– Слышь, Баулин, а ты сосновских кого знаешь?
– Не так чтобы… бывал там. А что?
– Я вот думаю, не шибко мы с тобой сообразили.
– Это почему же?
– Есть там такой Маркел? Он вроде в Совете работает.
– Маркел? Дай вспомнить… А кем он там?
– Не знаю.
– Может, секретарем состоит? Нет, секретарь у них баба. А, есть, вспомнил! Это который транспортом ведает. Точно, Маркел его зовут. Он еще нам подводы выделял. Заметный мужик, высокий, чернявый. А чего он тебе, Илья Иваныч?
– Свояк он попу-то нашему, вот что.
– Ну да?… – недоверчиво протянул Баулин. – Выходит, тоже контра? А может, нет?
– Я так думаю, что, если он пользуется в Совете влиянием, помощи от сосновских нам не ждать. Только зря нарочного погнали.
– Не, не согласен я, Илья Иваныч, народ там крепкий, наш.
– Поглядим. – Нырков задумчиво побарабанил пальцами по перилам. – Однако надо быть готовым ко всему… Мужики-то собрались?
– Там они, – Баулин кивнул на храм, – за церковной оградой. Ну а которые по домам. Но тоже наготове. По первому выстрелу.
– Светает… Давай, Баулин, буди ребят. Чует сердце: с минуты на минуту ждать гостей… Постой! – Нырков заметил неясные еще фигуры нескольких людей, что двигались по улице к площади, прижимаясь к плетню. – Гляди, быстро! – шепотом подозвал Баулина. – Наши или нет?
Баулин поправил очки, присмотрел, а Нырков выхватил наган.
– Кажись, они, Илья Иваныч, – прошептал Баулин, – гости.
И сейчас же хлопнул выстрел. Пуля впилась в деревянную колонну галереи рядом с головой Ныркова. Он присел.
– Проспал, Малышев, сукин сын! – выругался он и метнулся в дверь. – В ружье! – крикнул сорвавшимся голосом. – Где же твой дозор, Баулин, чтоб тебя!…
Зазвенели разбитые стекла. На площадь махом с дикими криками и визгом вынеслись десятка три всадников, беспорядочно стрелявших по окнам сонных домов.
– Малышев!… – застонал в бессильной ярости Нырков, и в ту же минуту с колокольни по площади ударила длинная пулеметная очередь.
Всадники закрутились, завертелись, ринулись в разные стороны, оставив на площади добрый десяток лошадиных трупов. От них, как тараканы, расползались спешенные бандиты. Только теперь осознал Нырков, что бой уже идет, но он никак не мог ухватить и понять его общую картину и потому злился. По ползущим фигурам били из-за ограды, стреляли из пустых оконных проемов сельсовета чекисты и Баулин со своими продармейцами.
– Молодец, Малышев! – тяжело выдохнул Нырков. – В самый раз врезал… Стрелять прицельно! – обозленный собственной растерянностью, крикнул он, поднимая наган и наводя его на уползающего бандита. Наган дернулся от выстрела, и бандит замер кучей тряпья. Выстрелы скоро прекратились.
Посреди площади била передними копытами и пронзительно ржала упавшая на круп лошадь. Одиночный выстрел из-за ограды прекратил ее ржание. Стало тихо.
Помещение затянуло кислым пороховым дымом.
– Все целы? – оглядываясь, спросил Нырков.
– Все, Илья Иваныч! – весело отозвался Баулин.
– Нечего скалиться! – огрызнулся Нырков. – Давай занимай круговую оборону, это только начало… За мной на чердак!
Они поднялись на чердак и через слуховое окно выбрались на крышу. Железные листы были холодные и мокрые от росы. «Обзор хороший», – подумал Нырков, распластываясь за слуховым окном.
Небо стало розоветь. Видимость улучшилась. Теперь только внимательно глядеть по сторонам, не прозевать.
– Ползут, товарищ Нырков… – услышал он сдержанный шепот.
– Где? – Нырков обернулся.
– Вон, – показал продармеец, худенький белобрысый парнишка, – с огородов подбираются. Сзаду.
– Дай винтарь. – Нырков забрал у него винтовку.
Он увидел, как заколыхались заросли конопли, на миг показалась голова и спряталась. Он прицелился я, проследив движение ползущего бандита, нажал на курок. Громко вскрикнул и застонал раненый.
Новой атаки пришлось ждать недолго. Как и в первый раз, но теперь уже с двух сторон, на площадь вынеслись казаки. Их было больше, однако дружная стрельба засевших за оградой мужиков и пулемет на колокольне сдержали и этот напор. Примерно половина верховых устремилась к церкви, чтобы приступом взять ворота, но их скоро отогнали. Остальные же ринулись к сельсовету, и им, несмотря на сильный заградительный огонь, удалось прорваться к самому дому. Укрытые галереей и дворовыми пристройками, они оказались недосягаемыми для осажденных в доме и на крыше. Кроме того, бандиты ворвались в соседние дома и повели оттуда нечастый, но прицельный огонь. По железной крыше защелкали пули.
«Пора отсюда убираться, – подумал Нырков. – Похоже, они уже поняли, что на испуг нас не возьмешь. Могут перестрелять, как воробьев».
И вовремя. Едва подумал, как услыхал удары и треск разламываемых досок. Видимо, бандиты хотели прорваться в лабаз на нижнем этаже. Если ворвутся, их оттуда трудно будет выкурить,
– Сергеев! – негромко окликнул он лежащего неподалеку чекиста. – Давай всех с крыши в дом. И приготовить гранаты. Скрип отдираемой доски полоснул его словно ножом. Он отцепил от пояса гранату и, подобравшись ползком к самому краю крыши, с хеканьем швырнул ее вниз. Громыхнул взрыв, захлебнулся матерной бранью крик внизу. Но тут же сильный удар чуть не сбросил его с крыши. В запальчивости Илья успел нырнуть в слуховое окно и только теперь сообразил, что не чувствует левую руку. Обжигающая боль опалила локоть, на мгновение пошла кругом голова. Нырков с трудом спустился по лестнице в дом и нос к носу столкнулся с Баулиным.
– Ну? – хрипло дыша, спросил он. – Потери есть?
– Одного моего наповал, – хмуро ответил Баулин. – Да двое легко ранены. Стой! Что с тобой? – Он подхватил покачнувшегося Ныркова.
– В руку, – засипел Илья, – помоги…
Он стащил куртку. Левый рукав гимнастерки побурел от крови. Баулин с треском разорвал его подолам, обнажив пробитую навылет руку Ильи. Кровь толчками выбивалась из раны выше локтя.
– Сейчас, сейчас, погоди… – твердил Баулин, перетягивая раненую руку у плеча.
Илья застонал:
– Полегче ты…
– Сейчас, ничего, это мы быстро.
Баулин забинтовал рану куском плотной белой материи и помог просунуть руку в рукав куртки.
– Прикажи ребятам гранатами их… И пусть не высовываются, подстрелят.
Баулин убежал. Вскоре ударило несколько взрывов подряд, и снова стихло.
В комнате собирались осажденные. Негромко переговаривались, осторожно ступая по хрустящим стеклам и опасаясь приближаться к окнам. Оттуда время от времени влетали пули, чмокая, впивались в бревна.
Принесли убитого продармейца, положили на пол в углу. Нырков узнал его: это у него он брал винтовку. Пуля вошла ему в глаз, разворотив сзади череп. Илья вздохнул и отвернулся к окну.
– Никак горим? – сказал кто-то, сильно окая.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38
– Не так чтобы… бывал там. А что?
– Я вот думаю, не шибко мы с тобой сообразили.
– Это почему же?
– Есть там такой Маркел? Он вроде в Совете работает.
– Маркел? Дай вспомнить… А кем он там?
– Не знаю.
– Может, секретарем состоит? Нет, секретарь у них баба. А, есть, вспомнил! Это который транспортом ведает. Точно, Маркел его зовут. Он еще нам подводы выделял. Заметный мужик, высокий, чернявый. А чего он тебе, Илья Иваныч?
– Свояк он попу-то нашему, вот что.
– Ну да?… – недоверчиво протянул Баулин. – Выходит, тоже контра? А может, нет?
– Я так думаю, что, если он пользуется в Совете влиянием, помощи от сосновских нам не ждать. Только зря нарочного погнали.
– Не, не согласен я, Илья Иваныч, народ там крепкий, наш.
– Поглядим. – Нырков задумчиво побарабанил пальцами по перилам. – Однако надо быть готовым ко всему… Мужики-то собрались?
– Там они, – Баулин кивнул на храм, – за церковной оградой. Ну а которые по домам. Но тоже наготове. По первому выстрелу.
– Светает… Давай, Баулин, буди ребят. Чует сердце: с минуты на минуту ждать гостей… Постой! – Нырков заметил неясные еще фигуры нескольких людей, что двигались по улице к площади, прижимаясь к плетню. – Гляди, быстро! – шепотом подозвал Баулина. – Наши или нет?
Баулин поправил очки, присмотрел, а Нырков выхватил наган.
– Кажись, они, Илья Иваныч, – прошептал Баулин, – гости.
И сейчас же хлопнул выстрел. Пуля впилась в деревянную колонну галереи рядом с головой Ныркова. Он присел.
– Проспал, Малышев, сукин сын! – выругался он и метнулся в дверь. – В ружье! – крикнул сорвавшимся голосом. – Где же твой дозор, Баулин, чтоб тебя!…
Зазвенели разбитые стекла. На площадь махом с дикими криками и визгом вынеслись десятка три всадников, беспорядочно стрелявших по окнам сонных домов.
– Малышев!… – застонал в бессильной ярости Нырков, и в ту же минуту с колокольни по площади ударила длинная пулеметная очередь.
Всадники закрутились, завертелись, ринулись в разные стороны, оставив на площади добрый десяток лошадиных трупов. От них, как тараканы, расползались спешенные бандиты. Только теперь осознал Нырков, что бой уже идет, но он никак не мог ухватить и понять его общую картину и потому злился. По ползущим фигурам били из-за ограды, стреляли из пустых оконных проемов сельсовета чекисты и Баулин со своими продармейцами.
– Молодец, Малышев! – тяжело выдохнул Нырков. – В самый раз врезал… Стрелять прицельно! – обозленный собственной растерянностью, крикнул он, поднимая наган и наводя его на уползающего бандита. Наган дернулся от выстрела, и бандит замер кучей тряпья. Выстрелы скоро прекратились.
Посреди площади била передними копытами и пронзительно ржала упавшая на круп лошадь. Одиночный выстрел из-за ограды прекратил ее ржание. Стало тихо.
Помещение затянуло кислым пороховым дымом.
– Все целы? – оглядываясь, спросил Нырков.
– Все, Илья Иваныч! – весело отозвался Баулин.
– Нечего скалиться! – огрызнулся Нырков. – Давай занимай круговую оборону, это только начало… За мной на чердак!
Они поднялись на чердак и через слуховое окно выбрались на крышу. Железные листы были холодные и мокрые от росы. «Обзор хороший», – подумал Нырков, распластываясь за слуховым окном.
Небо стало розоветь. Видимость улучшилась. Теперь только внимательно глядеть по сторонам, не прозевать.
– Ползут, товарищ Нырков… – услышал он сдержанный шепот.
– Где? – Нырков обернулся.
– Вон, – показал продармеец, худенький белобрысый парнишка, – с огородов подбираются. Сзаду.
– Дай винтарь. – Нырков забрал у него винтовку.
Он увидел, как заколыхались заросли конопли, на миг показалась голова и спряталась. Он прицелился я, проследив движение ползущего бандита, нажал на курок. Громко вскрикнул и застонал раненый.
Новой атаки пришлось ждать недолго. Как и в первый раз, но теперь уже с двух сторон, на площадь вынеслись казаки. Их было больше, однако дружная стрельба засевших за оградой мужиков и пулемет на колокольне сдержали и этот напор. Примерно половина верховых устремилась к церкви, чтобы приступом взять ворота, но их скоро отогнали. Остальные же ринулись к сельсовету, и им, несмотря на сильный заградительный огонь, удалось прорваться к самому дому. Укрытые галереей и дворовыми пристройками, они оказались недосягаемыми для осажденных в доме и на крыше. Кроме того, бандиты ворвались в соседние дома и повели оттуда нечастый, но прицельный огонь. По железной крыше защелкали пули.
«Пора отсюда убираться, – подумал Нырков. – Похоже, они уже поняли, что на испуг нас не возьмешь. Могут перестрелять, как воробьев».
И вовремя. Едва подумал, как услыхал удары и треск разламываемых досок. Видимо, бандиты хотели прорваться в лабаз на нижнем этаже. Если ворвутся, их оттуда трудно будет выкурить,
– Сергеев! – негромко окликнул он лежащего неподалеку чекиста. – Давай всех с крыши в дом. И приготовить гранаты. Скрип отдираемой доски полоснул его словно ножом. Он отцепил от пояса гранату и, подобравшись ползком к самому краю крыши, с хеканьем швырнул ее вниз. Громыхнул взрыв, захлебнулся матерной бранью крик внизу. Но тут же сильный удар чуть не сбросил его с крыши. В запальчивости Илья успел нырнуть в слуховое окно и только теперь сообразил, что не чувствует левую руку. Обжигающая боль опалила локоть, на мгновение пошла кругом голова. Нырков с трудом спустился по лестнице в дом и нос к носу столкнулся с Баулиным.
– Ну? – хрипло дыша, спросил он. – Потери есть?
– Одного моего наповал, – хмуро ответил Баулин. – Да двое легко ранены. Стой! Что с тобой? – Он подхватил покачнувшегося Ныркова.
– В руку, – засипел Илья, – помоги…
Он стащил куртку. Левый рукав гимнастерки побурел от крови. Баулин с треском разорвал его подолам, обнажив пробитую навылет руку Ильи. Кровь толчками выбивалась из раны выше локтя.
– Сейчас, сейчас, погоди… – твердил Баулин, перетягивая раненую руку у плеча.
Илья застонал:
– Полегче ты…
– Сейчас, ничего, это мы быстро.
Баулин забинтовал рану куском плотной белой материи и помог просунуть руку в рукав куртки.
– Прикажи ребятам гранатами их… И пусть не высовываются, подстрелят.
Баулин убежал. Вскоре ударило несколько взрывов подряд, и снова стихло.
В комнате собирались осажденные. Негромко переговаривались, осторожно ступая по хрустящим стеклам и опасаясь приближаться к окнам. Оттуда время от времени влетали пули, чмокая, впивались в бревна.
Принесли убитого продармейца, положили на пол в углу. Нырков узнал его: это у него он брал винтовку. Пуля вошла ему в глаз, разворотив сзади череп. Илья вздохнул и отвернулся к окну.
– Никак горим? – сказал кто-то, сильно окая.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38