Паркет устлан ковром из окурков. Бармен, вяло возивший по прилавку грязной тряпкой, кивнул Макфифу, когда компания усаживалась.
— Эх, хорошо дать отдых ногам, — вздохнул Макфиф.
— Пиво все будут? — спросил Лоуз. Получив подтверждение, он отошел к бару.
— Далеко мы забрались, — грустно сказала Марша, высвобождаясь из рукавов пальто. — Я, кажется, здесь ни разу не была. Вернулся Лоуз с четырьмя бутылками «Золотой пены» в руках.
— Угощайтесь!
— Ты ничего не замечаешь? — спросил Джек. — Взгляни-ка на детей!
В тускло освещенных нишах вдоль стен расположились подростки. Джек с удивлением увидел, как юная девчушка, явно не старше четырнадцати, прошла к стойке. Это что-то новенькое! Старый истинный мир показался Джеку некой давно забытой сказкой, смутным воспоминанием детства. Но и теперешняя дурная реальность расплывалась остатками сна. Она дрожала, как марево, как оптический обман. Бар, ряды бутылок и стаканов при рассеянном взгляде превращались в зыбкую тень. Все таяло, растворяясь в дыму и сумерках; Джек даже не мог разглядеть дальнюю стену кабака. Привычные неоновые значки туалетов и те стали неразличимы.
Прищурившись, Джек выглядывал из-под руки. Где-то далеко, за столами, за нечесаными головами пьяниц, светилась красная полоска…
— Что там написано? — показал он Лоузу.
Лоуз напрягся, зашевелил губами.
— Как будто «аварийный выход».
И подумав, добавил:
— Я видел это на стене «Мегатрона». По-моему, пожарный спуск.
— Да нет! — высказался Макфиф. — Обыкновенный сортир.
— Это у тебя ложная память, — бросил ему Гамильтон.
— А почему, кстати, дети пьют? — спросил Лоуз. — И сигареты курят…
— Издержки аморальной системы, — пояснил Джек. — Кока-кола, наркотики, алкоголь и секс. А вместо школы, наверно, они работают на урановых рудниках. — Он не сумел скрыть горечь в голосе:
— Подрастут — станут гангстерами.
— Чикагскими, заметь! — подлил масла в огонь Лоуз.
— Потом наденут военную форму и будут расстреливать фермеров и жечь их хижины. В такой уж стране мы живем. Заповедник убийц и эксплуататоров.
Повернувшись к жене, Джек спросил саркастически:
— Не так ли, дорогая? Дети курят наркотики, у буржуев руки по локоть в крови, а бездомные роются на помойках…
— Вон идет твоя подруга, — тихо прошипела Марша.
— Моя?.. — Гамильтон с удивлением обернулся.
Сквозь толчею торопливо пробиралась стройная, гибкая блондинка.
Чувственный ротик полураскрыт, буйная копна волос лихо спадает на плечи. Сначала Джек не узнал ее. Она была одета в блузку с низким вырезом. Лицо лоснилось от обильной косметики. Юбка в обтяжку соблазнительно подчеркивала округлые формы. Роскошный бюст вздрагивал при каждом шаге. Джеку ударил в ноздри сложный букет запахов — аромат духов и разгоряченного женского тела. В голове сразу закружились столь же сложные воспоминания.
— Привет. — У Силки оказался низкий, хрипловатый голос.
Она склонилась и чуть ткнула губами Джека в висок.
— Я ждала тебя.
Гамильтон смущенно поднялся и предложил ей стул.
— Спасибо. — Усевшись рядом, Силки обвела взглядом присутствующих. — Привет всей честной компании!
— Могу я задать вам один вопрос? — холодно обратилась к ней Марша.
— Разумеется.
— Какого размера вы носите лифчик?
Не моргнув глазом. Силки спокойно задрала блузку так, что обнажились великолепные груди.
— Вас удовлетворяет мой ответ?..
Марша густо покраснела.
С беззастенчивым, мальчишеским восторгом Джек глазел на невероятных размеров женские груди.
— Полагаю, что лифчики — буржуйская выдумка для обмана простого народа.
— Кто бы говорил о народе! — слабо возразила Марша; только что увиденное зрелище явно лишило ее душевного равновесия. — Тебе, должно быть, нелегко поднимать вещи, когда ты их роняешь, — сказала она девице.
— В коммунистическом обществе, — объявил Лоуз, — пролетариату нечего ронять!
Силки рассеянно улыбалась, касаясь своих обнаженных грудей длинными тонкими пальчиками. Затем, пожав плечами, она опустила блузку, расправила рукава и положила руки на стол:
— Что новенького?
— Большая битва на дороге, — сообщил Гамильтон. — Кровожадный Уолл-стрит против героического, самозабвенно распевающего гимны рабочего класса.
Силки с сомнением посмотрела на Джека:
— И чья взяла?
— Честно говоря, почти вся фашистская шакалья стая погребена под горящими лозунгами.
— Смотри! — вдруг показал на что-то Лоуз. — Видишь, вон там?
В углу бара стоял автомат, продающий сигареты.
— Помнишь, а?
— Еще бы.
— И тот тоже на месте. — Лоуз ткнул пальцем в другой угол, на леденцовый автомат, едва различимый в табачном дыму. — Помнишь, что мы сотворили с ним?
— Конечно. Заставили агрегат выдавать французский коньяк высшего качества.
— …И собирались изменить мир, — вдохновенно продолжил Лоуз. — Подумай только, Джек, что мы могли бы сотворить!
— Думаю, думаю…
— Производили бы любой продукт, все что душа пожелает! Да, вот это был способ производства!
— Принцип божественной отрыжки. Или принцип размножения посредством чуда, — кивнул Гамильтон. — В этой свихнувшейся реальности чудо здорово бы пригодилось.
— Мы бы переплюнули коммунистов, — поддержал его Лоуз. — Им приходится вкалывать до седьмого пота. А нам бы нужен был только этот бар.
— И немного трубок из-под неона, — напомнил Джек.
— Ты говоришь так печально, — забеспокоилась Силки. — Что-нибудь случилось?
— Ничего, — кратко ответил Гамильтон. — Ровным счетом ничего.
— Может, я могу помочь?
— Нет. — Он слегка улыбнулся. — Но все равно спасибо.
— Если хочешь, пойдем на второй этаж и ляжем в кроватку. — Она с готовностью сдвинула юбку, обнажая пухлые ляжки. Джек похлопал ее по руке.
— Ты хорошая девчонка. Но это не поможет.
— Уверен? — Она призывно подалась вперед. Груди ее в этот момент напоминали два тяжелых штурмовика, идущих на таран.
— Как-нибудь… в другой раз.
— Какая милая беседа! — Марша состроила презрительную гримасу.
— Мы просто дурачимся, — мягко сказал ей Джек. — Не обижайся, пожалуйста.
— Смерть мировому капиталу! — торжественно рыгнув, провозгласил Лоуз.
— Вся власть — рабочему классу! — тут же откликнулся Гамильтон;
— За народную демократию! — продолжил Лоуз.
— За Союз Советских Социалистических Штатов.
Оторвавшись от пивных кружек, рабочие за стойкой хмуро глянули в их сторону.
— Потише, олухи! — просипел Макфиф.
— Слушайте, слушайте! — кричал Лоуз, стуча по столу перочинным ножом.
Открыв лезвие, он угрожающе выставил его. — Я сдеру шкуры с хищников Уолл-стрит!
Джек с подозрением смерил его взглядом:
— Негры не носят ножей. Это клевета буржуазии.
— А я ношу.
— Тогда ты не негр. Ты — бывший негр, предавший свою религию.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60
— Эх, хорошо дать отдых ногам, — вздохнул Макфиф.
— Пиво все будут? — спросил Лоуз. Получив подтверждение, он отошел к бару.
— Далеко мы забрались, — грустно сказала Марша, высвобождаясь из рукавов пальто. — Я, кажется, здесь ни разу не была. Вернулся Лоуз с четырьмя бутылками «Золотой пены» в руках.
— Угощайтесь!
— Ты ничего не замечаешь? — спросил Джек. — Взгляни-ка на детей!
В тускло освещенных нишах вдоль стен расположились подростки. Джек с удивлением увидел, как юная девчушка, явно не старше четырнадцати, прошла к стойке. Это что-то новенькое! Старый истинный мир показался Джеку некой давно забытой сказкой, смутным воспоминанием детства. Но и теперешняя дурная реальность расплывалась остатками сна. Она дрожала, как марево, как оптический обман. Бар, ряды бутылок и стаканов при рассеянном взгляде превращались в зыбкую тень. Все таяло, растворяясь в дыму и сумерках; Джек даже не мог разглядеть дальнюю стену кабака. Привычные неоновые значки туалетов и те стали неразличимы.
Прищурившись, Джек выглядывал из-под руки. Где-то далеко, за столами, за нечесаными головами пьяниц, светилась красная полоска…
— Что там написано? — показал он Лоузу.
Лоуз напрягся, зашевелил губами.
— Как будто «аварийный выход».
И подумав, добавил:
— Я видел это на стене «Мегатрона». По-моему, пожарный спуск.
— Да нет! — высказался Макфиф. — Обыкновенный сортир.
— Это у тебя ложная память, — бросил ему Гамильтон.
— А почему, кстати, дети пьют? — спросил Лоуз. — И сигареты курят…
— Издержки аморальной системы, — пояснил Джек. — Кока-кола, наркотики, алкоголь и секс. А вместо школы, наверно, они работают на урановых рудниках. — Он не сумел скрыть горечь в голосе:
— Подрастут — станут гангстерами.
— Чикагскими, заметь! — подлил масла в огонь Лоуз.
— Потом наденут военную форму и будут расстреливать фермеров и жечь их хижины. В такой уж стране мы живем. Заповедник убийц и эксплуататоров.
Повернувшись к жене, Джек спросил саркастически:
— Не так ли, дорогая? Дети курят наркотики, у буржуев руки по локоть в крови, а бездомные роются на помойках…
— Вон идет твоя подруга, — тихо прошипела Марша.
— Моя?.. — Гамильтон с удивлением обернулся.
Сквозь толчею торопливо пробиралась стройная, гибкая блондинка.
Чувственный ротик полураскрыт, буйная копна волос лихо спадает на плечи. Сначала Джек не узнал ее. Она была одета в блузку с низким вырезом. Лицо лоснилось от обильной косметики. Юбка в обтяжку соблазнительно подчеркивала округлые формы. Роскошный бюст вздрагивал при каждом шаге. Джеку ударил в ноздри сложный букет запахов — аромат духов и разгоряченного женского тела. В голове сразу закружились столь же сложные воспоминания.
— Привет. — У Силки оказался низкий, хрипловатый голос.
Она склонилась и чуть ткнула губами Джека в висок.
— Я ждала тебя.
Гамильтон смущенно поднялся и предложил ей стул.
— Спасибо. — Усевшись рядом, Силки обвела взглядом присутствующих. — Привет всей честной компании!
— Могу я задать вам один вопрос? — холодно обратилась к ней Марша.
— Разумеется.
— Какого размера вы носите лифчик?
Не моргнув глазом. Силки спокойно задрала блузку так, что обнажились великолепные груди.
— Вас удовлетворяет мой ответ?..
Марша густо покраснела.
С беззастенчивым, мальчишеским восторгом Джек глазел на невероятных размеров женские груди.
— Полагаю, что лифчики — буржуйская выдумка для обмана простого народа.
— Кто бы говорил о народе! — слабо возразила Марша; только что увиденное зрелище явно лишило ее душевного равновесия. — Тебе, должно быть, нелегко поднимать вещи, когда ты их роняешь, — сказала она девице.
— В коммунистическом обществе, — объявил Лоуз, — пролетариату нечего ронять!
Силки рассеянно улыбалась, касаясь своих обнаженных грудей длинными тонкими пальчиками. Затем, пожав плечами, она опустила блузку, расправила рукава и положила руки на стол:
— Что новенького?
— Большая битва на дороге, — сообщил Гамильтон. — Кровожадный Уолл-стрит против героического, самозабвенно распевающего гимны рабочего класса.
Силки с сомнением посмотрела на Джека:
— И чья взяла?
— Честно говоря, почти вся фашистская шакалья стая погребена под горящими лозунгами.
— Смотри! — вдруг показал на что-то Лоуз. — Видишь, вон там?
В углу бара стоял автомат, продающий сигареты.
— Помнишь, а?
— Еще бы.
— И тот тоже на месте. — Лоуз ткнул пальцем в другой угол, на леденцовый автомат, едва различимый в табачном дыму. — Помнишь, что мы сотворили с ним?
— Конечно. Заставили агрегат выдавать французский коньяк высшего качества.
— …И собирались изменить мир, — вдохновенно продолжил Лоуз. — Подумай только, Джек, что мы могли бы сотворить!
— Думаю, думаю…
— Производили бы любой продукт, все что душа пожелает! Да, вот это был способ производства!
— Принцип божественной отрыжки. Или принцип размножения посредством чуда, — кивнул Гамильтон. — В этой свихнувшейся реальности чудо здорово бы пригодилось.
— Мы бы переплюнули коммунистов, — поддержал его Лоуз. — Им приходится вкалывать до седьмого пота. А нам бы нужен был только этот бар.
— И немного трубок из-под неона, — напомнил Джек.
— Ты говоришь так печально, — забеспокоилась Силки. — Что-нибудь случилось?
— Ничего, — кратко ответил Гамильтон. — Ровным счетом ничего.
— Может, я могу помочь?
— Нет. — Он слегка улыбнулся. — Но все равно спасибо.
— Если хочешь, пойдем на второй этаж и ляжем в кроватку. — Она с готовностью сдвинула юбку, обнажая пухлые ляжки. Джек похлопал ее по руке.
— Ты хорошая девчонка. Но это не поможет.
— Уверен? — Она призывно подалась вперед. Груди ее в этот момент напоминали два тяжелых штурмовика, идущих на таран.
— Как-нибудь… в другой раз.
— Какая милая беседа! — Марша состроила презрительную гримасу.
— Мы просто дурачимся, — мягко сказал ей Джек. — Не обижайся, пожалуйста.
— Смерть мировому капиталу! — торжественно рыгнув, провозгласил Лоуз.
— Вся власть — рабочему классу! — тут же откликнулся Гамильтон;
— За народную демократию! — продолжил Лоуз.
— За Союз Советских Социалистических Штатов.
Оторвавшись от пивных кружек, рабочие за стойкой хмуро глянули в их сторону.
— Потише, олухи! — просипел Макфиф.
— Слушайте, слушайте! — кричал Лоуз, стуча по столу перочинным ножом.
Открыв лезвие, он угрожающе выставил его. — Я сдеру шкуры с хищников Уолл-стрит!
Джек с подозрением смерил его взглядом:
— Негры не носят ножей. Это клевета буржуазии.
— А я ношу.
— Тогда ты не негр. Ты — бывший негр, предавший свою религию.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60