Плиту увенчивал венок из темного плюща, среди листьев которого резко и красиво выделялись крупные светло-синие колокольчики. Венок лежал здесь уже целую неделю, но сохранил еще свою свежесть: водяная пыль, всегда поднимавшаяся вокруг сильно бьющего ключа, не давала увянуть цветам и листьям.
Ильдихо опустилась на колени, заботливо положив около себя на мох принесенный ею венок.
Осторожно сняв с плиты плющеный венок, она разделила его на две половины и, встав, произнесла торжественно и важно:
– Фригга, вопрошаю тебя! Венок – это будущее, его судьба будет судьбой нашей жизни и любви. Пусть плывет его доля направо, а моя – налево! Фригга, вопрошаю тебя!
И опустив в источник старый венок, она с напряженным вниманием стала следить за ним.
Обе половины Надолго оставались соединенными, но вдруг разделились: половина, плывшая справа, была увлечена течением, погрузилась и исчезла. Левая продолжала плыть одиноко и вдруг остановилась, зацепившись за темный, острый камень, выдававшийся из воды. Тщетно ожидала Ильдихо, что подмытый быстрым потоком, он оторвется и поплывет: черный камень крепко держал его, и самый красивый из голубых цветков казался печально утопающим, погрузясь головкой под воду.
Всецело поглощенная наблюдением за участью венка, девушка не слышала быстрых шагов, приближающихся с противоположной стороны, из лесной чащи. Шаги эти были упруги, осторожны, беззвучны, и обличали опытного охотника, умевшего стеречь и зоркую рысь, и чуткого тетерева.
На светлое зеркало ключа упала тень пришельца. Только тогда она узнала, или лучше сказать, угадала его.
– Ты! – сказала она, быстро обернувшись и вспыхнув щеками.
– Почему ты так печальна? – спросил прекрасный стройный юноша, ростом еще выше ее. Он наклонился, опираясь правою рукою о рукоятку охотничьего копья. – На что ты так внимательно смотришь? А-а, вижу. Цветок висит, зацепившись за камень, а плющ, крутясь, несется дальше. А знаешь почему? Потому что у венков нет воли. Они должны покоряться тому, что им навязывает сила! Но люди и сердца свободны. Я помогу пойманному цветку. Впрочем, уже не нужно, смотри, он сам отцепился и весело плывет прочь. А там, видишь, у корня ивы, цветок и плющ соединились снова и вместе уплывают по течению!
– Фригга соединила их, – с благоговейной признательностью произнесла принцесса, и благородное лицо ее просветлело.
– Но зачем ты опять здесь? – обратилась она к нему.
– Быть может, я пришел за предсказанием, как и ты! – Он засмеялся, и его белые зубы ослепительно сверкнули между красными, свежими губами. – Перестань же смотреть себе под ноги, упрямица! Успеешь наглядеться на сухой мох, когда я уйду.
Легким движением руки откинул он свои густые темные кудри, набегавшие ему на лоб. Темная узкополая охотничья шляпа из мягкого войлока, украшенная белым пухом чапуры, зацепившись за ветку, упала с его головы и повисла сзади на широком ремне. Резко очерченные брови почти сходились у переносицы, что придавало его лицу лукавый и веселый вид. Счастливая улыбка играла на изящных, несколько гордых губах, над которыми завивался светло-каштановый пушок. Молодой охотник был очень красив, и Ильдихо, подняв на него глаза, не могла больше оторвать их от его лица.
– За предсказанием? – сомнительно сказала она.
– Нет. Это была ложь. Мне не нужно уверток. Принцесса, я искал здесь… тебя!
– Но ведь я запретила тебе! – с угрозой подняв палец, возразила она. – Ты не должен был подстерегать меня у источника, как лань.
– Не дурно было бы, – засмеялся он, – если бы лань могла запрещать охотнику подстерегать ее у воды. О Ильдихо, не сопротивляйся дольше! Ведь это не поможет! Этого желают твоя Фригга и жизнерадостная Фрейя! И я, и ты сама желаешь того же!
Он схватил ее руку. Она стремительно отдернула ее.
– Принц, ты не дотронешься до меня, доколе…
– Доколе мне не отдаст тебя отец Визига ст. Хорошо, он отдал мне тебя.
– Дагхар! – Она вся вспыхнула. – Так нельзя шутить.
– Нет. Это слишком священно, – сказал юноша с благородной серьезностью, шедшей к нему еще больше шутливости. – Я только что расстался с твоим отцом у опушки леса. Он отправился домой, меня же привлекло сюда предчувствие.
– Так он вернулся с большой охоты?
– С охоты? С большой охоты? – повторил Дагхар, правой рукой стиснув копье, а левой оправляя свою одежду из темно-коричневой оленьей шкуры, ниспадавшую ему до колен.
– О большой охоте только еще совещаются… Да она еще и не начиналась! Злобный кабан с колючей щетиной и налитыми кровью глазами еще не обойден. И многие из охотников падут, пораженные насмерть жестокими клыками, прежде чем чудовище будет истреблено.
– Дагхар! – трепеща, с невыразимым чувством вскричала Ильдихо.
– Я угадал замысел твоего отца. Я сказал ему это в лицо. Я просил его взять меня с собою туда, на Дунай. Там мы встретили других охотников. Но они не идут с нами, не хотят, не могут! На обратном пути я просил у него твоей руки с одобрения моего слепого отца. Седовласый герой отвечал: «Да, но сначала… – он замолчал. – Королевский сын нашего народа, не угадывающий моих слов, – продолжал твой отец, – недостоин был бы… – Получить прекраснейшую девушку во всей земле германцев, – вскричал я. И тихо – так как это страшная тайна! – я прошептал ему на ухо его условие. В нем всего три слова! Радостно взглянув мне в глаза, он стиснул мою правую руку. – Не раньше, отец! – сказал я. – Да раньше не может быть безопасна ни одна девушка, ни одна жена!»
– О Дагхар, какой безумный риск! Какая неизмеримая опасность! – и она с ужасом закрыла глаза.
– Да, опасность неизмеримо велика! Но кто это совершит, тому достанется высшая почесть – признательность всего мира! И день освобождения германских племен, моя Ильдихо, будет днем нашей… Слышишь? Ржание коня… В лесной чаще? Еще один охотник, подстерегающий у ключа белую лань?
Он быстро обернулся и поднял копье.
Глава пятая
Звук донесся с севера, со стороны большой дороги, пролегавшей возле леса. Там, где густой кустарник делал местность непроходимой для коня, всадник остановился и слез со своего великолепного скакуна. Бросив поводья ему на шею, он поднес к его ноздрям правую ладонь. Конь снова заржал, потряс головой и облизал руку господина.
Незнакомец направился к источнику. На вид он был старше Дагхара лет на десять, ниже его и коренастее. Драгоценный византийский шлем покрывал его черные волосы, прямыми длинными прядями падавшие на его плечи и спину. Темно-пурпуровый плащ греческой работы с изящной и богатой вышивкой окутывал его фигуру.
Медленно, почти торжественно приблизился он к молодой чете.
– Опять он! – тревожно, но без гнева, прошептала девушка.
Королевский сын смерил пришедшего серьезным, но не враждебным взглядом.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32
Ильдихо опустилась на колени, заботливо положив около себя на мох принесенный ею венок.
Осторожно сняв с плиты плющеный венок, она разделила его на две половины и, встав, произнесла торжественно и важно:
– Фригга, вопрошаю тебя! Венок – это будущее, его судьба будет судьбой нашей жизни и любви. Пусть плывет его доля направо, а моя – налево! Фригга, вопрошаю тебя!
И опустив в источник старый венок, она с напряженным вниманием стала следить за ним.
Обе половины Надолго оставались соединенными, но вдруг разделились: половина, плывшая справа, была увлечена течением, погрузилась и исчезла. Левая продолжала плыть одиноко и вдруг остановилась, зацепившись за темный, острый камень, выдававшийся из воды. Тщетно ожидала Ильдихо, что подмытый быстрым потоком, он оторвется и поплывет: черный камень крепко держал его, и самый красивый из голубых цветков казался печально утопающим, погрузясь головкой под воду.
Всецело поглощенная наблюдением за участью венка, девушка не слышала быстрых шагов, приближающихся с противоположной стороны, из лесной чащи. Шаги эти были упруги, осторожны, беззвучны, и обличали опытного охотника, умевшего стеречь и зоркую рысь, и чуткого тетерева.
На светлое зеркало ключа упала тень пришельца. Только тогда она узнала, или лучше сказать, угадала его.
– Ты! – сказала она, быстро обернувшись и вспыхнув щеками.
– Почему ты так печальна? – спросил прекрасный стройный юноша, ростом еще выше ее. Он наклонился, опираясь правою рукою о рукоятку охотничьего копья. – На что ты так внимательно смотришь? А-а, вижу. Цветок висит, зацепившись за камень, а плющ, крутясь, несется дальше. А знаешь почему? Потому что у венков нет воли. Они должны покоряться тому, что им навязывает сила! Но люди и сердца свободны. Я помогу пойманному цветку. Впрочем, уже не нужно, смотри, он сам отцепился и весело плывет прочь. А там, видишь, у корня ивы, цветок и плющ соединились снова и вместе уплывают по течению!
– Фригга соединила их, – с благоговейной признательностью произнесла принцесса, и благородное лицо ее просветлело.
– Но зачем ты опять здесь? – обратилась она к нему.
– Быть может, я пришел за предсказанием, как и ты! – Он засмеялся, и его белые зубы ослепительно сверкнули между красными, свежими губами. – Перестань же смотреть себе под ноги, упрямица! Успеешь наглядеться на сухой мох, когда я уйду.
Легким движением руки откинул он свои густые темные кудри, набегавшие ему на лоб. Темная узкополая охотничья шляпа из мягкого войлока, украшенная белым пухом чапуры, зацепившись за ветку, упала с его головы и повисла сзади на широком ремне. Резко очерченные брови почти сходились у переносицы, что придавало его лицу лукавый и веселый вид. Счастливая улыбка играла на изящных, несколько гордых губах, над которыми завивался светло-каштановый пушок. Молодой охотник был очень красив, и Ильдихо, подняв на него глаза, не могла больше оторвать их от его лица.
– За предсказанием? – сомнительно сказала она.
– Нет. Это была ложь. Мне не нужно уверток. Принцесса, я искал здесь… тебя!
– Но ведь я запретила тебе! – с угрозой подняв палец, возразила она. – Ты не должен был подстерегать меня у источника, как лань.
– Не дурно было бы, – засмеялся он, – если бы лань могла запрещать охотнику подстерегать ее у воды. О Ильдихо, не сопротивляйся дольше! Ведь это не поможет! Этого желают твоя Фригга и жизнерадостная Фрейя! И я, и ты сама желаешь того же!
Он схватил ее руку. Она стремительно отдернула ее.
– Принц, ты не дотронешься до меня, доколе…
– Доколе мне не отдаст тебя отец Визига ст. Хорошо, он отдал мне тебя.
– Дагхар! – Она вся вспыхнула. – Так нельзя шутить.
– Нет. Это слишком священно, – сказал юноша с благородной серьезностью, шедшей к нему еще больше шутливости. – Я только что расстался с твоим отцом у опушки леса. Он отправился домой, меня же привлекло сюда предчувствие.
– Так он вернулся с большой охоты?
– С охоты? С большой охоты? – повторил Дагхар, правой рукой стиснув копье, а левой оправляя свою одежду из темно-коричневой оленьей шкуры, ниспадавшую ему до колен.
– О большой охоте только еще совещаются… Да она еще и не начиналась! Злобный кабан с колючей щетиной и налитыми кровью глазами еще не обойден. И многие из охотников падут, пораженные насмерть жестокими клыками, прежде чем чудовище будет истреблено.
– Дагхар! – трепеща, с невыразимым чувством вскричала Ильдихо.
– Я угадал замысел твоего отца. Я сказал ему это в лицо. Я просил его взять меня с собою туда, на Дунай. Там мы встретили других охотников. Но они не идут с нами, не хотят, не могут! На обратном пути я просил у него твоей руки с одобрения моего слепого отца. Седовласый герой отвечал: «Да, но сначала… – он замолчал. – Королевский сын нашего народа, не угадывающий моих слов, – продолжал твой отец, – недостоин был бы… – Получить прекраснейшую девушку во всей земле германцев, – вскричал я. И тихо – так как это страшная тайна! – я прошептал ему на ухо его условие. В нем всего три слова! Радостно взглянув мне в глаза, он стиснул мою правую руку. – Не раньше, отец! – сказал я. – Да раньше не может быть безопасна ни одна девушка, ни одна жена!»
– О Дагхар, какой безумный риск! Какая неизмеримая опасность! – и она с ужасом закрыла глаза.
– Да, опасность неизмеримо велика! Но кто это совершит, тому достанется высшая почесть – признательность всего мира! И день освобождения германских племен, моя Ильдихо, будет днем нашей… Слышишь? Ржание коня… В лесной чаще? Еще один охотник, подстерегающий у ключа белую лань?
Он быстро обернулся и поднял копье.
Глава пятая
Звук донесся с севера, со стороны большой дороги, пролегавшей возле леса. Там, где густой кустарник делал местность непроходимой для коня, всадник остановился и слез со своего великолепного скакуна. Бросив поводья ему на шею, он поднес к его ноздрям правую ладонь. Конь снова заржал, потряс головой и облизал руку господина.
Незнакомец направился к источнику. На вид он был старше Дагхара лет на десять, ниже его и коренастее. Драгоценный византийский шлем покрывал его черные волосы, прямыми длинными прядями падавшие на его плечи и спину. Темно-пурпуровый плащ греческой работы с изящной и богатой вышивкой окутывал его фигуру.
Медленно, почти торжественно приблизился он к молодой чете.
– Опять он! – тревожно, но без гнева, прошептала девушка.
Королевский сын смерил пришедшего серьезным, но не враждебным взглядом.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32