76
Те стены, где монастыри цвели, —
Теперь вертепы; превратились рясы
В дурной мукой набитые кули.

79
Не так враждебна лихва без прикрасы
Всевышнему, как в нынешние дни
Столь милые монашеству запасы.

82
Все, чем владеет церковь, — искони
Наследье нищих, страждущих сугубо,
А не родни иль якобы родни.

85
Столь многое земному телу любо,
Что раньше минет чистых дум пора,
Чем первый желудь вырастет у дуба.

88
Петр начинал без злата и сребра,
А я — молитвой и постом упорным;
Франциск смиреньем звал на путь добра.

91
И ты, сравнив с почином благотворным
Тот путь, каким преемники идут,
Увидишь сам, что белый цвет стал черным.

94
Хоть в том, как Иордан был разомкнут
И вскрылось море, промысл объявился
Чудесней, чем была бы помощь тут».

97
Так он сказал и вновь соединился
С собором, и собор слился тесней;
Затем, как вихорь, разом кверху взвился.

100
Моя владычица вдоль ступеней
Меня взметнула легким мановеньем,
Всесильным над природою моей;

103
Ни вверх, ни вниз естественным движеньем
Так быстро не спешат в земном краю,
Чтобы с моим сравниться окрыленьем.

106
Читатель, верь, — как то, что я таю
Надежду вновь обресть усладу Рая,
Которой ради, каясь, перси бью, —

109
Ты не быстрей обжег бы, вынимая,
Свой перст в огне, чем предо мной возник
Знак, первый вслед Тельцу, меня вбирая.

112
О пламенные звезды, о родник
Высоких сил, который возлелеял
Мой гений, будь он мал или велик!

115
Всходил меж вас, меж вас к закату реял
Отец всего, в чем смертна жизнь, когда
Тосканский воздух на меня повеял;

118
И мне, чудесно взятому туда,
Где ходит свод небесный, вас кружащий,
Быть в вашем царстве выпала чреда.

121
К вам устремляю ныне вздох молящий,
Дабы мой дух окреп во много крат
И трудный шаг свершил, его манящий.

124
«Так близок ты к последней из отрад, —
Сказала Беатриче мне, — что строгий
Быть должен у тебя и чистый взгляд.

127
Пока ты не вступил в ее чертоги,
Вниз посмотри, — какой обширный мир
Я под твои уже повергла ноги;

130
Чтоб уготовать в сердце светлый пир
Победным толпам, что сюда несутся
С веселием сквозь круговой эфир».

133
Тогда я дал моим глазам вернуться
Сквозь семь небес — и видел этот шар
Столь жалким, что не мог не усмехнуться;

136
И чем в душе он меньший будит жар,
Тем лучше; и к другому обращенный
Бесспорнейшую мудрость принял в дар.

139
Я дочь Латоны видел озаренной
Без тех теней, чье прежде естество
Искал в среде густой и разреженной.

142
Я вынес облик сына твоего,
О Гиперион ; и постиг круженье,
О Майя и Диона, близ него.

145
Я созерцал смягченное горенье
Юпитера меж сыном и отцом;
Мне уяснилось их перемещенье.

148
И быстроту свою, и свой объем
Все семеро представили мне сами,
И как у всех — уединенный дом.

151
С нетленными вращаясь Близнецами,
Клочок, родящий в нас такой раздор,
Я видел весь, с горами и реками.

154
Потом опять взглянул в прекрасный взор.


Песнь двадцать третья
Восьмое, звездное небо — Торжествующие

1
Как птица, посреди листвы любимой,
Ночь проведя в гнезде птенцов родных,
Когда весь мир от нас укрыт, незримый,

4
Чтобы увидеть милый облик их
И корм найти, которым сыты детки, —
А ей отраден тяжкий труд для них, —

7
Час упреждая на открытой ветке,
Ждет, чтобы солнцем озарилась мгла,
И смотрит вдаль, чуть свет забрезжит редкий, —

10
Так Беатриче, выпрямясь, ждала
И к выси, под которой утомленный
Шаг солнца медлит, очи возвела.

13
Ее увидя страстно поглощенной,
Я уподобился тому, кто ждет,
До времени надеждой утоленный.

16
Но только был недолог переход
От ожиданья до того мгновенья,
Как просветляться начал небосвод.

19
И Беатриче мне: «Вот ополченья
Христовой славы, вот где собран он,
Весь плод небесного круговращенья!»

22
Казался лик ее воспламенен,
И так сиял восторг очей прекрасных,
Что я пройти в безмолвье принужден.

25
Как Тривия в час полнолуний ясных
Красуется улыбкою своей
Средь вечных нимф, на небе неугасных,

28
Так, видел я, над тысячей огней
Одно царило Солнце, в них сияя,
Как наше — в горних светочах ночей.

31
В живом свеченье Сущность световая,
Сквозя, струила огнезарный дождь
Таких лучей, что я не снес, взирая.

34
О Беатриче, милый, нежный вождь!
Она сказала мне: «Тебя сразила
Ничем неотражаемая мощь;

37
Затем что здесь — та Мудрость, здесь — та Сила,
Которая, вослед векам тоски,
Пути меж небом и землей открыла».

40
Как пламень, ширясь, тучу рвет в куски,
Когда ему в ее пределах тесно,
И падает, природе вопреки,

43
Так, этим пиршеством взращен чудесно,
Мой дух прорвался из своей брони,
И что с ним было, памяти безвестно.

46
«Открой глаза и на меня взгляни!
Им было столько явлено, что властны
Мою улыбку выдержать они».

49
Я был как тот, кто, пробудясь, неясный
Припоминает образ, но, забыв,
На память возлагает труд напрасный, —

52
Когда я услыхал ее призыв,
Такой пленительный, что на скрижали
Минувшего он будет вечно жив.

55
Хотя б мне в помощь все уста звучали,
Которым млека сладкого родник
Полимния и сестры изливали,

58
Я тысячной бы доли не достиг,
Священную улыбку воспевая,
Которой воссиял священный лик;

61
И потому в изображенье Рая
Святая повесть скачет иногда,
Как бы разрывы на пути встречая.

64
Но столь велики тягости труда,
И так для смертных плеч тяжка натуга,
Что им подчас и дрогнуть — нет стыда.

67
Морской простор не для худого струга —
Тот, что отважным кораблем вспенен,
Не для пловца, чья мысль полна испуга.

70
«Зачем ты так в мое лицо влюблен,
Что красотою сада неземного,
В лучах Христа расцветшей, не прельщен?

73
Там — роза , где божественное Слово
Прияло плоть; там веянье лилей,
Чей запах звал искать пути благого».

76
Так Беатриче; повинуясь ей,
Я обратился сызнова к сраженью,
Нелегкому для немощных очей.

79
Как под лучом, который явлен зренью
В разрыве туч, порой цветочный луг
Сиял моим глазам, укрытым тенью,

82
Так толпы светов я увидел вдруг,
Залитые лучами огневыми,
Не видя, чем так озарен их круг.

85
О благостная мощь, светя над ними,
Ты вознеслась, свой облик затеня,
Чтоб я очами мог владеть моими.

88
Весть о цветке, чье имя у меня
И днем и ночью на устах, стремила
Мой дух к лучам крупнейшего огня.

91
Когда мое мне зренье отразило
И яркость и объем звезды живой,
Вверху царящей, как внизу царила,

94
Спустился в небо светоч огневой
И, обвиваясь как венок текучий,
Замкнул ее в свой вихорь круговой.

97
Сладчайшие из всех земных созвучий,
Чья прелесть больше всех душе мила,
Казались бы как треск раздранной тучи,

100
В сравненье с этой лирой, чья хвала
Венчала блеск прекрасного сапфира,
Которым твердь светлейшая светла.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84