Глава 2
Стальная утроба
Для любителей точных цифр сообщим, что ее наружные размеры составляли 14,4х14,14х10 футов, так что снаружи, из зала, в котором она стояла, каждая ее грань казалась прямоугольником золотого цвета. Ее стены были сделаны из хром-ванадиевой стали в два фута толщиной. Всюду, где только возможно, стены были испещрены рядами и полосами подмигивающих разноцветных огоньков. Игра огней, сама по себе впечатляющая для человека со стороны, сопровождалась нервным гудением и неожиданными щелчками, создающими впечатление чего-то очень электрического и научного. В само святилище вел единственный вход-люк, расположенный в центре одного из золотых прямоугольников. Люк имел четыре фута в диаметре и отдаленно напоминал дверцу банковского сейфа. Но даже при открытой дверце сторонний наблюдатель не мог бросить нескромный взгляд на внушающую благоговение центральную камеру, потому что в таких случаях ее скрывал передвижной стальной тамбур. Никто, кроме жрецов этой мистерии — людей, совершающих прыжок, — никогда не видел Стальную Утробу изнутри.
Самое забавное, что все это было липой и декорацией, состряпанной на потребу журналистам. Прыжок на Марс можно было осуществить при помощи оборудования, которое уместилось бы в четырех консервных банках, и энергии, которую можно получить от розетки в стене. Бесконечные ряды огоньков подмигивали исключительно для удовлетворения фотографов из “Лайфа”, а гудение разносилось по залу, чтобы убедить заезжего конгрессмена, что нация не зря потратила деньги. Все это хозяйство конструировал не инженер, а Эмили Голден, та самая, которая десятью годами раньше создавала декорации для кубриковского суперфильма “О дивный новый мир”.
Зрелище было, возможно, и излишним, но оттого не менее увлекательным. Капитан Хэнзард имел достаточно времени, чтобы как следует насладиться им. С той минуты, как рота “А” приблизилась к наружным воротам секретного комплекса, сердцем которого был передатчик, началась непрерывная проверка пропусков и допусков, начались обыски, проверки личности, телефонные подтверждения — все представимые способы разжечь и удовлетворить чиновничье любопытство.
Потребовался целый час на то, чтобы они добрались до центра лабиринта
— зала, вмещающего святая святых, и еще час прошел, прежде чем каждый солдат получил разрешение на прыжок. Помещение, где они ждали, было размером с актовый зал провинциальной школы. Его стены были из светлого непокрашенного бетона, что еще больше привлекало глаза к великолепной новогодней елке в центре помещения.
Несмотря на свои размеры, зал казался переполненным: всюду торчали охранники. Охранники — не меньше дюжины — стояли перед входом в Утробу. Охранники стояли у запертого выхода. Охранники, напоминающие новогодние подарки в упаковке цвета хаки, окружали со всех сторон саму елку, а другие охранники сторожили эти подарки. Вокруг роты “А” расположился целый кордон караульных, часовые виднелись также за стеклянными перегородками, рассекавшими нижнюю часть стен. Именно там, в боксах, напоминающих витрину универсального магазина, специалисты крутили бесчисленные ручки, заставлявшие новогоднюю елку сверкать и искриться. Там же находился неприметный тумблер, поворот которого мгновенно отправлял содержимое передатчика с Земли на Марс.
Сверкание достигло апогея, уже начался отсчет времени до открытия люка передатчика (в подобных спектаклях отсчет времени — самый важный элемент), когда в зал вошел двухзвездный генерал, со всех сторон окруженный охраной. Генерал подошел к Хэнзарду. Хэнзард сразу узнал его, поскольку не раз встречал в журналах фотографии этого генерала. Перед ним был генерал Фосс, возглавлявший все марсианские операции.
Когда было покончено с формальностями представления, генерал Фосс кратко объяснил задание:
— Сразу по прибытии вы должны вручить этот “дипломат”, в котором находится особо важное письмо, вашему командиру генералу Питману.
— Так мой командир — генерал Питман? — невольно воскликнул Хэнзард.
В дальнейшие объяснения генерал Фосс вдаваться не стал, необходимости в них не было, а он, похоже, не был склонен к бесцельным разговорам.
Хэнзард был смущен вырвавшейся у него неуставной фразой, но все равно рад, что его наконец просветили. То, что генерал Питман возглавил Марсианский командный пункт, объясняло непостижимый прежде перевод капитана из Пентагона в лагерь Джексон. Переводили не Хэнзарда, а Питмана, помощник генерала был просто подхвачен волной.
“Они могли бы мне сказать”, — подумал Хэнзард, но тут же одернул себя. Нет ничего удивительного, что ему не сказали. Это было бы не по-армейски.
Восемь солдат первого взвода, скрытые во внутренностях передвижного тамбура, словно в троянском коне, созданном абстракционистом, уже приближались ко входу в передатчик. Магниты зафиксировали тамбур в нужном положении, затем последовала пауза, во время которой открылся люк и, невидимо для постороннего глаза, восемь солдат проникли в Утробу. Бесчисленные огоньки, украшавшие поверхность передатчика, потухли, остался лишь зеленый сигнал над люком, показывающий, что восемь солдат еще находятся внутри. Все в зале затихло. Даже охранники, являвшиеся актерами этого театрального представления, благоговейно замерли, не осмеливаясь нарушить таинство.
Зеленый свет сменился красным. Первая партия солдат была уже на Марсе.
Новогодняя елка вспыхнула снова, и процесс повторился еще два раза. Во внутренней камере могло, не испытывая неудобств, находиться девять, десять, даже двенадцать человек. Однако существовала инструкция, согласно которой максимальным количеством человек, допускаемым в передатчик единовременно, было 8 (восемь). Для чего могла быть издана такая инструкция, не понимал никто, но она была. Она тоже являлась частью ритуала, окружавшего тайну, и должна была строго выполняться. Это было по-армейски.
После того, как переход был повторен еще дважды, от группы осталось всего два человека: сам Хэнзард и рядовой солдат, негр, в фамилии которого Хэнзард не был уверен — то ли Янг, то ли кто-то из Пирсонов. Уоррент-офицер уведомил Хэнзарда, что он может либо совершить прыжок вместе с солдатом, либо отправиться позднее в одиночку.
— Я отправлюсь сейчас, — было как-то уютнее отправляться в компании.
Он зажал “дипломат” под мышкой и по лесенке вскарабкался в тамбур. Рядовой поднялся следом. Пока троянский конь торжественно и плавно подкатывался к люку передатчика, они сидели на узкой скамейке и ждали.
— Много прыжков, рядовой?
— Нет, сэр, это первый. Из роты я единственный не бывал здесь раньше.
— Не единственный, рядовой. У меня это тоже первый прыжок.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42