Ни продовольствия, ни воды туда не пропускали, а униата не только не подпускали к церкви, во вообще не выпускали со двора. Капитулировавшего униата заставляли публично отречься от папы римского, поцеловать крест и евангелие и провозгласить папе анафему. После этого священника допускали в церковь и в присутствии всего села служили молебен по православному обряду.
Гайдамаки действовали иначе: они просто убивали униатов и католиков, обычно, с издевательствами и истязаниями.
О том как действовали униаты сохранилось не мало, не только преданий, но и записей современников. Так, например, в 1766 г. в селе Милиеве громада не хотела допустить в церковь униата священника. Когда польские войска отбили замок от церкви и ввели туда униата, ктитор церкви Данило Кушнир, спрятал церковную дароносицу и закопал в землю. Сделал он это по поручению громады, не желавшей, чтобы церковная утварь попала в “поганые” католические руки. Узнавши об этом, католики в присутствии всего села сожгли ему обе руки, обмотавши их паклей и поливши смолой, а потом отрубили голову и водрузили ее на высоком шесте в середине села. Это зверство описал Шевченко в своем стихотворении “Убийство ктитора в Милиеве”. Милиевский случай был не единичным, а типичным для действий католицизма в его проникновении на Украину. От этого проникновения, как известно, католики не отказались и сейчас. Конечно, надо верить, не описанными способами.
Все эти события волновали народ и порождали новые отряды мстителей-гайдамаков. На защиту же население могло надеяться только от православной России. И, действительно, Россия через своих дипломатических представителей в Варшаве неоднократно обращалась к королю с просьбами и требованиями прекратить преследования православных. Но, результатов не было никаких, несмотря на обещания короля и его строгие приказы. Догнивающий государственный организм Польши не был в состоянии бороться со всесильными католическими организациями и своевольными магнатами, которые им покровительствовали. Католическая агрессия продолжалась, вызывая озлобление населения, которое в 1768 г., вылилось в страшный бунт.
Непосредственным поводом, как и в 1734 г., послужило появление на Правобережьи русских войск, которые пришли туда по просьбе польского короля, для усмирения недовольных его политикой магнатов и шляхты, создавших так называемую “Барскую Конфедерацию”.
Население истолковало появление русских войск, как желание России освободить их от польского гнета и защитить от униатов православную веру. Грушевский об этом пишет: “пошли снова слухи про царицыны указы, даже показывали копии такой “Золотой граматы”, в которой и приказывалось уничтожать поляков и евреев за кривды, которые ими делаются православной вере. Эти копии были выдуманы, но им верили и люди, и сами главари восстания.”
Зализняк и Гонта
Начал и возглавил восстание запорожец Максим Зализняк весною 1768 года. Сформировавши отряд в Матронином лесу, он двинулся на юг, громя помещичьи имения и поголовно уничтожая поляков и евреев. Смела, Черкассы, Корсунь, Богуслав и другие города и местечки южной Киевщины были захвачены повстанцами, число которых росло с каждым днем, т.к. крестьяне с воодушевлением шли в “гайдамаки”.
Когда же Зализняк подошел к Умани, где сосредоточилось много бежавших из сел и местечек католиков и евреев, на сторону гайдомаков перешли сотник Иван Гонта, начальник казаков Потоцкого, которому было поручено поляками руководить обороной Умани.
В результате в этот центр польско-католической агрессии на южной Киевщине без сопротивления попал в руки повстанцев и началась страшная резня, известная в истории как “Уманокая резня”. Сколько при этом погибло католиков, униатов и евреев, точно неизвестно, но что они были Уничтожены почти поголовно, не исключая женщин, детей и стариков, можно считать фактом установленным. В этом вопросе сходятся и польские, и русские, и сепаратистические историки и мемуары современников событий, написанных по свежей памяти со слов очевидцев. Народное предание прибавляет к этому и подробности, характеризующие настроения повстанцев. В Умани была сооружена висилица, на которой были повешены: поляк, ксендз, еврей, собака и каким то грамотеем-”гайдамаком” была сделана надпись: “лях, жид та собака – вира однака”…
Кроме главного отряда “гайдамаков” Гонты-Зализняка на Правобережьи этим летом (1768 г.) действовало еще немало и других их групп, например, Семен Неживый, в районе Черкасс, Иван Бондаренко в районе Радомысля и северной Киевщины, Яков Швачка около Белой Церкви и Василькове. Особенно энергично действовал Швачка, имевший свой штаб в Фастове, куда ему приводили пойманных поляков и евреев для суда и расправы. По данным польской комиссии, производившей расследование деятельности Швачки, в Фастове было уничтожено больше 700 поляков и евреев. Народный же эпос Украины в своих “думах” эту деятельность описывает так:
“Ходыть Якив Швачка та по Хвастови Та у жовтих ходить у чоботях. Ой вивишав жидив, ой вивишав ляхив Та на панських на воротах”…
Восстание все больше и больше разрасталось. Киевщина и прилегающие районы Брацлавщины и Волыни были полностью оставлены поляками и евреями. Народ ждал окончательного освобождения и воссоединения с Гетманщиной и Россией, твердо веря, что именно для этого русские войска и пришли на Правобережье.
Но, как и в 1734 г., был горько разочарован. Усмиривши “Барских конфедератов” русские войска начали усмирять и отдавать на расправу полякам своих верных союзников – “гайдамаков”, нередко прибегая к неблаговидным способам для захвата их руководителей. Так, например, Гонта и Зализняк были приглашены к русскому полковнику под Уманью, к которому и явились, считая его своим покровителем и союзником. Полковник же их арестовал и выдал на мучения тем самым полякам, против которых совместно действовали русские и “гайдамаки”. Так же поступлено и с другими вождями “гайдамаков”. Этими мероприятиями русское правительство помогло “усмирить” их православных крепостных и восстановить свою власть над ними и дало возможность католикам продолжать свою прерванную “гайдамаччиной” агрессию.
Но оно убило в народе веру в справедливость русского царского правительства и его желание защищать своих единокровных и единоверных людей от поляков и католиков.
И в народных преданиях Правобережья до начала нынешнего столетия из поколения в поколение передавалась горечь и обида за то, что как говорит “дума”, “русски цари не схотилы нас вызволыты вид ляхив за часив гайдамаччины”.
И не только “не захотели”, но, что гораздо хуже, выдали на милость и немилость поляков, поверивших русскми командирам, “гайдамаков”.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117
Гайдамаки действовали иначе: они просто убивали униатов и католиков, обычно, с издевательствами и истязаниями.
О том как действовали униаты сохранилось не мало, не только преданий, но и записей современников. Так, например, в 1766 г. в селе Милиеве громада не хотела допустить в церковь униата священника. Когда польские войска отбили замок от церкви и ввели туда униата, ктитор церкви Данило Кушнир, спрятал церковную дароносицу и закопал в землю. Сделал он это по поручению громады, не желавшей, чтобы церковная утварь попала в “поганые” католические руки. Узнавши об этом, католики в присутствии всего села сожгли ему обе руки, обмотавши их паклей и поливши смолой, а потом отрубили голову и водрузили ее на высоком шесте в середине села. Это зверство описал Шевченко в своем стихотворении “Убийство ктитора в Милиеве”. Милиевский случай был не единичным, а типичным для действий католицизма в его проникновении на Украину. От этого проникновения, как известно, католики не отказались и сейчас. Конечно, надо верить, не описанными способами.
Все эти события волновали народ и порождали новые отряды мстителей-гайдамаков. На защиту же население могло надеяться только от православной России. И, действительно, Россия через своих дипломатических представителей в Варшаве неоднократно обращалась к королю с просьбами и требованиями прекратить преследования православных. Но, результатов не было никаких, несмотря на обещания короля и его строгие приказы. Догнивающий государственный организм Польши не был в состоянии бороться со всесильными католическими организациями и своевольными магнатами, которые им покровительствовали. Католическая агрессия продолжалась, вызывая озлобление населения, которое в 1768 г., вылилось в страшный бунт.
Непосредственным поводом, как и в 1734 г., послужило появление на Правобережьи русских войск, которые пришли туда по просьбе польского короля, для усмирения недовольных его политикой магнатов и шляхты, создавших так называемую “Барскую Конфедерацию”.
Население истолковало появление русских войск, как желание России освободить их от польского гнета и защитить от униатов православную веру. Грушевский об этом пишет: “пошли снова слухи про царицыны указы, даже показывали копии такой “Золотой граматы”, в которой и приказывалось уничтожать поляков и евреев за кривды, которые ими делаются православной вере. Эти копии были выдуманы, но им верили и люди, и сами главари восстания.”
Зализняк и Гонта
Начал и возглавил восстание запорожец Максим Зализняк весною 1768 года. Сформировавши отряд в Матронином лесу, он двинулся на юг, громя помещичьи имения и поголовно уничтожая поляков и евреев. Смела, Черкассы, Корсунь, Богуслав и другие города и местечки южной Киевщины были захвачены повстанцами, число которых росло с каждым днем, т.к. крестьяне с воодушевлением шли в “гайдамаки”.
Когда же Зализняк подошел к Умани, где сосредоточилось много бежавших из сел и местечек католиков и евреев, на сторону гайдомаков перешли сотник Иван Гонта, начальник казаков Потоцкого, которому было поручено поляками руководить обороной Умани.
В результате в этот центр польско-католической агрессии на южной Киевщине без сопротивления попал в руки повстанцев и началась страшная резня, известная в истории как “Уманокая резня”. Сколько при этом погибло католиков, униатов и евреев, точно неизвестно, но что они были Уничтожены почти поголовно, не исключая женщин, детей и стариков, можно считать фактом установленным. В этом вопросе сходятся и польские, и русские, и сепаратистические историки и мемуары современников событий, написанных по свежей памяти со слов очевидцев. Народное предание прибавляет к этому и подробности, характеризующие настроения повстанцев. В Умани была сооружена висилица, на которой были повешены: поляк, ксендз, еврей, собака и каким то грамотеем-”гайдамаком” была сделана надпись: “лях, жид та собака – вира однака”…
Кроме главного отряда “гайдамаков” Гонты-Зализняка на Правобережьи этим летом (1768 г.) действовало еще немало и других их групп, например, Семен Неживый, в районе Черкасс, Иван Бондаренко в районе Радомысля и северной Киевщины, Яков Швачка около Белой Церкви и Василькове. Особенно энергично действовал Швачка, имевший свой штаб в Фастове, куда ему приводили пойманных поляков и евреев для суда и расправы. По данным польской комиссии, производившей расследование деятельности Швачки, в Фастове было уничтожено больше 700 поляков и евреев. Народный же эпос Украины в своих “думах” эту деятельность описывает так:
“Ходыть Якив Швачка та по Хвастови Та у жовтих ходить у чоботях. Ой вивишав жидив, ой вивишав ляхив Та на панських на воротах”…
Восстание все больше и больше разрасталось. Киевщина и прилегающие районы Брацлавщины и Волыни были полностью оставлены поляками и евреями. Народ ждал окончательного освобождения и воссоединения с Гетманщиной и Россией, твердо веря, что именно для этого русские войска и пришли на Правобережье.
Но, как и в 1734 г., был горько разочарован. Усмиривши “Барских конфедератов” русские войска начали усмирять и отдавать на расправу полякам своих верных союзников – “гайдамаков”, нередко прибегая к неблаговидным способам для захвата их руководителей. Так, например, Гонта и Зализняк были приглашены к русскому полковнику под Уманью, к которому и явились, считая его своим покровителем и союзником. Полковник же их арестовал и выдал на мучения тем самым полякам, против которых совместно действовали русские и “гайдамаки”. Так же поступлено и с другими вождями “гайдамаков”. Этими мероприятиями русское правительство помогло “усмирить” их православных крепостных и восстановить свою власть над ними и дало возможность католикам продолжать свою прерванную “гайдамаччиной” агрессию.
Но оно убило в народе веру в справедливость русского царского правительства и его желание защищать своих единокровных и единоверных людей от поляков и католиков.
И в народных преданиях Правобережья до начала нынешнего столетия из поколения в поколение передавалась горечь и обида за то, что как говорит “дума”, “русски цари не схотилы нас вызволыты вид ляхив за часив гайдамаччины”.
И не только “не захотели”, но, что гораздо хуже, выдали на милость и немилость поляков, поверивших русскми командирам, “гайдамаков”.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117