Я кое-как отряхнулась, выволоклась на улицу, поймала мотор, сошла за слегка обкурившуюся и предстала перед Виком, трепеща, будто перед детектором лжи.
— Что? — тихо спросил полковник.
— Столкнули с лестницы в подъезде приятельницы. — Сказать бы, что сама рухнула, но сил не было врать.
Он даже не пригрозил «пристрелить, чтобы не мучилась». Промурлыкал:
— Имя и адрес приятельницы.
— Я ее дома не застала.
— Имя и адрес.
— Память отшибло. Потерпи до утра, клянусь, вспомню.
— Ладушки, детка, — на удивление быстро согласился Измайлов, взъерошив мои волосы в поисках черепномозговых травм. — Завтра поедешь со мной в управление, там все вспомнишь.
— Это ультиматум?
— Знаешь, чем силен профессионал?! — заорал Измайлов. — Умением оставаться невредимым. За пять лет работы Юрьев постоянно бывает в самых разных переделках, но ему лишь раз переломали ребра. Да и то из-за тебя. Ты же, высматривая и подслушивая, постоянно травмируешься. Кошачья живучесть выручает.
И далее в том же духе.
— Вик, милый, то был, наверное, просто какой-то хулиган…
— Хватит. Перебьюсь без твоих предположений.
Мне даже огрызаться не хотелось. Я старалась сообразить, что со мною произошло…
Несколько часов назад Вик гонял видеозапись и распускал перья. После явно поспешных обвинений Евгении Альбертовны Ениной ему было неловко. На монологи он отваживается, когда уверен и весьма доволен собой, любимым. В этот раз он увлеченно излагал свои собственные идеи. Юрьева не упоминал.
Итак, глава крупного концерна и легиона мелких фирм был немощным стариком. Все, что тюрьмы и зоны могут высосать из человека, даже при материальной поддержке с воли, они высосали. Но интеллект дедок сохранил, видно, какую-то гимнастику для ума делал. Еще он обнаружил в себе задатки посланника дьявола, сляпал теорийку полезности зла из библейских цитат, блатных песен и Уголовного кодекса и прослыл в своей среде мудрецом.
— В любой среде, от землекопов до всяческих элит, такие есть, — вклинилась я.
— Ты тоже много о себе воображаешь, — осадил меня Вик.
И продолжил. Сей господин охране доверял настолько, насколько мог ее проверять. Поэтому не копил в больших количествах. Три нижних этажа особняка занимали офисы подвластных ему организаций, а верхний был в его распоряжении. Причем, кроме вечно запертого зала заседаний, там располагался только кабинет-секретарская, рабочее помещение и комната отдыха. Последняя была обставлена как стандартная квартира — стенка, диван, два кресла, бар и журнальный столик. Но задняя панель секретера перемещалась, открывая или скрывая встроенный в стену сейф.
— У нас есть информаторы; в тайнике хранилась дань, которую каждую пятницу в шесть часов вечера приносили папаше сборщики-курьеры, — пресек возможные вопросы Измайлов.
В пять здание пустело. В нем оставались охранник у входа и двое — в секретарской босса. Недоверчивый дед выпроваживал курьеров, запирал дверь и в одиночестве перекладывал валюту и рубли в сейф. Потом уезжал домой в сопровождении все тех же телохранителей. Собственно, парни были при нем сутками. Но с двух до четырех старикашка почивал. В это время они обедали. Сначала один, потом второй с секретаршей.
В роковую для тугого на ухо преступного авторитета пятницу некто проявил чудеса сноровки и удачливости. Охранники были так ошарашены внезапной кончиной хозяина, что не удосужились убрать из пепельницы пустые пластиковые ячейки от таблеток. Поэтому пришлось признаться милиции; тому, кто обедал в столовой первым, явно подсыпали лошадиную дозу снотворного. Он вернулся в секретарскую, отпустил коллегу и девушку, а сам приготовился охранять сон босса. Не тут-то было. Дважды, выбегая по нужде, он запирал дверь на ключ. Коридор был пуст, и еще два раза он не возился с замком. Похоже, тогда злоумышленник и проник в комнату отдыха к похрапывающему старикану. Нервы человек имел недюжинные то ли от природы, то ли ни единой нервной клетки потратить не успел. Отсиживаться за креслом несколько часов подряд, вытерпеть возню с курьерами, дождаться, когда дед откроет тайник, начнет его загружать, выбраться, схватить сифон, врезать жертве по лысому затылку, уложить труп на диван, напечатать записку с «приветом от Алекса», раскидать рубли таким образом, чтобы бросались в глаза с порога и манили охранников, затаиться где-то в кабинете и выскользнуть, пока телохранители пребывали в замешательстве, добежать по лестнице до мужского туалета на втором этаже и выпрыгнуть из окна на клумбу — на подобное мало кто способен.
Не вызывало сомнений, что уникальное это создание было превосходно осведомлено о привычках обитателей верхотуры. Что примелькалось и даже в столовой не казалось чужаком. Что как минимум кое-какие сведения об Алексе имело. Значит, либо убийца работал в здании, либо имел возможность регулярно проникать туда. Последнее, впрочем, было не слишком трудно: к девяти утра поток служащих густел. И стоит прийти вместе с большинством и уйти после «трудовой вахты», и через три дня охрана сочтет тебя своим.
Ментам предстояла рутина — мотаться по офисам и расспрашивать людей друг о друге. Проверить знакомства персонала кухни. Постараться запутать телохранителей — не исключалось, что мужики все подстроили. Версия эта косвенно подтверждалась отсутствием в кабинете укромных мест. Не в шкафу же прятался убийца, ожидая взлома двери. Да и не вылезешь из шкафа бесшумно и быстро.
Пока Виктор Николаевич Измайлов рассуждал вслух, я не отрывалась от экрана телевизора. Злополучный шкаф уже намозолил мне глаза. Как-то не так он стоял. Зачем теснить его к двери, если в простенок три таких шкафа поместятся? Зачем? Чтобы выбитая дверь не расплющила того, кто стоял за ней. Охранники звонят боссу по телефону, стучат, зовут, тот не откликается. Они вламываются, сразу видят разбросанные в комнате отдыха купюры и бросаются туда. Кабинет кажется им пустым.
А убийца у них за спинами. Прием не новый, но рискованный. Хотя преступник сплошь рискованные приемы выбирал.
Звучит кощунственно, но было в этом убийстве что-то остроумное, веселое, прости меня, боже. И словно смех Алекса слышался. Он был обречен, он знал нравы своей среды — но кто запрещал ему напоследок одарить идеей смелого и ловкого слушателя? Преданного слушателя… Способного тихонько передвинуть легкий пластиковый шкаф. Не желающего быть свидетелем дорожно-транспортного происшествия накануне пятничного «мероприятия» и загодя запасшегося билетом в Лондон — или не в Лондон, — научившего Левушку Зингера таскать через кордоны незадекларированные доллары. Ох, Мишелиха, Мишелиха. Объегорила ты меня. За Алекса отомстила, последнюю его выдумку осуществила и посрамила Юру.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35
— Что? — тихо спросил полковник.
— Столкнули с лестницы в подъезде приятельницы. — Сказать бы, что сама рухнула, но сил не было врать.
Он даже не пригрозил «пристрелить, чтобы не мучилась». Промурлыкал:
— Имя и адрес приятельницы.
— Я ее дома не застала.
— Имя и адрес.
— Память отшибло. Потерпи до утра, клянусь, вспомню.
— Ладушки, детка, — на удивление быстро согласился Измайлов, взъерошив мои волосы в поисках черепномозговых травм. — Завтра поедешь со мной в управление, там все вспомнишь.
— Это ультиматум?
— Знаешь, чем силен профессионал?! — заорал Измайлов. — Умением оставаться невредимым. За пять лет работы Юрьев постоянно бывает в самых разных переделках, но ему лишь раз переломали ребра. Да и то из-за тебя. Ты же, высматривая и подслушивая, постоянно травмируешься. Кошачья живучесть выручает.
И далее в том же духе.
— Вик, милый, то был, наверное, просто какой-то хулиган…
— Хватит. Перебьюсь без твоих предположений.
Мне даже огрызаться не хотелось. Я старалась сообразить, что со мною произошло…
Несколько часов назад Вик гонял видеозапись и распускал перья. После явно поспешных обвинений Евгении Альбертовны Ениной ему было неловко. На монологи он отваживается, когда уверен и весьма доволен собой, любимым. В этот раз он увлеченно излагал свои собственные идеи. Юрьева не упоминал.
Итак, глава крупного концерна и легиона мелких фирм был немощным стариком. Все, что тюрьмы и зоны могут высосать из человека, даже при материальной поддержке с воли, они высосали. Но интеллект дедок сохранил, видно, какую-то гимнастику для ума делал. Еще он обнаружил в себе задатки посланника дьявола, сляпал теорийку полезности зла из библейских цитат, блатных песен и Уголовного кодекса и прослыл в своей среде мудрецом.
— В любой среде, от землекопов до всяческих элит, такие есть, — вклинилась я.
— Ты тоже много о себе воображаешь, — осадил меня Вик.
И продолжил. Сей господин охране доверял настолько, насколько мог ее проверять. Поэтому не копил в больших количествах. Три нижних этажа особняка занимали офисы подвластных ему организаций, а верхний был в его распоряжении. Причем, кроме вечно запертого зала заседаний, там располагался только кабинет-секретарская, рабочее помещение и комната отдыха. Последняя была обставлена как стандартная квартира — стенка, диван, два кресла, бар и журнальный столик. Но задняя панель секретера перемещалась, открывая или скрывая встроенный в стену сейф.
— У нас есть информаторы; в тайнике хранилась дань, которую каждую пятницу в шесть часов вечера приносили папаше сборщики-курьеры, — пресек возможные вопросы Измайлов.
В пять здание пустело. В нем оставались охранник у входа и двое — в секретарской босса. Недоверчивый дед выпроваживал курьеров, запирал дверь и в одиночестве перекладывал валюту и рубли в сейф. Потом уезжал домой в сопровождении все тех же телохранителей. Собственно, парни были при нем сутками. Но с двух до четырех старикашка почивал. В это время они обедали. Сначала один, потом второй с секретаршей.
В роковую для тугого на ухо преступного авторитета пятницу некто проявил чудеса сноровки и удачливости. Охранники были так ошарашены внезапной кончиной хозяина, что не удосужились убрать из пепельницы пустые пластиковые ячейки от таблеток. Поэтому пришлось признаться милиции; тому, кто обедал в столовой первым, явно подсыпали лошадиную дозу снотворного. Он вернулся в секретарскую, отпустил коллегу и девушку, а сам приготовился охранять сон босса. Не тут-то было. Дважды, выбегая по нужде, он запирал дверь на ключ. Коридор был пуст, и еще два раза он не возился с замком. Похоже, тогда злоумышленник и проник в комнату отдыха к похрапывающему старикану. Нервы человек имел недюжинные то ли от природы, то ли ни единой нервной клетки потратить не успел. Отсиживаться за креслом несколько часов подряд, вытерпеть возню с курьерами, дождаться, когда дед откроет тайник, начнет его загружать, выбраться, схватить сифон, врезать жертве по лысому затылку, уложить труп на диван, напечатать записку с «приветом от Алекса», раскидать рубли таким образом, чтобы бросались в глаза с порога и манили охранников, затаиться где-то в кабинете и выскользнуть, пока телохранители пребывали в замешательстве, добежать по лестнице до мужского туалета на втором этаже и выпрыгнуть из окна на клумбу — на подобное мало кто способен.
Не вызывало сомнений, что уникальное это создание было превосходно осведомлено о привычках обитателей верхотуры. Что примелькалось и даже в столовой не казалось чужаком. Что как минимум кое-какие сведения об Алексе имело. Значит, либо убийца работал в здании, либо имел возможность регулярно проникать туда. Последнее, впрочем, было не слишком трудно: к девяти утра поток служащих густел. И стоит прийти вместе с большинством и уйти после «трудовой вахты», и через три дня охрана сочтет тебя своим.
Ментам предстояла рутина — мотаться по офисам и расспрашивать людей друг о друге. Проверить знакомства персонала кухни. Постараться запутать телохранителей — не исключалось, что мужики все подстроили. Версия эта косвенно подтверждалась отсутствием в кабинете укромных мест. Не в шкафу же прятался убийца, ожидая взлома двери. Да и не вылезешь из шкафа бесшумно и быстро.
Пока Виктор Николаевич Измайлов рассуждал вслух, я не отрывалась от экрана телевизора. Злополучный шкаф уже намозолил мне глаза. Как-то не так он стоял. Зачем теснить его к двери, если в простенок три таких шкафа поместятся? Зачем? Чтобы выбитая дверь не расплющила того, кто стоял за ней. Охранники звонят боссу по телефону, стучат, зовут, тот не откликается. Они вламываются, сразу видят разбросанные в комнате отдыха купюры и бросаются туда. Кабинет кажется им пустым.
А убийца у них за спинами. Прием не новый, но рискованный. Хотя преступник сплошь рискованные приемы выбирал.
Звучит кощунственно, но было в этом убийстве что-то остроумное, веселое, прости меня, боже. И словно смех Алекса слышался. Он был обречен, он знал нравы своей среды — но кто запрещал ему напоследок одарить идеей смелого и ловкого слушателя? Преданного слушателя… Способного тихонько передвинуть легкий пластиковый шкаф. Не желающего быть свидетелем дорожно-транспортного происшествия накануне пятничного «мероприятия» и загодя запасшегося билетом в Лондон — или не в Лондон, — научившего Левушку Зингера таскать через кордоны незадекларированные доллары. Ох, Мишелиха, Мишелиха. Объегорила ты меня. За Алекса отомстила, последнюю его выдумку осуществила и посрамила Юру.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35