— «Очертания моря», «Последний обзор истории Торомона». По-моему, чертовски хорошее название. Надеюсь, теория соответствует. — Он поднял вторую папку. — Здесь твоя теория поля, Кли.
— А что в третьей пачке? — спросила она.
— Я просил компьютер сделать копии всех стихов Вала, чтобы тоже иметь к ним доступ. — Он взял листы и повернулся к Джону:
— Если бы вы были художником или ученым, я мог бы помочь вам решить, что вы свободны делать.
— Ага, начали, — сказал Вал. — Послушаем.
— Когда вы пишете стихотворение, Вал, вы пишете его для идеального читателя, такого, который услышит все тонкости ритма, почувствует все образы, поймет все намеки и даже сумеет поймать вас на ошибках. Для такого читателя вы и работаете, шлифуя каждую строчку. Сейчас вы уверены, что в этом мире не слишком много таких читателей, но верите, что хоть один существует. Даже больше, потому что из любого человека можно воспитать идеального читателя. Если бы вы в это не верили, вы не старались написать идеальное стихотворение. Когда Кли создает свою теорию, она пытается сделать ее как можно яснее и точнее. Она знает, что мало кто сможет прочесть эту теорию и сделать из нее какое-то употребление, но она проверяет и перепроверяет теорию для кого-то одного, кто примет всю концепцию. Так и я проверяю свою историческую теорию культурных, сексуальных, эмоциональных уклонов для идеального человека, идеального прямого, без уклонов. Связать себя с этой концепцией вовсе не означает, что вы своей работой пытаетесь научить людей стать идеальными. Это пропаганда, а поскольку большинство художников и ученых сами далеки от идеала, они терпят неудачу с самого начала, если берутся за эту задачу. Надо понять, что человек даже в этом хаосе может быть идеальным, и надо делать свою работу ценной для него.
— Куда же это нас приводит? — спросил Джона Вал.
— К свободе. Пытаться достичь этого идеала, или же не пытаться. Но вы получили копии для вас троих.
Вал опять засмеялся.
— Значит, машина сделает копии этих работ и для вас?
— Конечно, — сказала Кли. — А что?
— Я хотел бы иметь копии всех их, — сказал Джон, — чтобы посмотреть, насколько я близок к идеальному человеку.
Кли нажала кнопку и шкафчик снова начал наполняться бумагой.
— Кли, — спросил Джон, — транзитная лента открыта с этого конца?
— Но она закрыта во дворце, — напомнила Алтер.
— Можно открыть ее отсюда?
— В принципе, можно, — сказала Кли.
— Я хочу немного почитать, и может быть, стану по дороге идеальным читателем. И я хочу найти Эркора.
— Зачем?
— Кое-что насчет восприятия. — Джон взял бумаги. — Я хочу показать это ему, дать ему возможность приложить руку к идеальному читателю... и посмотреть не представляет ли он себе проблему.
— Какую?
— Следующую после этой. И когда мы получим ее, мы вернемся с ней к компьютеру.
Проверив ленту, Кли сказала:
— Лента функционирует. Несмотря на бомбежки, она каким-то образом все еще связана. Не знаю, что вы найдете на том конце, но на платформе окажешься.
Они поднялись по металлической лестнице и встали под кристаллом. В одной руке Джон держал бумаги, а другой — руку Алтер.
Кли шагнула к тетроновому прибору, нажала кнопку. Где-то зажужжал соленоид, и первый ряд красных кнопок встал в положение «включено».
— Я тоже хочу поехать, — неожиданно сказал Ноник.
— Сейчас нельзя, — сказала Кли. — Лента не может взять сразу так много.
Включился следующий ряд кнопок.
— Я хочу уйти из этого стального убежища, — сказал Ноник и уставился на фигуры на платформе, уже начавшие мерцать...
— Мы пошлем тебя сразу же, как закончим их отправку, — сказал Катам. — Превышая вес, мы не можем предсказать, дойдет ли он до места назначения...
Ноник взвыл и бросился вперед.
Он вцепился здоровой рукой за край платформы и подтянулся под кристалл.
— Вал!
Под шаром вспыхнуло белое сияние. Что-то громко щелкнуло, посыпались искры.
— Что случилось? — закричал Рольф.
— Этот дурак... — начала Кли. — Я теперь понимаю, что случилось. Ведь лента не рассчитана на такой большой вес. Я не знаю, куда они попадут, и попадут ли вообще куда-нибудь!
Платформа была пуста.
Глава 12
Эркор лежал на куче одежды в углу башни-лаборатории и смотрел на солнечный свет, проникающий сквозь проломленный потолок.
Громадный кристалл на конце транзитной ленты засветился. Затем Вал Ноник с воплем налетел на перила.
С первого взгляда Эркор увидел избитое тело. Рисунок мозга метнулся через комнату и заколыхался перед Эркором. Поврежденный раненный, длинные струи боли дрожали и диссонировали. Эркор попытался мысленно отвернуться.
— Чего ты хочешь? — спросил он, вставая.
— Я не хочу больше разговаривать. — Я не хочу... говорить.
— Чего же ты хочешь?
Ноник глядел па него горящими глазами.
— Ладно, — сказал Эркор, — пойдем.
Вал пошел за ним к двери. Мозг его ритмично завывал, пока они спустились во двор.
Эркор смотрел, как Вал спотыкался на выжженной мостовой, и думал: чего ради я должен тащиться за ею изломанным мозгом и изломанным телом? Но все-таки шел. Через два квартала Ноник повернулся, поднял глаза к горелой линии неба, и Эркор постарался заблокироваться от того, что лилось в него из мозга Ионика.
...падение башен, о древний Христос, падение башен, и обнаженный нож входит в живот... Падение башен, и я слышу ее вопль, вижу, как ее тело выгибается назад, вижу пыль и крошащийся камень, потоки мусора на улицах, падение башен...
— Чего ты хочешь? — спросил Эркор.
Ноник оглянулся. Страх вспыхнул в его глазах, и он бросился бежать. Но следовать за ним было трудно: его мысли рассыпались по разоренным улицам. — Проснись, — сказал Эркор.
Ноник свернулся у стены, как большой кот. Эркору хотелось сказать: «Проснись и заткнись», но как заставишь человека перестать думать?
— Я нашел для тебя судно, как ты хотел.
Они пошли к пирсу, где стояло судно, пустое и заправленное горючим.
— Куда ты бежишь, Вал Ноник? Не говори, что не знаешь, иначе я не взял бы судно.
— Я... я... не хочу разговаривать, и изображение моего лица красным мелом на коричневой бумаге горело и обугливалось, пока красота не ушла из-за неистовства ярости.
Когда они высадились на материк, Ноник глянул наверх, на транзитную ленту, и пошел по берегу. Они прошли через пустую рыбачью деревню. «Ты попал в ловушку в тот яркий миг, когда узнал свою судьбу» было написано на разрушающейся стене дома.
— Смотри, Город Тысячи Солнц в той стороне. А в этой — каторжные рудники. — Эркор заметил, что Ноник смотрит на транзитную ленту. — Ты хочешь вернуться в Тилфар?
Ноник покачал головой и заковылял впереди.
— Остановись, — сказал Эркор.
Вечер сверкал на покрытой коркой равнине. Позади них был Тилфар.
— Остановись, — повторил Эркор, — ты идешь к смерти.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85