Вот почему он не открылся и позже, хотя правительство обещало вознаграждение.
— Святое небо! Ди, кто же этот человек?
— Боюсь, им может быть только один из твоих гостей: Шао, Чан или Лу. Нет, не возражай. У меня есть неопровержимые доказательства, что им мог быть только один из этих троих. Шафран скажет нам, кто. Хотя отец и укрыл лицо при ее посещении, уверен, что она узнает его по голосу или внешности.
— Едва ли можно подозревать могильщика Лу, Ди. Какая женщина возьмет в любовники такого урода?
— Ло, на твоем месте я не настаивал бы. Мать студента была порочной женщиной. Между прочим, ее семья приписывает это тому, что в нее вселился дух черной лисицы. Как бы там ни было, порочная и всегда неудовлетворенная женщина — ей было только шестнадцать, когда она вступила в генеральский дом, а ему под шестьдесят — вполне могла увлечься могильщиком из-за самого его уродства. К тому же он обладает властным, чрезвычайно сильным характером, и многих женщин такие люди притягивают. Во время вашей поэтической встречи попробуй выяснить, были ли Чан и могильщик здесь, в Чинхуа, во время суда над генералом Мо. Мы знаем, что академик служил в те годы начальником местного округа и находился в Чинхуа. Вызови, пожалуйста, домоправителя.
Ло хлопнул в ладоши и отдал приказ мальчику-слуге. Судья Ди продолжал:
— Мне бы также хотелось узнать, Ло, находился ли один из наших троих подозреваемых этой весной, когда Юлань была задержана в монастыре Белой Цапли, в Озерном уезде.
— Почему ты хочешь это выяснить, Ди? — спросил удивленный коллега.
— В деле Юлань власти также начали действовать после получения анонимного письма, написанного образованным человеком. А преступник во всяком случае предпочитает действовать одним и тем же способом. В деле о государственной измене генерала Мо обвинение было обоснованным, но, изобличая его, доносчик в то же время преследовал и свою цель — лишить генерала возможности выступить против него. Теперь, спустя восемнадцать лет, образованной господин мог снова прибегнуть к анонимному письму, чтобы донести о другом преступлении, а именно об убийстве служанки, снова преследуя какую-то свою цель. Отсюда вывод…
Вошел домоправитель, и судья замолк.
Взяв у Ло кисточку, Ди на обрывке бумаги написал имя и адрес скобяного торговца Хвана и имя Сун Ляна. Протягивая листок домоправителю, он сказал:
— Завтра утром госпожа Хван подойдет к задней двери резиденции с визитной карточкой господина Сун Ляна. Его превосходительство желает, чтобы вы позаботились о ней и она получала бы здесь швейную работу.
Когда домоправитель с почтительным поклоном удалился, Ло сердито спросил:
— Ты сказал, господин Сун Лян? Кто это такой, черт возьми?
— По правде говоря, это я сам.
Он рассказал другу о своем посещении скобяного торговца и заметил:
— Это порядочные люди, и у них нет детей. Предлагаю, чтобы Шафран после излечения поселилась у них. А теперь я отправляюсь вместе с твоим советником, чтобы забрать ее.
Достав из кармана обе анонимки, он протянул их Ло:
— Здесь писарские копии двух анонимных писем. Ты знаток стилистических оттенков. Пожалуйста, внимательно изучи оба письма и посмотри, нет ли примет того, что они написаны одной рукой. Спрячь их быстрее в рукав! Идет советник!
Пока советник отвешивал низкий поклон, Ло сказал ему:
— Као, хочу, чтобы ты сопровождал моего коллегу к кумирне Черного Лиса, у Южных ворот. Я принял решение. Расчисти этот пустырь и первым делом убери полоумную женщину, которая именует себя хранительницей кумирни.
— Господин Као, мы отправимся вместе в официальном паланкине, — добавил судья. — Домашний лекарь и сиделка последуют за нами в закрытом паланкине, я слышал, что та женщина тяжело больна.
Советник поклонился:
— Сразу же этим займусь, сударь.
И повернувшись к начальнику уезда, добавил:
— Вышел мальчик-слуга академика, ваша честь, и передал, что его хозяин готов принять у себя гостей.
— Мои стихи! — воскликнул Ло.
Ди помог ему собрать разбросанные по всему столу бумаги. Проводив друга до второго двора, он отправился в присутствие один.
Советник Као ждал его у ворот, рядом с большим официальным паланкином.
— Сударь, — обратился он к судье. — Лекарь и сиделка в тех закрытых носилках.
Пока паланкин проносили через монументальную арку ворот, Као рассуждал:
— Можно бы превратить пустырь в общественный парк, сударь. Недопустимо, что прямо в городе есть место, где сосредоточено разное отребье. Вы согласны, сударь?
— Да, конечно.
— Надеюсь, сегодня утром вы нашли в архиве то, что искали?
— Да.
Заметив, что судья не склонен вести праздный разговор, советник Као замолчал. Но когда они проходили по улице Храма, все же не сдержался:
— Вчера утром, сударь, я посетил могильщика Лу в храме в конце улицы. Мне потребовалось немало труда, чтобы убедить его принять приглашение его превосходительства. Могильщик уступил только после того, как я ему сказал, что вы также будете жить в резиденции.
Судья Ди выпрямился.
— Сказал ли он, почему?
— Сударь, он упомянул о вашей известности как следователя. И что-то еще об интересном опыте, о лисах, если память меня не подводит.
— Ясно. У вас есть хотя бы малейшее представление о том, что он мог иметь в виду?
— Нет, сударь. Могильщик — загадочный человек. Вроде бы ему очень хотелось внушить мне, что он прибыл сюда лишь накануне ночью. Но… Небо! Почему мы здесь останавливаемся?
Он выглянул.
Старшина носильщиков подошел к окошку и доложил советнику:
— Сударь, толпа перегораживает дорогу. Пожалуйста, подождите. Я приказал им расступиться.
Судья Ди услышал глухой шум возбужденных голосов. Паланкин двинулся, но затем снова остановился. В окошко заглянул начальник стражи. Браво отсалютовав, он сказал Као:
— Извините, сударь, но туда идти не стоит. Ведьма из заброшенного храма подхватила собачью болезнь. Она…
Судья отодвинул дверную завесу и вышел из паланкина. Улицу перегораживали шестеро стражников с выставленными вперед копьями, удерживая на расстоянии кучку зевак. Чуть дальше у обочины дороги лежала на спине Шафран. С помощью длинного шеста с развилком на конце двое стражников прижимали ее за шею к земле. В грязном изорванном платье ее фигурка выглядела трогательно крошечной. Впереди, посреди пустой дороги, стражники разжигали костер.
— Лучше не приближайтесь, сударь, — предостерег стражник судью, — Для пущей безопасности мы сожжем мертвое тело. Никто не знает, как передается эта болезнь.
К ним подошел советник Као.
— Что случилось, офицер? — резко спросил он, — Та женщина мертва?
— Да, сударь. Полчаса назад мои люди, сидевшие у уличного лотка, услышали дикие вопли из-за того кустарника и странный лающий звук.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41
— Святое небо! Ди, кто же этот человек?
— Боюсь, им может быть только один из твоих гостей: Шао, Чан или Лу. Нет, не возражай. У меня есть неопровержимые доказательства, что им мог быть только один из этих троих. Шафран скажет нам, кто. Хотя отец и укрыл лицо при ее посещении, уверен, что она узнает его по голосу или внешности.
— Едва ли можно подозревать могильщика Лу, Ди. Какая женщина возьмет в любовники такого урода?
— Ло, на твоем месте я не настаивал бы. Мать студента была порочной женщиной. Между прочим, ее семья приписывает это тому, что в нее вселился дух черной лисицы. Как бы там ни было, порочная и всегда неудовлетворенная женщина — ей было только шестнадцать, когда она вступила в генеральский дом, а ему под шестьдесят — вполне могла увлечься могильщиком из-за самого его уродства. К тому же он обладает властным, чрезвычайно сильным характером, и многих женщин такие люди притягивают. Во время вашей поэтической встречи попробуй выяснить, были ли Чан и могильщик здесь, в Чинхуа, во время суда над генералом Мо. Мы знаем, что академик служил в те годы начальником местного округа и находился в Чинхуа. Вызови, пожалуйста, домоправителя.
Ло хлопнул в ладоши и отдал приказ мальчику-слуге. Судья Ди продолжал:
— Мне бы также хотелось узнать, Ло, находился ли один из наших троих подозреваемых этой весной, когда Юлань была задержана в монастыре Белой Цапли, в Озерном уезде.
— Почему ты хочешь это выяснить, Ди? — спросил удивленный коллега.
— В деле Юлань власти также начали действовать после получения анонимного письма, написанного образованным человеком. А преступник во всяком случае предпочитает действовать одним и тем же способом. В деле о государственной измене генерала Мо обвинение было обоснованным, но, изобличая его, доносчик в то же время преследовал и свою цель — лишить генерала возможности выступить против него. Теперь, спустя восемнадцать лет, образованной господин мог снова прибегнуть к анонимному письму, чтобы донести о другом преступлении, а именно об убийстве служанки, снова преследуя какую-то свою цель. Отсюда вывод…
Вошел домоправитель, и судья замолк.
Взяв у Ло кисточку, Ди на обрывке бумаги написал имя и адрес скобяного торговца Хвана и имя Сун Ляна. Протягивая листок домоправителю, он сказал:
— Завтра утром госпожа Хван подойдет к задней двери резиденции с визитной карточкой господина Сун Ляна. Его превосходительство желает, чтобы вы позаботились о ней и она получала бы здесь швейную работу.
Когда домоправитель с почтительным поклоном удалился, Ло сердито спросил:
— Ты сказал, господин Сун Лян? Кто это такой, черт возьми?
— По правде говоря, это я сам.
Он рассказал другу о своем посещении скобяного торговца и заметил:
— Это порядочные люди, и у них нет детей. Предлагаю, чтобы Шафран после излечения поселилась у них. А теперь я отправляюсь вместе с твоим советником, чтобы забрать ее.
Достав из кармана обе анонимки, он протянул их Ло:
— Здесь писарские копии двух анонимных писем. Ты знаток стилистических оттенков. Пожалуйста, внимательно изучи оба письма и посмотри, нет ли примет того, что они написаны одной рукой. Спрячь их быстрее в рукав! Идет советник!
Пока советник отвешивал низкий поклон, Ло сказал ему:
— Као, хочу, чтобы ты сопровождал моего коллегу к кумирне Черного Лиса, у Южных ворот. Я принял решение. Расчисти этот пустырь и первым делом убери полоумную женщину, которая именует себя хранительницей кумирни.
— Господин Као, мы отправимся вместе в официальном паланкине, — добавил судья. — Домашний лекарь и сиделка последуют за нами в закрытом паланкине, я слышал, что та женщина тяжело больна.
Советник поклонился:
— Сразу же этим займусь, сударь.
И повернувшись к начальнику уезда, добавил:
— Вышел мальчик-слуга академика, ваша честь, и передал, что его хозяин готов принять у себя гостей.
— Мои стихи! — воскликнул Ло.
Ди помог ему собрать разбросанные по всему столу бумаги. Проводив друга до второго двора, он отправился в присутствие один.
Советник Као ждал его у ворот, рядом с большим официальным паланкином.
— Сударь, — обратился он к судье. — Лекарь и сиделка в тех закрытых носилках.
Пока паланкин проносили через монументальную арку ворот, Као рассуждал:
— Можно бы превратить пустырь в общественный парк, сударь. Недопустимо, что прямо в городе есть место, где сосредоточено разное отребье. Вы согласны, сударь?
— Да, конечно.
— Надеюсь, сегодня утром вы нашли в архиве то, что искали?
— Да.
Заметив, что судья не склонен вести праздный разговор, советник Као замолчал. Но когда они проходили по улице Храма, все же не сдержался:
— Вчера утром, сударь, я посетил могильщика Лу в храме в конце улицы. Мне потребовалось немало труда, чтобы убедить его принять приглашение его превосходительства. Могильщик уступил только после того, как я ему сказал, что вы также будете жить в резиденции.
Судья Ди выпрямился.
— Сказал ли он, почему?
— Сударь, он упомянул о вашей известности как следователя. И что-то еще об интересном опыте, о лисах, если память меня не подводит.
— Ясно. У вас есть хотя бы малейшее представление о том, что он мог иметь в виду?
— Нет, сударь. Могильщик — загадочный человек. Вроде бы ему очень хотелось внушить мне, что он прибыл сюда лишь накануне ночью. Но… Небо! Почему мы здесь останавливаемся?
Он выглянул.
Старшина носильщиков подошел к окошку и доложил советнику:
— Сударь, толпа перегораживает дорогу. Пожалуйста, подождите. Я приказал им расступиться.
Судья Ди услышал глухой шум возбужденных голосов. Паланкин двинулся, но затем снова остановился. В окошко заглянул начальник стражи. Браво отсалютовав, он сказал Као:
— Извините, сударь, но туда идти не стоит. Ведьма из заброшенного храма подхватила собачью болезнь. Она…
Судья отодвинул дверную завесу и вышел из паланкина. Улицу перегораживали шестеро стражников с выставленными вперед копьями, удерживая на расстоянии кучку зевак. Чуть дальше у обочины дороги лежала на спине Шафран. С помощью длинного шеста с развилком на конце двое стражников прижимали ее за шею к земле. В грязном изорванном платье ее фигурка выглядела трогательно крошечной. Впереди, посреди пустой дороги, стражники разжигали костер.
— Лучше не приближайтесь, сударь, — предостерег стражник судью, — Для пущей безопасности мы сожжем мертвое тело. Никто не знает, как передается эта болезнь.
К ним подошел советник Као.
— Что случилось, офицер? — резко спросил он, — Та женщина мертва?
— Да, сударь. Полчаса назад мои люди, сидевшие у уличного лотка, услышали дикие вопли из-за того кустарника и странный лающий звук.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41