"
Но Джон Роксмит, не имеющий ничего общего с покойным Джоном Гармоном, держался на почтительном расстоянии от этого дивана. На небольшом расстоянии в смысле пространства, но огромном - в смысле отчужденности от той, что сидела перед ним.
- Мистер Роксмит, - сказала Белла, беря со столика свое вышивание и сосредоточенно разглядывая его уголок за уголком, - я все искала случая объяснить, почему я была так резка с вами во время нашего недавнего разговора. Вы не имеете права думать обо мне дурно, сэр.
Не то обиженный, не то капризный взгляд, который она метнула на него при этих словах, привел бы в восторг покойного Джона Гармона.
- Если бы вы знали, как хорошо я о вас думаю, мисс Уилфер.
- Да, правда, вы, должно быть, очень высокого мнения обо мне, мистер Роксмит, если полагаете, что, живя в роскоши, я забываю о своем родном доме!
- Кто вам сказал, что я так полагаю?
- Во всяком случае, полагали, - ответила Белла.
- Я взял на себя смелость указать вам на одно маленькое упущение, которое вы сделали - совершенно невольно, непреднамеренно. Вот только и всего.
- А разрешите вас спросить, мистер Роксмит, - сказала Белла, - почему вы взяли на себя такую смелость? Надеюсь, мой вопрос не покажется вам обидным, ведь я повторяю ваши собственные слова.
- Потому, что я питаю к вам глубокий, искренний, душевный интерес, мисс Уилфер. Потому, что мне хочется видеть вас всегда достойной самой себя. Потому, что я... позволите продолжать?
- Нет, сэр! - воскликнула Белла, вся вспыхнув. - Вы и так сказали больше, чем нужно. Я прошу прекратить этот разговор. Если в вас есть хоть капля великодушия, хоть капля чести, вы не добавите ни слова!
Глядя на это горделивое личико с опущенными глазами и на блестящие каштановые локоны, колыхавшиеся на прелестной шейке в такт взволнованному дыханию, покойный Джон Гармон, вероятно, замолчал бы надолго.
- Я хочу объясниться с вами, сэр, раз и навсегда, - продолжала Белла, - и не знаю, как к этому приступить. Я просидела здесь весь вечер с твердым намерением объясниться с вами, чувствуя, что объяснение необходимо. Дайте мне только подумать минуту.
Он все молчал, она все сидела отвернувшись и лишь изредка делала легкое движение, точно порываясь поднять голову и заговорить. И, наконец, она заговорила:
- Вам известно мое положение здесь, сэр, и вам известно мое положение дома. Я вынуждена объясняться с вами сама, так как мне некого попросить сделать это за меня. С вашей стороны невеликодушно, с вашей стороны нечестно относиться ко мне так, как вы относитесь.
- Разве моя преданность вам, мое увлечение вами говорят об отсутствии великодушия, об отсутствии честности?
- Возмутительно! - воскликнула Бема. Такой ответ на его слова мог бы показаться покойному Джону Гармону слишком презрительным и высокомерным.
- Теперь я вынужден продолжать, - сказал секретарь, - хотя бы ради того, чтобы оправдаться и защитить самого себя. По-моему, мисс Уилфер, даже такому человеку, как я, нельзя ставить в вину честное признание в своих чувствах.
- Честное признание! - повторила Белла, подчеркнув первое слово.
- А разве это не так?
- Будьте добры прекратить ваши допросы, - ответила Белла, прибегнув к оскорбленному тону. - Надеюсь, сэр, вы сочтете вполне извинительным с моей стороны то, что я требую избавить меня от этого.
- Ах, мисс Уилфер, нельзя быть такой жестокой! Я переспросил только потому, что вы сами подчеркнули это слово. Хорошо, не буду настаивать на своем вопросе. Но что сказано, то сказано. Я не могу, я не хочу брать назад свое признание в глубокой преданности вам.
- Мне оно не нужно! - сказала Белла.
- Я был бы слеп и глух, если бы не приготовился заранее к такому ответу. Не казните меня, ведь ваша вина несет наказание в самой себе.
- Какое наказание? - спросила Белла.
- Разве то, что мне приходится переносить сейчас, не есть наказание? Впрочем, виноват, я не хочу снова подвергать вас допросам.
- Вы подхватили неосторожно брошенное мною слово, - сказала Белла, чувствуя легкий укор совести, - чтобы выставить меня... бог знает в каком свете. Я сказала так, без всякого умысла. Если это дурно с моей стороны, прошу прощения. Но вы повторяете мои слова с умыслом, а это непростительно. Что же касается остального, то, пожалуйста, поймите, мистер Роксмит, - мы говорим обо всем этом в первый и последний раз.
- В первый и последний раз, - повторил он.
- Да! Я вас умоляю, сэр, - с жаром продолжала Белла, - перестаньте преследовать меня. Умоляю! Не пользуйтесь своим положением в этом доме для того, чтобы сделать мою жизнь здесь неприятной и тягостной. Умоляю вас! Перестаньте навязывать мне свое внимание, да еще так подчеркнуто, что это замечаю не только я, но может заметить и миссис Боффин.
- Неужели я заслужил ваш упрек?
- Ну еще бы! - ответила Белла. - Если миссис Боффин ничего не заметила, мистер Роксмит, то не по вашей вине.
- Надеюсь, это впечатление ложное. По-моему, я не подавал к нему повода. Во всяком случае, не хотел бы подавать. Но впредь можете быть совершенно спокойны. Что было, то прошло.
- Рада это слышать, - сказала Белла. - У меня совсем другие виды на будущее, зачем же вам портить свою жизнь?
- Мне портить жизнь? - воскликнул секретарь. - Мою жизнь? - Белла подметила странный тон, которым он произнес эти слова, и не менее странную улыбку. Под ее взглядом улыбка эта исчезла. - Простите меня, мисс Уилфер, продолжал он, глядя ей в глаза, - но у вас, несомненно, есть основания, чтобы так жестоко упрекать меня, а я их не знаю. Отсутствие великодушия и честности? В чем же оно сказывается?
- Я не желаю отвечать на такие вопросы, - проговорила Белла, надменно опуская глаза.
- Я не стал бы задавать их, но вы сами вынуждаете меня к этому. Пожалейте меня, ответьте... Ответьте, хотя бы из чувства справедливости.
- Ах, сэр! - после минутного колебания сказала Белла, снова глядя на него. - Разве это великодушно и честно - использовать против меня власть, которую вам дает благосклонность мистера и миссис Боффин и ваше уменье вести их дела!
- Использовать власть против вас?
- Разве это великодушно и честно - клонить все к тому, чтобы подкрепить их одобрением свое искательство, которое, как вы уже знаете, мне не нравится и которое я решительно отвергаю!
Покойный Джон Гармон мог бы многое вытерпеть, но такое подозрение ранило бы его в самое сердце.
- Я не знаю, так ли это на самом деле, надеюсь, что нет, - но разве было великодушно и честно поступать на должность секретаря, предвидя заранее, что я буду жить здесь и невыгодой моего положения можно будет воспользоваться!
- Воспользоваться низко, жестоко, - сказал секретарь.
- Да, - подтвердила Белла.
Минуту секретарь молчал, потом заговорил снова:
- Вы ошибаетесь, мисс Уилфер.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70
Но Джон Роксмит, не имеющий ничего общего с покойным Джоном Гармоном, держался на почтительном расстоянии от этого дивана. На небольшом расстоянии в смысле пространства, но огромном - в смысле отчужденности от той, что сидела перед ним.
- Мистер Роксмит, - сказала Белла, беря со столика свое вышивание и сосредоточенно разглядывая его уголок за уголком, - я все искала случая объяснить, почему я была так резка с вами во время нашего недавнего разговора. Вы не имеете права думать обо мне дурно, сэр.
Не то обиженный, не то капризный взгляд, который она метнула на него при этих словах, привел бы в восторг покойного Джона Гармона.
- Если бы вы знали, как хорошо я о вас думаю, мисс Уилфер.
- Да, правда, вы, должно быть, очень высокого мнения обо мне, мистер Роксмит, если полагаете, что, живя в роскоши, я забываю о своем родном доме!
- Кто вам сказал, что я так полагаю?
- Во всяком случае, полагали, - ответила Белла.
- Я взял на себя смелость указать вам на одно маленькое упущение, которое вы сделали - совершенно невольно, непреднамеренно. Вот только и всего.
- А разрешите вас спросить, мистер Роксмит, - сказала Белла, - почему вы взяли на себя такую смелость? Надеюсь, мой вопрос не покажется вам обидным, ведь я повторяю ваши собственные слова.
- Потому, что я питаю к вам глубокий, искренний, душевный интерес, мисс Уилфер. Потому, что мне хочется видеть вас всегда достойной самой себя. Потому, что я... позволите продолжать?
- Нет, сэр! - воскликнула Белла, вся вспыхнув. - Вы и так сказали больше, чем нужно. Я прошу прекратить этот разговор. Если в вас есть хоть капля великодушия, хоть капля чести, вы не добавите ни слова!
Глядя на это горделивое личико с опущенными глазами и на блестящие каштановые локоны, колыхавшиеся на прелестной шейке в такт взволнованному дыханию, покойный Джон Гармон, вероятно, замолчал бы надолго.
- Я хочу объясниться с вами, сэр, раз и навсегда, - продолжала Белла, - и не знаю, как к этому приступить. Я просидела здесь весь вечер с твердым намерением объясниться с вами, чувствуя, что объяснение необходимо. Дайте мне только подумать минуту.
Он все молчал, она все сидела отвернувшись и лишь изредка делала легкое движение, точно порываясь поднять голову и заговорить. И, наконец, она заговорила:
- Вам известно мое положение здесь, сэр, и вам известно мое положение дома. Я вынуждена объясняться с вами сама, так как мне некого попросить сделать это за меня. С вашей стороны невеликодушно, с вашей стороны нечестно относиться ко мне так, как вы относитесь.
- Разве моя преданность вам, мое увлечение вами говорят об отсутствии великодушия, об отсутствии честности?
- Возмутительно! - воскликнула Бема. Такой ответ на его слова мог бы показаться покойному Джону Гармону слишком презрительным и высокомерным.
- Теперь я вынужден продолжать, - сказал секретарь, - хотя бы ради того, чтобы оправдаться и защитить самого себя. По-моему, мисс Уилфер, даже такому человеку, как я, нельзя ставить в вину честное признание в своих чувствах.
- Честное признание! - повторила Белла, подчеркнув первое слово.
- А разве это не так?
- Будьте добры прекратить ваши допросы, - ответила Белла, прибегнув к оскорбленному тону. - Надеюсь, сэр, вы сочтете вполне извинительным с моей стороны то, что я требую избавить меня от этого.
- Ах, мисс Уилфер, нельзя быть такой жестокой! Я переспросил только потому, что вы сами подчеркнули это слово. Хорошо, не буду настаивать на своем вопросе. Но что сказано, то сказано. Я не могу, я не хочу брать назад свое признание в глубокой преданности вам.
- Мне оно не нужно! - сказала Белла.
- Я был бы слеп и глух, если бы не приготовился заранее к такому ответу. Не казните меня, ведь ваша вина несет наказание в самой себе.
- Какое наказание? - спросила Белла.
- Разве то, что мне приходится переносить сейчас, не есть наказание? Впрочем, виноват, я не хочу снова подвергать вас допросам.
- Вы подхватили неосторожно брошенное мною слово, - сказала Белла, чувствуя легкий укор совести, - чтобы выставить меня... бог знает в каком свете. Я сказала так, без всякого умысла. Если это дурно с моей стороны, прошу прощения. Но вы повторяете мои слова с умыслом, а это непростительно. Что же касается остального, то, пожалуйста, поймите, мистер Роксмит, - мы говорим обо всем этом в первый и последний раз.
- В первый и последний раз, - повторил он.
- Да! Я вас умоляю, сэр, - с жаром продолжала Белла, - перестаньте преследовать меня. Умоляю! Не пользуйтесь своим положением в этом доме для того, чтобы сделать мою жизнь здесь неприятной и тягостной. Умоляю вас! Перестаньте навязывать мне свое внимание, да еще так подчеркнуто, что это замечаю не только я, но может заметить и миссис Боффин.
- Неужели я заслужил ваш упрек?
- Ну еще бы! - ответила Белла. - Если миссис Боффин ничего не заметила, мистер Роксмит, то не по вашей вине.
- Надеюсь, это впечатление ложное. По-моему, я не подавал к нему повода. Во всяком случае, не хотел бы подавать. Но впредь можете быть совершенно спокойны. Что было, то прошло.
- Рада это слышать, - сказала Белла. - У меня совсем другие виды на будущее, зачем же вам портить свою жизнь?
- Мне портить жизнь? - воскликнул секретарь. - Мою жизнь? - Белла подметила странный тон, которым он произнес эти слова, и не менее странную улыбку. Под ее взглядом улыбка эта исчезла. - Простите меня, мисс Уилфер, продолжал он, глядя ей в глаза, - но у вас, несомненно, есть основания, чтобы так жестоко упрекать меня, а я их не знаю. Отсутствие великодушия и честности? В чем же оно сказывается?
- Я не желаю отвечать на такие вопросы, - проговорила Белла, надменно опуская глаза.
- Я не стал бы задавать их, но вы сами вынуждаете меня к этому. Пожалейте меня, ответьте... Ответьте, хотя бы из чувства справедливости.
- Ах, сэр! - после минутного колебания сказала Белла, снова глядя на него. - Разве это великодушно и честно - использовать против меня власть, которую вам дает благосклонность мистера и миссис Боффин и ваше уменье вести их дела!
- Использовать власть против вас?
- Разве это великодушно и честно - клонить все к тому, чтобы подкрепить их одобрением свое искательство, которое, как вы уже знаете, мне не нравится и которое я решительно отвергаю!
Покойный Джон Гармон мог бы многое вытерпеть, но такое подозрение ранило бы его в самое сердце.
- Я не знаю, так ли это на самом деле, надеюсь, что нет, - но разве было великодушно и честно поступать на должность секретаря, предвидя заранее, что я буду жить здесь и невыгодой моего положения можно будет воспользоваться!
- Воспользоваться низко, жестоко, - сказал секретарь.
- Да, - подтвердила Белла.
Минуту секретарь молчал, потом заговорил снова:
- Вы ошибаетесь, мисс Уилфер.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70