Четыре воина бросились на престарелого короля. Дженгизиц, Эцендрул и четверо других – на Дагхара. Но несчастному юноше все-таки удалось на мгновение высвободить правую руку и со страшной силой он бросил меч прямо в Аттилу. Князь Дженцил, заметивший это движение, с криком заслонил собою царя и тут же упал бездыханный к его ногам с пронзенным горлом.
Шесть сильных рук впились в правую руку Дагхара. Визигаст был повален на пол, и Хелхаль коленом придавил ему грудь. Дагхар увидал, что на руки Ильдихо надевают широкие золотые оковы и глухо застонал.
– Погоди, мальчишка, – сказал Аттила, обтирая лицо, забрызганное кровью Дженцила, – ты особо заплатишь мне за эту кровь. Старик будет только распят, юноша же… будет посажен на кол… за стеной моей спальни!.. Ты услышишь его крики, моя прекрасная невеста, в нашу первую брачную ночь!
Девушка молча взглянула на него своими широко раскрытыми, неподвижными глазами: он вздрогнул, съежился и опустил веки. По спине его пробежала холодная дрожь. Он махнул рукою и пленников увели.

КНИГА ШЕСТАЯ
Глава первая
В опустевшую залу, в которой остались лишь Аттила и Хелхаль, вбежал запыхавшийся Эллак.
– Ты здесь! – гневно закричал отец. – Как ты осмелился? Разве я не прогнал тебя? Или ты получил прощение?
– Нет, господин. Но…
– Кого тебе здесь нужно?
– Отца!
– Ты хочешь сказать – царя!
– Пусть так! Мне нужно великого царя и справедливого судью!
– Ну конечно! Я знаю, что привело тебя. Ты ищешь справедливого судью. Я, заслуживший это название, оправдаю его ужасным образом. Так лучше воздержись от мольбы за предателей.
– Но разве виновность их доказана?
– Я думаю, – с досадой отвечал вступивший в разговор Хелхаль, – мальчишка метнул меч в твоего отца, и если он еще жив, то лишь благодаря гуннской верности. А старик вместе с ним и с целой шайкой других негодяев сговаривались убить господина. Мы же, отец твой и я, подслушали весь их заговор, спрятавшись в дупле ивы на дунайском острове.
Эллак закрыл глаза.
– Если так, – сказал он, – то осуди и убей их обоих: я не смею просить за них. Но Ильдихо? Ведь она невинна?
– Нет. Она знала о заговоре. Я увидел это по ее первому же взгляду на меня, когда она вошла сюда. Она знала все и молчала.
– Но могла ли она погубить отца и жениха?
– Она должна была это сделать. Но ей я прощаю. Она не подвергнется наказанию.
– Но… отец… ведь неправда то, что говорят? Что ты умертвишь ее отца и жениха, и… Нет! Это невозможно!
– Разве для Аттилы есть невозможное?
– Но это позор! – выкрикнул Эллак. – Запятнанный кровью обоих дорогих ей людей, ты не можешь заставить переносить твои объятия ее, эту белокурую богиню!
– Клянусь моими черными богами, я ее заставлю! – закричал разъяренный Аттила. – Я окажу величайшую честь твоей белокурой богине и сделаю ее моей женой!
– Никогда! Говорю тебе, она любит скира!
– Я не ревную к… мертвым!
– Но я скажу тебе больше: она ненавидит тебя, ты отвратителен ей!
– Она научится удивляться мне.
– Нет. Она умрет раньше, чем будет твоею. О, мой господин и отец! – Эллак упал на колени, – Молю тебя! Сжалься! Ни разу, с самого моего несчастного рождения не осмеливался я обращаться к тебе с просьбой. Теперь же я молю тебя о милости, не к спутникам девушки, но к ней самой!
– Я исполню твою просьбу! Я дарую ей высшую милость: она будет моей женой!
– – Нет, отец! Этого не будет! – громко закричал обезумевший Эллак. – Я не переживу этого! Я сам люблю ее!
– Это давно известно мне!
– Отец, Дагхар должен умереть?
– Должен.
– Так отдай ее мне!
– Ты в самом деле помешался! – громко захохотал Аттила. – Значит, хотя она и любит певца, но если ты, а не я, возьмешь ее в жены, то тут уже нет позора?
– Я не коснусь ее! Я буду только свято чтить и защищать ее!
– Защищать от меня, собака! – заревел Аттила, выхватывая из-за пояса нож и замахиваясь на сына. Хелхаль едва успел схватить его обеими руками.
– Убей, отец! Я буду рад умереть! О, если бы я никогда не родился.
И он подставил ему грудь.
– Нет, – мрачно произнес Аттила. – Спасибо, старик. Мальчишка не стоит того, чтобы умереть от моей руки. Пусть он живет и знает, что его белокурая богиня покоится в моих объятиях. Это будет для него хуже смерти.
В отчаянии Эллак бросился к двери.
– Ильдихо! – дико закричал он. «Как спасти ее? Это невозможно! Убить ее, а потом себя?» – Мысль эта как молния мелькнула у него, пока он бежал к выходу. Здесь уже толпились воины, привлеченные криками.
– Держите его! – загремел Аттила. – Обезоружьте! Хелхаль, запри его в ясеневую башню. Я буду судить его после, а теперь иду к моей невесте!
Глава вторая
Когда Эллака увели, Аттила отпустил воинов и начал расхаживать между столами и скамьями. Вернулся Хелхаль, доложил о выполнении его повеления. Царь молча кивнул и стал снимать с головы широкий золотой обруч, который положил в сундук с драгоценностями. Потом он отстегнул пряжку и сбросил плащ, оставшись в нижней одежде.
– Возьми себе ключ от опочивальни, – приказал царь. – Ты запрешь дверь снаружи.
– Но… второй ключ? Она захочет бежать, когда ты заснешь.
– Не беспокойся! Он у меня здесь, на груди. А на пороге опочивальни пусть сторожат шестеро гуннов.
Аттила снова погрузился в задумчивость и опять начал ходить взад и вперед.
– Где Гервальт? – спросил он. – Я приказал позвать его, как только окончилось это дело. Почему он не является?
– Его не могут найти.
– Пусть его разыщут и свяжут. Для укрепления его в верности и преданности нам пусть он посмотрит на казнь обоих германцев.
– Хорошо, господин, я поймаю его.
Наступило молчание. Аттила прошелся несколько раз и опять остановился возле друга.
– Странно, старик, – тихо произнес он. – Никогда еще я не ощущал ничего подобного перед женщиной. Я трепещу под ее чистым взглядом, я робею перед ней, как мальчиком робел перед святыней. Слушай, – продолжал он тише, – я должен запастись отвагой перед свиданием с нею. Ты знаешь, вот уже сорок шесть лет, как я пью одну лишь воду… Но теперь, старик, прошу тебя, поставь в опочивальню золотую чашу с крепким гаццатинским вином…
– Нет, господин! Это вино – чистый огонь!
– Говорю тебе: я леденею от ее взоров! Я желал бы, чтобы в жилах моих текло теперь пламя Везувия. Ступай, старик, принеси вино и приведи мою невесту, да прежде сними с нее цепи!.. И пусть никто ни под каким предлогом не беспокоит меня до завтра.
Глава третья
На пороге царской опочивальни, как сторожевые псы, лежали пятеро гуннов и их начальник.
Все было тихо вокруг дворца.
Тишина царствовала и внутри здания. Раз только начальник стражи вскочил и приложил ухо к замочной скважине спальни.
– Вы не слыхали? – спросил он своих воинов. – Полузадушенный крик? Точно крикнули:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32