Теперь все колеса разом стали постукивать и поскрипывать - как то, которое ему лишь чудом удалось починить. Тибор слышал жалобы колес, но успокаивал себя: "До селения рукой подать, доеду. А там наверняка есть кузнец, который заменит ходовую часть каждого колеса. Если одному не хватало смазки, то и остальные скорее всего крутятся на пределе. Вот только во сколько обойдется такой основательный ремонт?"
- Ты сможешь устроить ремонт моей тележки по божеской цене? - спросил художник птицу.
- Где она теперь - божеская цена? - сказала птица. - Заводов больше нет, чтоб запчасти выпускать. Есть только крохотные мастерские в небольших поселениях с натуральным хозяйством. И все в дефиците. Но в Нью-Брунсвике целых две мастерские для починки довоенной техники.
- Моя тележка произведена после Катастрофы, - заметил Тибор.
- Они и с этим справятся.
- А сколько слупят?
- Попробуйте бартер, - посоветовала птица. - Жаль, что вы не прихватили что-нибудь из сокровищ червя. Могли бы совершить обмен.
- Да у него там одна ненужная дрянь! - воскликнул Тибор и удивленно спросил: - Ты хочешь сказать, тот металлолом здесь в цене?
"Если они умеют перерабатывать металлолом, - подумал он, - тогда здешние жители намного выше нас по уровню своего развития! А ведь я, в сущности, не так уж далеко уехал от дома! Да, соседи, но какая разница! Как же изолированно мы живем! И как мало знаем. Сколько полезных знаний утрачено!"
- Даже матрасные пружины тут бы очень сгодились, - сказала птица. -Они ведь стальные. И местные умельцы сделали бы из них инструменты. К примеру, ножи, вилки, стамески. Из цветных металлов можно изготовить спирали для женщин - это такие приспособления, чтобы женщины не беременели.
- Батюшки, - ахнул Тибор, - неужели они сознательно понижают уровень рождаемости - когда население всей планеты составляет лишь несколько миллионов!
- Слишком много рождается увечных, - объяснила птица. - Например, таких, как вы, - уж простите, что я так говорю. Так вот, в Нью-Брунсвике предпочитают совсем не рожать, чем плодить калек и мутантов.
Тибор пригорюнился.
- Они, наверно, выставят меня вон, как только увидят, какой я, -сказал он.
- Вполне вероятно, - безжалостно согласилась птица и полетела в сторону долины.
Пока они спускались с лесистой возвышенности в долину, птица тараторила вовсю, рассказывая на лету о всех необычных калеках, рожденных в округе за последние несколько лет. Отвратительные подробности захватывали дух. Впрочем, Тибор слушал сойку вполуха: тележку немилосердно трясло на ухабах, порченые колеса не давали ему покоя. Все тело его болело. Он закрыл глаза и пытался расслабиться, подавить тошноту. Он догадывался, что его мутит не только от тряской дороги, но и от страха - он боится этого незнакомого Нью-Брунсвика. Каково ему придется среди огромного количества незнакомых людей? Ведь всю жизнь он провел в общине, где все друг друга знали. Что, если будет не найти общего языка? Даже в буквальном смысле! Потом он задумался над названием поселка: Нью-Брунсвик. Не исключено, что кто-нибудь там владеет немецким. Это поможет, если местный английский язык сильно отличается от шарлоттсвилльского. В разрозненных общинах язык претерпевает стремительные изменения - рождаются диалекты, которые порой различаются до степени полного взаимного непонимания. А беспечная птица живописала всех когда-либо встреченных ею калек:
- …у некоторых только один глаз - посередине лба. Кажется, это называют "циклопизм". А некоторые рождаются с сухой тонкой кожей, которая местами прорывается и открывает подкожный слой, поросший шерстью. Был один младенец, у которого пальцы росли прямо из груди, а рук и ног вообще не было. Представляете: десяток пальцев на ребрах! Прожил, как говорят, не меньше года.
- А он мог двигать этими пальцами? - рассеянно спросил Тибор.
- Да. И время от времени делал ими непристойные жесты. Все гадали, случайно или сознательно.
Тибор стряхнул с себя тошнотную одурь и спросил с некоторым интересом:
- Ну а еще каких уродов ты помнишь? - Порой этот предмет - по очевидной причине - вызывал у него болезненное любопытство. - Случались трехголовые? Чтобы как драконы в сказках!
- Бывали и такие, - ответила птица, - только не в Нью-Брунсвике, а подальше на север, где уровень радиации был выше… Довелось мне видеть человека-страуса: длиннющие ноги, голые и тощие, тело в перьях, а шея как кишка…
- Хватит, хватит, - опять взмолился Тибор. - И без того тошно.
Птица хихикнула:
- Погодите, дайте рассказать про самого оригинального, которого я видела за всю свою жизнь. У него мозги были вне черепной коробки. Он их носил с собой - ха-ха - в горшке или в ведерке. И при этом они хорошо работали. Он заливал их специальным раствором, чтобы изолировать от атмосферы и поддерживать правильный кровообмен. Ему приходилось постоянно следить за тем, чтобы не порвалась связь между ним и горшком с мозгами. Достаточно было споткнуться и выронить горшок… Прожил он очень долго, но что это была за жизнь - в вечном страхе лишиться своих мозгов!..
- Заткнись! - выдавил из себя Тибор.
Чувство омерзения одолело нездоровое любопытство. К горлу снова подступила тошнота. Он закрыл глаза и привалился к спинке своего сиденья.
Они двигались дальше в полном молчании.
Переднее правое колесо отвалилось внезапно, сразу. Оно покатилось само по себе вниз по склону - и быстро пропало где-то далеко в траве. Корова замерла, заметив, что тележка за ней двигается как-то необычно, с креном.
Тибор произнес заплетающимся языком:
- Ну, похоже, мне теперь действительно хана. Он всю жизнь предвидел, что смерть придет к нему в каком-нибудь смехотворном виде. Перед началом Странствия это чувство было вдвойне острее. И вот былые страхи воплощались в жизнь. Как будто он накликал беду своим непрестанным ожиданием беды. Он испытал животный страх, какой, наверное, испытывает зверь, когда его лапа попадает в капкан. Слепящая, безумящая паника. Зверь порой отгрызает собственную конечность, попавшую в капкан. "И я бы, наверное, сделал то же, - подумал Тибор, - будь у меня нога. Но тут ситуация, когда я бессилен что-либо предпринять…"
- Я позову людей на помощь, - сказала птица. - Вот только одна беда… - Тут она подлетела поближе и села к Тибору на плечо. - Беда в том, что лишь вы понимаете мою речь. Напишите записку, а я слетаю с ней в поселок.
Правым манипулятором Тибор достал блокнот с обложкой из черной кожи и шариковую ручку и написал: "Я Тибор Макмастерс, безрукий и безногий калека. Моя тележка застряла на склоне холма. Следуйте за птицей".
- Вот так, - сказал он, вырвал листок и сложил его вчетверо. Сойка схватила листок в клюв, взмыла высоко в теплое утреннее небо и устремилась в долину, где жили люди - или почти люди.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65
- Ты сможешь устроить ремонт моей тележки по божеской цене? - спросил художник птицу.
- Где она теперь - божеская цена? - сказала птица. - Заводов больше нет, чтоб запчасти выпускать. Есть только крохотные мастерские в небольших поселениях с натуральным хозяйством. И все в дефиците. Но в Нью-Брунсвике целых две мастерские для починки довоенной техники.
- Моя тележка произведена после Катастрофы, - заметил Тибор.
- Они и с этим справятся.
- А сколько слупят?
- Попробуйте бартер, - посоветовала птица. - Жаль, что вы не прихватили что-нибудь из сокровищ червя. Могли бы совершить обмен.
- Да у него там одна ненужная дрянь! - воскликнул Тибор и удивленно спросил: - Ты хочешь сказать, тот металлолом здесь в цене?
"Если они умеют перерабатывать металлолом, - подумал он, - тогда здешние жители намного выше нас по уровню своего развития! А ведь я, в сущности, не так уж далеко уехал от дома! Да, соседи, но какая разница! Как же изолированно мы живем! И как мало знаем. Сколько полезных знаний утрачено!"
- Даже матрасные пружины тут бы очень сгодились, - сказала птица. -Они ведь стальные. И местные умельцы сделали бы из них инструменты. К примеру, ножи, вилки, стамески. Из цветных металлов можно изготовить спирали для женщин - это такие приспособления, чтобы женщины не беременели.
- Батюшки, - ахнул Тибор, - неужели они сознательно понижают уровень рождаемости - когда население всей планеты составляет лишь несколько миллионов!
- Слишком много рождается увечных, - объяснила птица. - Например, таких, как вы, - уж простите, что я так говорю. Так вот, в Нью-Брунсвике предпочитают совсем не рожать, чем плодить калек и мутантов.
Тибор пригорюнился.
- Они, наверно, выставят меня вон, как только увидят, какой я, -сказал он.
- Вполне вероятно, - безжалостно согласилась птица и полетела в сторону долины.
Пока они спускались с лесистой возвышенности в долину, птица тараторила вовсю, рассказывая на лету о всех необычных калеках, рожденных в округе за последние несколько лет. Отвратительные подробности захватывали дух. Впрочем, Тибор слушал сойку вполуха: тележку немилосердно трясло на ухабах, порченые колеса не давали ему покоя. Все тело его болело. Он закрыл глаза и пытался расслабиться, подавить тошноту. Он догадывался, что его мутит не только от тряской дороги, но и от страха - он боится этого незнакомого Нью-Брунсвика. Каково ему придется среди огромного количества незнакомых людей? Ведь всю жизнь он провел в общине, где все друг друга знали. Что, если будет не найти общего языка? Даже в буквальном смысле! Потом он задумался над названием поселка: Нью-Брунсвик. Не исключено, что кто-нибудь там владеет немецким. Это поможет, если местный английский язык сильно отличается от шарлоттсвилльского. В разрозненных общинах язык претерпевает стремительные изменения - рождаются диалекты, которые порой различаются до степени полного взаимного непонимания. А беспечная птица живописала всех когда-либо встреченных ею калек:
- …у некоторых только один глаз - посередине лба. Кажется, это называют "циклопизм". А некоторые рождаются с сухой тонкой кожей, которая местами прорывается и открывает подкожный слой, поросший шерстью. Был один младенец, у которого пальцы росли прямо из груди, а рук и ног вообще не было. Представляете: десяток пальцев на ребрах! Прожил, как говорят, не меньше года.
- А он мог двигать этими пальцами? - рассеянно спросил Тибор.
- Да. И время от времени делал ими непристойные жесты. Все гадали, случайно или сознательно.
Тибор стряхнул с себя тошнотную одурь и спросил с некоторым интересом:
- Ну а еще каких уродов ты помнишь? - Порой этот предмет - по очевидной причине - вызывал у него болезненное любопытство. - Случались трехголовые? Чтобы как драконы в сказках!
- Бывали и такие, - ответила птица, - только не в Нью-Брунсвике, а подальше на север, где уровень радиации был выше… Довелось мне видеть человека-страуса: длиннющие ноги, голые и тощие, тело в перьях, а шея как кишка…
- Хватит, хватит, - опять взмолился Тибор. - И без того тошно.
Птица хихикнула:
- Погодите, дайте рассказать про самого оригинального, которого я видела за всю свою жизнь. У него мозги были вне черепной коробки. Он их носил с собой - ха-ха - в горшке или в ведерке. И при этом они хорошо работали. Он заливал их специальным раствором, чтобы изолировать от атмосферы и поддерживать правильный кровообмен. Ему приходилось постоянно следить за тем, чтобы не порвалась связь между ним и горшком с мозгами. Достаточно было споткнуться и выронить горшок… Прожил он очень долго, но что это была за жизнь - в вечном страхе лишиться своих мозгов!..
- Заткнись! - выдавил из себя Тибор.
Чувство омерзения одолело нездоровое любопытство. К горлу снова подступила тошнота. Он закрыл глаза и привалился к спинке своего сиденья.
Они двигались дальше в полном молчании.
Переднее правое колесо отвалилось внезапно, сразу. Оно покатилось само по себе вниз по склону - и быстро пропало где-то далеко в траве. Корова замерла, заметив, что тележка за ней двигается как-то необычно, с креном.
Тибор произнес заплетающимся языком:
- Ну, похоже, мне теперь действительно хана. Он всю жизнь предвидел, что смерть придет к нему в каком-нибудь смехотворном виде. Перед началом Странствия это чувство было вдвойне острее. И вот былые страхи воплощались в жизнь. Как будто он накликал беду своим непрестанным ожиданием беды. Он испытал животный страх, какой, наверное, испытывает зверь, когда его лапа попадает в капкан. Слепящая, безумящая паника. Зверь порой отгрызает собственную конечность, попавшую в капкан. "И я бы, наверное, сделал то же, - подумал Тибор, - будь у меня нога. Но тут ситуация, когда я бессилен что-либо предпринять…"
- Я позову людей на помощь, - сказала птица. - Вот только одна беда… - Тут она подлетела поближе и села к Тибору на плечо. - Беда в том, что лишь вы понимаете мою речь. Напишите записку, а я слетаю с ней в поселок.
Правым манипулятором Тибор достал блокнот с обложкой из черной кожи и шариковую ручку и написал: "Я Тибор Макмастерс, безрукий и безногий калека. Моя тележка застряла на склоне холма. Следуйте за птицей".
- Вот так, - сказал он, вырвал листок и сложил его вчетверо. Сойка схватила листок в клюв, взмыла высоко в теплое утреннее небо и устремилась в долину, где жили люди - или почти люди.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65