И нередко, вместо того чтобы пробудить интерес, любовь к той или иной книге великого писателя, достигается обратное. Я знаю людей, которые так и не смогли заставить себя прочитать полностью те произведения, которые когда-то в отрывках «проходились» ими в школе. Вместо любви к бессмертному творению, изнурительное комментирование на уроках литературы вызывало только отвращение к нему.
В начальной школе я зачитывалась былинами. Некоторые из них я знала чуть ли не наизусть. Но когда в восьмом классе мы «прошли» былину «Илья Муромец», она утратила для меня все обаяние. Я не могу без содрогания вспомнить «наводящие» вопросы, которые ставила перед нами учительница, стараясь елико возможно выжать из былины её воспитательное значение. И мне жаль учительницу. Ей самой, наверное, противно было вести урок.
Разве не заслонит перед ребёнком бессмертный подвиг Маресьева детальный разбор сцены в лесу из «Повести о настоящем человеке», который проводится в шестом классе на уроке литературы: «В какое время описывается лес?», «В какое время происходят события в первых главах повести?», «Прочитайте описание медведя. Как реагировало животное на стон человека?»
Ничего, кроме раздражения, скуки и нетерпения, не вызовут эти вопросы у детей, уже по натуре своей деятельных. Во сто раз полезнее было бы, если учитель выразительным чтением самой повести захватил внимание ребят, увлёк их в мир героического?
Очень досадно бывает – выберешься с ребятами в кино и… попадёшь на какой-нибудь «пустячок», не говорящий ничего ни уму, ни сердцу.
Но недавно нам повезло. Мы смотрели картину «Случай на полустанке», поставленную по рассказу Ф. Кнорре «Неизвестный товарищ». Прекрасная картина! Какой урок мужества и героизма даёт она юному зрителю!
Сюжет картины несложен. Действие происходит на Дальнем Востоке в гражданскую войну. На маленький полустанок врываются интервенты. В здании станции, у телеграфного аппарата, они обнаруживают юношу. Захватчикам очень важно знать, успел ли он передать красным, что полустанок в их руках. «Нет, не успел, не передал!» – твердит на все их вопросы телеграфист. Но японцы не уверены в том, что он говорит правду, и пытками хотят вырвать его признание. Они загоняют ему под ногти иглы. Теряя сознание от боли, юноша продолжает отрицать: «Нет, не передал! Не успел!»
Ничего не добившись, интервенты бросают телеграфиста в пакгауз, куда уже согнаны десятки людей, обречённых на смерть. Парня подхватывают чьи-то руки, его относят в дальний угол, подкладывают под голову ватник, дают напиться воды. Но и тех, кто вместе с ним, тоже мучает вопрос: успел ли он передать сообщение? Ведь от этого зависит их жизнь.
То один, то другой товарищ подсаживается к постели телеграфиста, спрашивает: «Успел, браток, передать?» Но он боится, что среди заключённых может оказаться провокатор, и отрицательно мотает головой.
Гневом, презрением загораются глаза окружающих, слышатся возгласы: «И этого не сумел сделать!», «Собака!», «Предатель!»
Ночью к нему подсаживается старик партизан: «Сынок! Ты мне-то хоть скажи правду…»
Телеграфист в последнем усилии приподнимается, пристально вглядывается в лицо спрашивающего, точно колеблясь, «сказать или не сказать?» И обессиленный, упав на спину, слабеющими губами шепчет: «Нет, не передал… Не успел…»
Наступает хмурый рассвет. Люди сидят понурясь, ожидая казни. В сторону телеграфиста никто и не смотрит. И вдруг вдали слышится стрельба. Вот она все ближе, ближе! Затем слышно, как снаружи с дверей сбивают замок. Дверь распахивается, и в пакгауз врываются «наши»…
Командир в толпе обступивших его людей отыскивает кого-то глазами. «А где тот товарищ, что передал сообщение?» – спрашивает он. Все недоумевающе переглядываются и, вспомнив о телеграфисте, бросаются к нему. Но тот уже мёртв. «Кто знает, как его фамилия?» – спрашивает командир. Молчание… Никто не знает фамилии. На этом полустанке он работал всего один день…
Я потому так подробно останавливаюсь на содержании картины, что она произвела на ребят огромное впечатление. И мне было интересно, поняли ли они основную, главную мысль её? А именно, что настоящий герой всегда скромен и что, совершая подвиг, он не думает о подвиге.
Ребята восторгались стойкостью и мужеством телеграфиста, негодовали по поводу того, что все отвернулись от него в страшную минуту. И только, пожалуй, Лида более точно передала их восприятие картины:
– Мама! Как всё-таки это ужасно: умирать за людей, которые осыпают тебя проклятиями, и не иметь права сказать им правды…
– Да, ребята. И для этого, вероятно, требуется большее мужество, чем для пытки физической болью…
Лида согласилась со мною, но, поёживаясь, сказала:
– Всё-таки я не представляю, мама, как можно вытерпеть боль от иголок, загоняемых под ногти?! Тут нечаянно уколешься, и то…
– Мама! А помнишь, Люба Шевцова ведь тоже должна была скрывать от своих, что она работает у немцев разведчицей… И её проклинали… – говорит Валя.
Разговор переключается на героев любимых книг о Великой Отечественной войне. Ребята припоминают, кто из участников её оказывался в положении подобном тому, в каком был телеграфист из картины «Случай на полустанке»?
* * *
Юра и Валя пришли из школы взволнованные. Оказывается, в школе сегодня состоялась встреча учеников с родителями Саши Филиппова, двенадцатилетнего герояразведчика, погибшего в Сталинграде.
Памятник Саше Филиппову открыт недавно в одном из скверов города, и когда бы ни проходил мимо него, всегда у подножия обелиска лежат живые цветы.
Встреча с родителями героя, их воспоминания о сыне глубоко тронули ребят. Валя ходил за мной по пятам, передавая рассказ отца о детстве Саши, о его подвиге и смерти. Юра же удивлялся тому, как буднично выглядели родители героя:
– Ты представляешь, мама, самые обыкновенные люди. Если бы я встретил их на улице, я ни за что не подумал бы, что это отец и мать Саши Филиппова…
Не знаю, каким, по мнению Юры, должен был выглядеть отец героя, но Юру поразило, что в школу он пришёл сразу после работы, не успев даже переодеться, и пиджак его был в извести…
Валю занимает другое… Он говорит:
– Мама! А когда мать Саши попросили рассказать, каким он был маленьким, она заплакала…
Приходит домой Оля, и рассказ о Саше Филиппове повторяется со всеми деталями. Потом я вижу, как Валя с озабоченным видом выворачивает свои карманы и, о чём-то посоветовавшись с сестрой, подходит ко мне и спрашивает:
– Мама! У тебя не найдётся немножко денег? У нас с Лелькой не хватает на цветы Саше Филиппову…
Очень хорошо, что школа организовала эту встречу с родителями героя, затронувшую в детях их лучшие чувства. Побольше бы таких встреч!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66
В начальной школе я зачитывалась былинами. Некоторые из них я знала чуть ли не наизусть. Но когда в восьмом классе мы «прошли» былину «Илья Муромец», она утратила для меня все обаяние. Я не могу без содрогания вспомнить «наводящие» вопросы, которые ставила перед нами учительница, стараясь елико возможно выжать из былины её воспитательное значение. И мне жаль учительницу. Ей самой, наверное, противно было вести урок.
Разве не заслонит перед ребёнком бессмертный подвиг Маресьева детальный разбор сцены в лесу из «Повести о настоящем человеке», который проводится в шестом классе на уроке литературы: «В какое время описывается лес?», «В какое время происходят события в первых главах повести?», «Прочитайте описание медведя. Как реагировало животное на стон человека?»
Ничего, кроме раздражения, скуки и нетерпения, не вызовут эти вопросы у детей, уже по натуре своей деятельных. Во сто раз полезнее было бы, если учитель выразительным чтением самой повести захватил внимание ребят, увлёк их в мир героического?
Очень досадно бывает – выберешься с ребятами в кино и… попадёшь на какой-нибудь «пустячок», не говорящий ничего ни уму, ни сердцу.
Но недавно нам повезло. Мы смотрели картину «Случай на полустанке», поставленную по рассказу Ф. Кнорре «Неизвестный товарищ». Прекрасная картина! Какой урок мужества и героизма даёт она юному зрителю!
Сюжет картины несложен. Действие происходит на Дальнем Востоке в гражданскую войну. На маленький полустанок врываются интервенты. В здании станции, у телеграфного аппарата, они обнаруживают юношу. Захватчикам очень важно знать, успел ли он передать красным, что полустанок в их руках. «Нет, не успел, не передал!» – твердит на все их вопросы телеграфист. Но японцы не уверены в том, что он говорит правду, и пытками хотят вырвать его признание. Они загоняют ему под ногти иглы. Теряя сознание от боли, юноша продолжает отрицать: «Нет, не передал! Не успел!»
Ничего не добившись, интервенты бросают телеграфиста в пакгауз, куда уже согнаны десятки людей, обречённых на смерть. Парня подхватывают чьи-то руки, его относят в дальний угол, подкладывают под голову ватник, дают напиться воды. Но и тех, кто вместе с ним, тоже мучает вопрос: успел ли он передать сообщение? Ведь от этого зависит их жизнь.
То один, то другой товарищ подсаживается к постели телеграфиста, спрашивает: «Успел, браток, передать?» Но он боится, что среди заключённых может оказаться провокатор, и отрицательно мотает головой.
Гневом, презрением загораются глаза окружающих, слышатся возгласы: «И этого не сумел сделать!», «Собака!», «Предатель!»
Ночью к нему подсаживается старик партизан: «Сынок! Ты мне-то хоть скажи правду…»
Телеграфист в последнем усилии приподнимается, пристально вглядывается в лицо спрашивающего, точно колеблясь, «сказать или не сказать?» И обессиленный, упав на спину, слабеющими губами шепчет: «Нет, не передал… Не успел…»
Наступает хмурый рассвет. Люди сидят понурясь, ожидая казни. В сторону телеграфиста никто и не смотрит. И вдруг вдали слышится стрельба. Вот она все ближе, ближе! Затем слышно, как снаружи с дверей сбивают замок. Дверь распахивается, и в пакгауз врываются «наши»…
Командир в толпе обступивших его людей отыскивает кого-то глазами. «А где тот товарищ, что передал сообщение?» – спрашивает он. Все недоумевающе переглядываются и, вспомнив о телеграфисте, бросаются к нему. Но тот уже мёртв. «Кто знает, как его фамилия?» – спрашивает командир. Молчание… Никто не знает фамилии. На этом полустанке он работал всего один день…
Я потому так подробно останавливаюсь на содержании картины, что она произвела на ребят огромное впечатление. И мне было интересно, поняли ли они основную, главную мысль её? А именно, что настоящий герой всегда скромен и что, совершая подвиг, он не думает о подвиге.
Ребята восторгались стойкостью и мужеством телеграфиста, негодовали по поводу того, что все отвернулись от него в страшную минуту. И только, пожалуй, Лида более точно передала их восприятие картины:
– Мама! Как всё-таки это ужасно: умирать за людей, которые осыпают тебя проклятиями, и не иметь права сказать им правды…
– Да, ребята. И для этого, вероятно, требуется большее мужество, чем для пытки физической болью…
Лида согласилась со мною, но, поёживаясь, сказала:
– Всё-таки я не представляю, мама, как можно вытерпеть боль от иголок, загоняемых под ногти?! Тут нечаянно уколешься, и то…
– Мама! А помнишь, Люба Шевцова ведь тоже должна была скрывать от своих, что она работает у немцев разведчицей… И её проклинали… – говорит Валя.
Разговор переключается на героев любимых книг о Великой Отечественной войне. Ребята припоминают, кто из участников её оказывался в положении подобном тому, в каком был телеграфист из картины «Случай на полустанке»?
* * *
Юра и Валя пришли из школы взволнованные. Оказывается, в школе сегодня состоялась встреча учеников с родителями Саши Филиппова, двенадцатилетнего герояразведчика, погибшего в Сталинграде.
Памятник Саше Филиппову открыт недавно в одном из скверов города, и когда бы ни проходил мимо него, всегда у подножия обелиска лежат живые цветы.
Встреча с родителями героя, их воспоминания о сыне глубоко тронули ребят. Валя ходил за мной по пятам, передавая рассказ отца о детстве Саши, о его подвиге и смерти. Юра же удивлялся тому, как буднично выглядели родители героя:
– Ты представляешь, мама, самые обыкновенные люди. Если бы я встретил их на улице, я ни за что не подумал бы, что это отец и мать Саши Филиппова…
Не знаю, каким, по мнению Юры, должен был выглядеть отец героя, но Юру поразило, что в школу он пришёл сразу после работы, не успев даже переодеться, и пиджак его был в извести…
Валю занимает другое… Он говорит:
– Мама! А когда мать Саши попросили рассказать, каким он был маленьким, она заплакала…
Приходит домой Оля, и рассказ о Саше Филиппове повторяется со всеми деталями. Потом я вижу, как Валя с озабоченным видом выворачивает свои карманы и, о чём-то посоветовавшись с сестрой, подходит ко мне и спрашивает:
– Мама! У тебя не найдётся немножко денег? У нас с Лелькой не хватает на цветы Саше Филиппову…
Очень хорошо, что школа организовала эту встречу с родителями героя, затронувшую в детях их лучшие чувства. Побольше бы таких встреч!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66