Что же касается Сюй Сюаня, то от битья батогами и клеймения лба он был избавлен, но «за преступление границ дозволенного» приговорен к ссылке в военное поселение при Сучжоуской управе; по окончании срока каторжных работ он мог вернуться на родину.
Теперь, когда Сюй Сюань был осужден, его зятя-доносчика стала мучить совесть, а потому пятьдесят лянов серебра, полученные в награду от господина Шао, он отдал молодому человеку, чтобы облегчить ему тягость дальнего путешествия. Аптекарь Ли вручил Сюй Сюаню два письма: одно – тюремному надзирателю Фаню, второе – господину Вану, хозяину гостиницы в Сучжоу, у моста Удачи. Заливаясь слезами, Сюй простился с родственниками, потом, в сопровождении стражников, вышел с кангою на шее из города и у Восточного моста сел в лодку.
Много дней миновало, прежде чем лодка подошла к Сучжоу. Сюй Сюань передал рекомендательные письма надзирателю Фаню и господину Вану – хозяину гостиницы. Ван сумел подкупить и задобрить местное начальство, так что стражникам, сопровождавшим осужденного, была без промедления выдана бумага, подтверждающая благополучную доставку преступника, и они возвратились восвояси.
Фань и Ван взяли юношу на поруки. Так вместо тюрьмы Сюй поселился у Вана – в домике у ворот гостиницы, однако печаль юноши не проходила, и однажды он начертал на стене своей комнаты такие стихи:
Я скитаюсь вдали,
Одинокий, скитаюсь уныло.
Гаснет солнце, и тьма
Подступает к окну и к дверям.
Погубило меня
Наважденье, враждебная сила.
Был бесхитростным я
И душою был честен и прям.
Я поверил словам,
Я поверил красотке жестокой.
Но исчезла она
Со служанкой своею Цин-цин.
Я – в Сучжоу теперь,
Об отчизне горюю далекой,
Я тоской исхожу,
Я совсем на чужбине один.
Время летит словно стрела, дни и месяцы бегут, словно ткацкий челнок. Сюй прожил в доме Вана уже более полугода. Была на исходе последняя неделя девятой луны. Однажды Ван стоял перед воротами своей гостиницы и от нечего делать разглядывал прохожих. Вдруг вдали показался паланкин, рядом с паланкином шагала служанка. Паланкин приблизился 'к воротам.
– Позвольте спросить, это дом господина Вана? – обратилась служанка к хозяину гостиницы.
– Совершенно верно, – ответил Ван. – А кого вам надо?
– Мы ищем господина Сюя из Линьани.
– Подождите немного, я сейчас его позову. Ван вошел в дом.
– Брат Сюй! Тебя здесь спрашивают, – позвал он. Сюй Сюань быстро откликнулся на зов хозяина, и
вместе они появились в воротах. Перед ним была… служанка Цин-цин, а в паланкине сидела сама красавица Бай.
– Негодная! – вскричал Сюй. – Ты дала мне краденое серебро! Сколько несчастий навлекла ты на мою голову! Сколько обид и унижений я перенес! Посмотри, до какого жалкого состояния я докатился – и все из-за тебя! Зачем же ты меня разыскала? Неужели тебе не совестно глядеть мне в глаза?
– О господин, не кори меня, – проговорила Бай. – Я приехала нарочно затем, чтобы все тебе объяснить. Но пойдем лучше в дом, там поговорим.
Госпожа Бай велела служанке вынуть из паланкина поклажу.
– Ты – злое наважденье! Не смей входить в дом! – закричал юноша и загородил вход.
– Хозяин, рассудите нас, разве я похожа на оборотня? – сказала женщина, кланяясь Вану. – Посмотрите, платье у меня со швами, когда стою против солнца, от меня падает тень. Бедная я, бедная! С тех пор как овдовела, столько оскорблений приходится терпеть от людей! А в твоих несчастьях я неповинна, всему виною покойный мой супруг. Я приехала, чтобы все тебе объяснить, но если ты не хочешь меня выслушать, я уйду…
– Нет, нет, госпожа, входите, мы все обсудим, – вмешался хозяин.
– Давай войдем, – сказала Бай юноше. – Мы поговорим в присутствии хозяина и его матери.
Они вошли в дом… Толпа зевак, которая успела собраться тем временем, рассеялась.
– Из-за нее меня обвинили в краже серебра из казны, – сказал Сюй, обращаясь к Вану и его матери. – Меня судили и сослали. И вот она явилась снова! Нечего ее и слушать.
– Да ведь эти деньги остались мне в наследство от мужа! Я понятия не имела, откуда они взялись! – возразила госпожа Бай.
– А почему стражники нашли перед воротами груду мусора, как будто дом нежилой? Почему грянул гром и ты вдруг исчезла?
– Когда я узнала про твой арест и про то, что деньги краденые, я испугалась, как бы ты меня не выдал. А если бы меня тоже схватили, я бы такого позора не перенесла! Думала я, думала и наконец решила спрятаться у тетки, которая живет подле храма Ху-ацзансы. А соседей упросила набросать перед воротами мусору и наплести стражникам всякого вздору. И серебро на кровать тоже соседи положили.
– Значит, сама убежала, а меня бросила на произвол судьбы!
– Я думала, что все обойдется, раз деньги нашлись. Кто мог подумать, что с тобою поступят так жестоко? Когда же я узнала, что тебя сослали, собрала все, что у меня было, и поехала следом за тобою. Вот и все. А теперь я уйду. Видно, не суждено нам стать мужем и женою.
– Как? Сразу же и уедете? Ведь вы проделали такой долгий путь! – воскликнул Ван. – Поживите у нас несколько дней, глядишь – все и образуется.
– И правда, госпожа, поживем денек-другой, раз хозяин приглашает. Да и господину Сюю вы не чужая – как-никак помолвлены были, – сказала Цин-цин.
– Ну, зачем об этом вспоминать, – остановила ее госпожа Бай – Я только затем приехала, чтобы объяснить, как все произошло!
– Но если вы помолвлены, – сказал Ван, – тем более нельзя вам сразу уезжать. Нет, нет, пожалуйста, погостите у нас, госпожа.
И Ван отпустил паланкин.
Прошло несколько дней. Все это время красавица Бай изо всех сил старалась угодить матери хозяина, и та уговорила Вана быть сватом. Для свадьбы выбрали счастливый день – одиннадцатое число одиннадцатой луны, – чтобы супруги прожили в согласии до глубокой старости. Время промелькнуло незаметно, быстро настал назначенный срок. Красавица Бай дала Вану денег и попросила его устроить свадебный пир. После пира молодожены удалились под свадебный полог. Сюй был вне себя от счастья. Ему казалось, что рядом с ним не женщина, а одна из небожительниц, и он досадовал лишь на то, что не узнал ее раньше. Не успели они насладиться друг другом, как вот уже трижды пропел петух, и небо на востоке стало светлеть. Да, верно сказано:
Когда ты счастлив, ночь
Обидно коротка,
Но длится без конца,
Когда гнетет тоска.
Молодые супруги были неразлучны, как рыбы неразлучны с водою. Опи пребывали в сладком забытьи, радостном упоении, в беспробудных грезах. Ио дни сменялись днями и месяцы месяцами, и вот уже миновало полгода. Повеяло мягким запахом весны, все вокруг оделось парчою цветов, по дорогам засновали повозки, на улицах и в торговых рядах царило оживление.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13
Теперь, когда Сюй Сюань был осужден, его зятя-доносчика стала мучить совесть, а потому пятьдесят лянов серебра, полученные в награду от господина Шао, он отдал молодому человеку, чтобы облегчить ему тягость дальнего путешествия. Аптекарь Ли вручил Сюй Сюаню два письма: одно – тюремному надзирателю Фаню, второе – господину Вану, хозяину гостиницы в Сучжоу, у моста Удачи. Заливаясь слезами, Сюй простился с родственниками, потом, в сопровождении стражников, вышел с кангою на шее из города и у Восточного моста сел в лодку.
Много дней миновало, прежде чем лодка подошла к Сучжоу. Сюй Сюань передал рекомендательные письма надзирателю Фаню и господину Вану – хозяину гостиницы. Ван сумел подкупить и задобрить местное начальство, так что стражникам, сопровождавшим осужденного, была без промедления выдана бумага, подтверждающая благополучную доставку преступника, и они возвратились восвояси.
Фань и Ван взяли юношу на поруки. Так вместо тюрьмы Сюй поселился у Вана – в домике у ворот гостиницы, однако печаль юноши не проходила, и однажды он начертал на стене своей комнаты такие стихи:
Я скитаюсь вдали,
Одинокий, скитаюсь уныло.
Гаснет солнце, и тьма
Подступает к окну и к дверям.
Погубило меня
Наважденье, враждебная сила.
Был бесхитростным я
И душою был честен и прям.
Я поверил словам,
Я поверил красотке жестокой.
Но исчезла она
Со служанкой своею Цин-цин.
Я – в Сучжоу теперь,
Об отчизне горюю далекой,
Я тоской исхожу,
Я совсем на чужбине один.
Время летит словно стрела, дни и месяцы бегут, словно ткацкий челнок. Сюй прожил в доме Вана уже более полугода. Была на исходе последняя неделя девятой луны. Однажды Ван стоял перед воротами своей гостиницы и от нечего делать разглядывал прохожих. Вдруг вдали показался паланкин, рядом с паланкином шагала служанка. Паланкин приблизился 'к воротам.
– Позвольте спросить, это дом господина Вана? – обратилась служанка к хозяину гостиницы.
– Совершенно верно, – ответил Ван. – А кого вам надо?
– Мы ищем господина Сюя из Линьани.
– Подождите немного, я сейчас его позову. Ван вошел в дом.
– Брат Сюй! Тебя здесь спрашивают, – позвал он. Сюй Сюань быстро откликнулся на зов хозяина, и
вместе они появились в воротах. Перед ним была… служанка Цин-цин, а в паланкине сидела сама красавица Бай.
– Негодная! – вскричал Сюй. – Ты дала мне краденое серебро! Сколько несчастий навлекла ты на мою голову! Сколько обид и унижений я перенес! Посмотри, до какого жалкого состояния я докатился – и все из-за тебя! Зачем же ты меня разыскала? Неужели тебе не совестно глядеть мне в глаза?
– О господин, не кори меня, – проговорила Бай. – Я приехала нарочно затем, чтобы все тебе объяснить. Но пойдем лучше в дом, там поговорим.
Госпожа Бай велела служанке вынуть из паланкина поклажу.
– Ты – злое наважденье! Не смей входить в дом! – закричал юноша и загородил вход.
– Хозяин, рассудите нас, разве я похожа на оборотня? – сказала женщина, кланяясь Вану. – Посмотрите, платье у меня со швами, когда стою против солнца, от меня падает тень. Бедная я, бедная! С тех пор как овдовела, столько оскорблений приходится терпеть от людей! А в твоих несчастьях я неповинна, всему виною покойный мой супруг. Я приехала, чтобы все тебе объяснить, но если ты не хочешь меня выслушать, я уйду…
– Нет, нет, госпожа, входите, мы все обсудим, – вмешался хозяин.
– Давай войдем, – сказала Бай юноше. – Мы поговорим в присутствии хозяина и его матери.
Они вошли в дом… Толпа зевак, которая успела собраться тем временем, рассеялась.
– Из-за нее меня обвинили в краже серебра из казны, – сказал Сюй, обращаясь к Вану и его матери. – Меня судили и сослали. И вот она явилась снова! Нечего ее и слушать.
– Да ведь эти деньги остались мне в наследство от мужа! Я понятия не имела, откуда они взялись! – возразила госпожа Бай.
– А почему стражники нашли перед воротами груду мусора, как будто дом нежилой? Почему грянул гром и ты вдруг исчезла?
– Когда я узнала про твой арест и про то, что деньги краденые, я испугалась, как бы ты меня не выдал. А если бы меня тоже схватили, я бы такого позора не перенесла! Думала я, думала и наконец решила спрятаться у тетки, которая живет подле храма Ху-ацзансы. А соседей упросила набросать перед воротами мусору и наплести стражникам всякого вздору. И серебро на кровать тоже соседи положили.
– Значит, сама убежала, а меня бросила на произвол судьбы!
– Я думала, что все обойдется, раз деньги нашлись. Кто мог подумать, что с тобою поступят так жестоко? Когда же я узнала, что тебя сослали, собрала все, что у меня было, и поехала следом за тобою. Вот и все. А теперь я уйду. Видно, не суждено нам стать мужем и женою.
– Как? Сразу же и уедете? Ведь вы проделали такой долгий путь! – воскликнул Ван. – Поживите у нас несколько дней, глядишь – все и образуется.
– И правда, госпожа, поживем денек-другой, раз хозяин приглашает. Да и господину Сюю вы не чужая – как-никак помолвлены были, – сказала Цин-цин.
– Ну, зачем об этом вспоминать, – остановила ее госпожа Бай – Я только затем приехала, чтобы объяснить, как все произошло!
– Но если вы помолвлены, – сказал Ван, – тем более нельзя вам сразу уезжать. Нет, нет, пожалуйста, погостите у нас, госпожа.
И Ван отпустил паланкин.
Прошло несколько дней. Все это время красавица Бай изо всех сил старалась угодить матери хозяина, и та уговорила Вана быть сватом. Для свадьбы выбрали счастливый день – одиннадцатое число одиннадцатой луны, – чтобы супруги прожили в согласии до глубокой старости. Время промелькнуло незаметно, быстро настал назначенный срок. Красавица Бай дала Вану денег и попросила его устроить свадебный пир. После пира молодожены удалились под свадебный полог. Сюй был вне себя от счастья. Ему казалось, что рядом с ним не женщина, а одна из небожительниц, и он досадовал лишь на то, что не узнал ее раньше. Не успели они насладиться друг другом, как вот уже трижды пропел петух, и небо на востоке стало светлеть. Да, верно сказано:
Когда ты счастлив, ночь
Обидно коротка,
Но длится без конца,
Когда гнетет тоска.
Молодые супруги были неразлучны, как рыбы неразлучны с водою. Опи пребывали в сладком забытьи, радостном упоении, в беспробудных грезах. Ио дни сменялись днями и месяцы месяцами, и вот уже миновало полгода. Повеяло мягким запахом весны, все вокруг оделось парчою цветов, по дорогам засновали повозки, на улицах и в торговых рядах царило оживление.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13