем дело?
— А ты не помнишь?
— О!.. — Она кивнула. — Та девица, официантка… Но ведь она исчезла! Когда вы с ней были там.
— Она не официантка.
— Вероятно, да.
Лицо Марши посветлело:
— В конце концов она же вернулась! Так что все в порядке. Разве нет? И знаешь, Джек… — Она с надеждой заглянула ему в глаза. — Я не обижаюсь из-за нее. Я понимаю…
Джек так толком и не понял, раздражает или забавляет его это странное признание.
— Что же именно ты понимаешь?
— Ну, как… ты чувствовал себя тогда. В том смысле, что к ней это не имело никакого отношения; она была всего лишь предлогом. Ты выражал протест.
Гамильтон привлек Маршу к себе:
— Ты невероятно широко мыслящая натура!
— Я считаю, что на вещи надо смотреть по-современному, — важно заявила Марша.
— Рад это слышать.
Высвободившись из объятий. Марша игриво потянула Джека за ворот рубашки.
— Ну, пойдем?.. Ты так давно не крутил для меня пластинки… Я жутко ревновала, когда вы вдвоем отправились вниз… Давай послушаем что-нибудь из наших любимых!
— Ты имеешь в виду Чайковского? Ты всегда ставишь его, когда говоришь о «наших любимых».
— Иди включи свет и отопление. Чтоб было светло, тепло и уютно. Тогда я и приду. Джек склонился и поцеловал ее в губы.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60
— Как я посмотрю ему в глаза? Как я посмотрю в глаза любому из вас? Ты хотела остаться у миссис Притчет — а я тебя затащил сюда… попался на удочку этой психопатки!
— Не терзай себя, Джек. Это ничего не даст.
— Нет конечно. Ничего не даст.
— Я сварю кофе.
С порога кухни она повернула к мужу грустное лицо:
— Тебе кофе с коньяком?
— Да, да. Прекрасно!..
Вымученно улыбнувшись, она ушла на кухню. И какое-то время было тихо.
Затем раздался пронзительный визг.
Джек в тот же миг был на ногах; пулей пролетев коридор, он замер на пороге кухни.
Сначала он ничего не смог разобрать; Марша, прислонившись к столу, частично закрывала обзор… И только подойдя к ней вплотную, он разглядел — зрелище впилось в его мозг, как раскаленное шило в маргарин. Джек закрыл глаза, вцепился в Маршу и потащил ее прочь. Он зажал ей рот ладонью, визг женщины перешел в тихий стон. Джек и сам едва не орал от ужаса, собрав всю волю в кулак и балансируя на грани истерики.
Мисс Рейсс терпеть не могла котов и кошек, считая их тварями злокозненными и вредными.
В кухне на полу издыхал Прыг-Балда. Неведомая сила вывернула бедное животное нутром наружу… но кот все еще оставался жив. Кошмарное месиво продолжало функционировать; милая дама конечно же позаботилась об этом. Она не собиралась дарить своим врагам легкую смерть. Дрожа и пульсируя обнаженными сосудами, сверкая влажными внутренностями, кровавый ком костей и мяса слепо тащился через кухню. Наверное, этот шизоидный путь изувеченного кота продолжался довольно долго — с момента возникновения реальности мисс Рейсс. За три с половиной часа агонизирующий комок плоти прополз полкухни.
— Но он не должен, — сквозь рыдания выла Марша, — он не может быть живым!..
Метнувшись во двор, Джек схватил совковую лопату, подцепил страшный груз и вынес его на задворки. Моля Бога о скорейшем избавлении от мук несчастного животного, Джек наполнил водой большое ведро и опустил туда дрожащую массу.
Даже в столь плачевном состоянии кот упорно пытался выбраться из воды. Но в конце концов с последней конвульсией погрузился на дно и расстался с жизнью.
Гамильтон сжег останки, торопливо вырыл яму и закопал их. Спрятав инструменты и умывшись, он вернулся в дом.
Прошло всего несколько минут, но Джеку показалось, что минула целая вечность. Марша тихо сидела в гостиной, обхватив руками колени, и отрешенно смотрела куда-то в пространство. Когда Джек оказался рядом, она не подняла глаз.
— Милая… — позвал он.
— Кончено?
— Кончено. Он умер. Можно только радоваться, он теперь недосягаем.
Никто больше не причинит ему боли.
— Даже завидно. За нас-то она еще не принималась.
— Она ведь кошек ненавидит, а к нам, надеюсь, подобных чувств не питает. Марша повернулась к мужу.
— Вспомни, что ты ей сказал тогда ночью! Ты испугал ее. И она это наверняка запомнила.
— Да, верно. Она ничего не забывает.
Джек вернулся на кухню и сам приготовил кофе. Он уже разливал его по чашкам, когда тихо вошла Марша и стала доставать сливки и сахар.
— Вот в этом и заключается ответ, — проговорила она.
— На какой вопрос?
— На вопрос, можно ли нам жить. И. ответ — отрицательный. Хуже чем отрицательный.
— Хуже отрицательного ничего не бывает, — вяло возразил Джек, сам прекрасно понимая, насколько неубедительно звучат его слова.
— Она нездорова, да?
— По-видимому. Паранойя плюс мания преследования. Все, что зацепит ее лягушачий взгляд, тут же становится звеном в цепи всеобщего заговора.
— Но теперь, — вздохнула Марша, — ей не о чем беспокоиться. Потому что она, впервые в жизни, может сокрушить любой заговор.
Прихлебывая обжигающий кофе, Гамильтон рассуждал:
— Думаю, она действительно верит, что создала копию истинного мира. По крайней мере своего. Боже правый, ее истинный мир запросто переплюнет самый лютый бред алкоголика или наркомана!
Он с минуту помолчал, затем продолжил:
— То, что она сотворила с котом… Маньячка, очевидно, решила, что с ней проделали бы то же самое, попадись она в лапы воображаемых врагов. Натуральная фобия. Она свято верит, что все решается именно таким способом.
Поднявшись, Джек обошел комнаты и занавесил окна. Солнце уже село.
Пустынные улицы окутала темнота.
Джек открыл ящик стола, достал пистолет 45-го калибра и принялся набивать обойму.
— Она глубоко заблуждается в собственном всевластии.
Он сунул оружие во внутренний карман пальто. Пальто оттопырилось бугром на груди.
Марша грустно улыбнулась:
— Ты похож на бандита.
— Я частный детектив.
— А где твоя секретарша с шикарным бюстом?
— Это ты, — улыбнулся Джек.
Марша застенчиво подняла руки.
— А я все гадаю: заметит муженек, что жена… в норме?
— Уже заметил.
— И как?.. — лукаво спросила она.
— Придется терпеть. Как в старые добрые времена.
— Так странно… Чувствую себя почти толстухой.
Плотно сжав губы, Марша прошлась по кругу.
— Тебе не кажется, что я снова привыкну? Но все равно ощущение странное… Эдит Притчет здорово заморочила мне голову.
Гамильтон с иронией ответил:
— Это в прошлом. Теперь нас несет по другой колее.
Стыдливо пряча свою радость. Марша предпочла не расслышать последнюю фразу.
— Давай, Джек, спустимся вниз! В нашу музыкальную комнату. Там можно… расслабиться и послушать музыку.
Подойдя вплотную к Джеку, она положила свои маленькие ладошки мужу на плечи:
— Пойдем?
Джек резко отстранился:
— В другой раз.
Оскорбленная и удивленная. Марша опустила руки:
— В чем дело?
— А ты не помнишь?
— О!.. — Она кивнула. — Та девица, официантка… Но ведь она исчезла! Когда вы с ней были там.
— Она не официантка.
— Вероятно, да.
Лицо Марши посветлело:
— В конце концов она же вернулась! Так что все в порядке. Разве нет? И знаешь, Джек… — Она с надеждой заглянула ему в глаза. — Я не обижаюсь из-за нее. Я понимаю…
Джек так толком и не понял, раздражает или забавляет его это странное признание.
— Что же именно ты понимаешь?
— Ну, как… ты чувствовал себя тогда. В том смысле, что к ней это не имело никакого отношения; она была всего лишь предлогом. Ты выражал протест.
Гамильтон привлек Маршу к себе:
— Ты невероятно широко мыслящая натура!
— Я считаю, что на вещи надо смотреть по-современному, — важно заявила Марша.
— Рад это слышать.
Высвободившись из объятий. Марша игриво потянула Джека за ворот рубашки.
— Ну, пойдем?.. Ты так давно не крутил для меня пластинки… Я жутко ревновала, когда вы вдвоем отправились вниз… Давай послушаем что-нибудь из наших любимых!
— Ты имеешь в виду Чайковского? Ты всегда ставишь его, когда говоришь о «наших любимых».
— Иди включи свет и отопление. Чтоб было светло, тепло и уютно. Тогда я и приду. Джек склонился и поцеловал ее в губы.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60