Ну да Господь с ним. Давай поговорим об этих чудесных подсвечниках, которые ты так бережно прижимаешь к груди. Стало быть, ты утверждаешь, будто они принадлежат не Фиц Гамону, а Аларду, потому как он их изготовил.
— Ясное дело, — ответила Элфгива, — ведь лорд Гамо за них не заплатил. А покуда мастер не получил платы, изделие принадлежит ему.
— А ты, надо думать, собралась сегодня же вечером отправиться в путь и отнести эти вещицы к нему. Вот оно что. А я ведь слышал, будто они гнались за ним до Лондона. Ведь неспроста же — наверное, у них были причины искать его так далеко. Правда, им и следов беглого виллана сыскать не удалось. Видать, все-таки не там искали. Думается мне, что у тебя на сей счет имеются куда более достоверные сведения. И получены они не иначе, как от него самого.
На бледном лице Элфгивы появилась слабая улыбка.
— Брат, как это может быть? Сам по суди, ведь ни Алард, ни я ни читать, ни писать не умеем. Да хоть бы и умели — разве мог он доверить кому-нибудь такое сообщение, пока не вышел его срок? Разве стал бы рисковать своей свободой? Нет, я не могла получить от него никакой весточки.
— Так ведь и наш Шрусбери тоже является вольным городом, и, согласно королевской хартии, всякий виллан, проживший в нем один год и один день, становится свободным человеком. А здешние горожане — народ разумный. Они-то знают, что добрые мастера для города прибыток, и, уж наверное, не откажут в помощи такому умелому ремесленнику. Вот где он мог найти защиту и покровительство. Ты небось думаешь, что он прячется где-нибудь здесь. Погоню удалось направить на ложный след, потому-то его и искали аж возле самого Лондона. И то сказать — зачем бежать в этакую даль, ежели можно найти убежище под самым носом? Но скажи-ка, дочка, что, если ты все же не найдешь его в Шрусбери?
— Тогда я буду искать его в других городах, искать повсюду до тех пор, пока не найду. Я ведь и сама не без рук. Как-нибудь не пропаду, найду чем прокормиться, пока не разузнаю про Аларда. Я мастерица шить. Думаю, и в таком городе, как Шрусбери, да и в любом другом для меня место найдется. Ну а искусники, подобные моему Аларду, встречаются нечасто. Уж коли я примусь расспрашивать его собратьев, серебряных дел мастеров, то рано или поздно непременно вызнаю, где он. Я его обязательно найду.
— Ну найдешь — а дальше что? В жизни-то всякое бывает, дитя. Об этом ты подумала?
— Я обо всем подумала, — твердо заве рила ока монаха. — Может статься, к тому времени, как он найдется, я буду ему не нужна. Он и жениться за это время мог, да и просто выбросить меня из головы. Но тут уж ничего не поделаешь. Если выяснится, что Алард меня позабыл, я просто верну то, что принадлежит ему по праву, и пусть он распоряжается своим имуществом по собственному усмотрению. Я же пойду своим путем и постараюсь прожить без него, как сумею. Но как бы ни сложилась моя судьба, ему я желаю и буду желать только добра и счастья.
«Пожалуй, — подумал монах, — кому-кому, а ей не стоит особо страшиться будущего. Год и один день слишком малый срок, чтобы забыть такую женщину».
— Ну а если окажется, что он все еще любит тебя? И обрадуется твоему появлению?
— Тогда, — ответила она очень серьезно, но с ясной улыбкой на лице, — я расскажу ему о том обете, который принесла перед алтарем Пресвятой Девы. Ведь тот старый брат принял меня за нее. Не иначе как она милостиво даровала мне возможность обрести в его глазах сходство с нею. Так вот, я поклялась, что, ежели все закончится благополучно, мы с Алардом — я надеюсь, что в этом он меня поддержит, — продадим его подсвечники за хорошую цену, а деньги передадим вашей обители. Вручим их брату раздатчику милостыни на прокормление нищих, голодных и убогих. И это будет наш дар — мой и Аларда, — хотя никто о том не узнает.
— Ну уж и никто, — промолвил Кадфаэль. — Пресвятой Деве все будет известно, да и мне тоже. Но скажи, как ты собралась выбраться из монастыря и попасть в Шрусбери? Ведь и наши ворота, и городские запираются до утра.
Элфгива пожала плечами.
— Эка беда! Приходская дверь ведет прямо из церкви за монастырскую стену, и она всегда открыта. Пусть даже я и оставлю какие-нибудь следы, это не важно. Главное — найти безопасное прибежище в городе.
— Так ведь в город-то тебе до утра не попасть. Ты что, собираешься всю ночь дрожать перед городскими воротами? Эдак и замерзнуть недолго. Пожалуй, мы с тобой можем придумать и что-нибудь получше.
— Мы?
В голосе Элфгивы прозвучало недоумение, но быстро улетучилось без следа. Она была достаточно понятлива для того, что бы не задавать лишних вопросов и принять предложенную помощь с молчаливой благодарностью. Кадфаэль же думал, что он долго не сможет забыть эти светившиеся надеждой глаза и теплую улыбку.
— Ты веришь мне, брат? — прошептала она.
— Каждому твоему слову. Подай-ка мне эти подсвечники. Я их заверну как следует, а ты тем временем спрячь волосы под сетку да надвинь капюшон. И слушай.
С утра снегопада не было, дорожки свежим снегом не припорошены, а стало быть, никто не сможет распознать твои следы среди прочих. Ну а когда выберешься из обители и перейдешь мост, не стой без толку под городскими воротами. Слева, в сторонке, под самой стеной, притулился маленький домишко. Постучись и попроси приютить тебя до утра, пока не откроют ворота. Скажи, что тебя послал брат Кадфаэль. Хозяева меня хорошо знают, мне случилось выхаживать их сынишку, когда тот захворал. Они предоставят тебе место у очага и теплую постель на ночь, спрашивать ни о чем не станут да и на чужие вопросы, ежели кто вздумает их задавать, отвечать не будут. Кроме того, в городе они знают всех и подскажут тебе, где найти серебряных дел мастеров, чтобы порасспросить у них насчет твоего милого.
Элфгива снова убрала волосы под сетку, надвинула капюшон, завернулась в плащ и из величественной красавицы превратилась в простую служанку в невзрачном домотканом одеянии. Поняв, что Кадфаэль желает ей только добра, она повиновалась его указаниям молча, не задавая вопросов. Следовала за ним через сад и через большой двор, останавливаясь и замирая там, где останавливался он. Монах провел ее через пустую церковь — до Прославления оставался еще добрый час — и через приходскую дверь выпустил на улицу. Уже стоя на пороге, Элфгива сказала:
— Я всю жизнь буду благословлять твое имя, добрый брат. И когда-нибудь непременно пришлю тебе весточку.
— Ежели у тебя все сложится благополучно, — промолвил в ответ Кадфаэль, — в весточке особой нужды не будет. Я догадаюсь об этом по тому знаку, о котором только мы с тобой и знаем. Не считая, конечно, Пресвятой Девы. Я буду его ждать. Ну а теперь ступай да не мешкай, пока на улице ни души.
Легко и бесшумно Элфгива выскользнула за дверь и, промелькнув, словно тень, мимо монастырской сторожки, направилась к мосту и городским воротам.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39
— Ясное дело, — ответила Элфгива, — ведь лорд Гамо за них не заплатил. А покуда мастер не получил платы, изделие принадлежит ему.
— А ты, надо думать, собралась сегодня же вечером отправиться в путь и отнести эти вещицы к нему. Вот оно что. А я ведь слышал, будто они гнались за ним до Лондона. Ведь неспроста же — наверное, у них были причины искать его так далеко. Правда, им и следов беглого виллана сыскать не удалось. Видать, все-таки не там искали. Думается мне, что у тебя на сей счет имеются куда более достоверные сведения. И получены они не иначе, как от него самого.
На бледном лице Элфгивы появилась слабая улыбка.
— Брат, как это может быть? Сам по суди, ведь ни Алард, ни я ни читать, ни писать не умеем. Да хоть бы и умели — разве мог он доверить кому-нибудь такое сообщение, пока не вышел его срок? Разве стал бы рисковать своей свободой? Нет, я не могла получить от него никакой весточки.
— Так ведь и наш Шрусбери тоже является вольным городом, и, согласно королевской хартии, всякий виллан, проживший в нем один год и один день, становится свободным человеком. А здешние горожане — народ разумный. Они-то знают, что добрые мастера для города прибыток, и, уж наверное, не откажут в помощи такому умелому ремесленнику. Вот где он мог найти защиту и покровительство. Ты небось думаешь, что он прячется где-нибудь здесь. Погоню удалось направить на ложный след, потому-то его и искали аж возле самого Лондона. И то сказать — зачем бежать в этакую даль, ежели можно найти убежище под самым носом? Но скажи-ка, дочка, что, если ты все же не найдешь его в Шрусбери?
— Тогда я буду искать его в других городах, искать повсюду до тех пор, пока не найду. Я ведь и сама не без рук. Как-нибудь не пропаду, найду чем прокормиться, пока не разузнаю про Аларда. Я мастерица шить. Думаю, и в таком городе, как Шрусбери, да и в любом другом для меня место найдется. Ну а искусники, подобные моему Аларду, встречаются нечасто. Уж коли я примусь расспрашивать его собратьев, серебряных дел мастеров, то рано или поздно непременно вызнаю, где он. Я его обязательно найду.
— Ну найдешь — а дальше что? В жизни-то всякое бывает, дитя. Об этом ты подумала?
— Я обо всем подумала, — твердо заве рила ока монаха. — Может статься, к тому времени, как он найдется, я буду ему не нужна. Он и жениться за это время мог, да и просто выбросить меня из головы. Но тут уж ничего не поделаешь. Если выяснится, что Алард меня позабыл, я просто верну то, что принадлежит ему по праву, и пусть он распоряжается своим имуществом по собственному усмотрению. Я же пойду своим путем и постараюсь прожить без него, как сумею. Но как бы ни сложилась моя судьба, ему я желаю и буду желать только добра и счастья.
«Пожалуй, — подумал монах, — кому-кому, а ей не стоит особо страшиться будущего. Год и один день слишком малый срок, чтобы забыть такую женщину».
— Ну а если окажется, что он все еще любит тебя? И обрадуется твоему появлению?
— Тогда, — ответила она очень серьезно, но с ясной улыбкой на лице, — я расскажу ему о том обете, который принесла перед алтарем Пресвятой Девы. Ведь тот старый брат принял меня за нее. Не иначе как она милостиво даровала мне возможность обрести в его глазах сходство с нею. Так вот, я поклялась, что, ежели все закончится благополучно, мы с Алардом — я надеюсь, что в этом он меня поддержит, — продадим его подсвечники за хорошую цену, а деньги передадим вашей обители. Вручим их брату раздатчику милостыни на прокормление нищих, голодных и убогих. И это будет наш дар — мой и Аларда, — хотя никто о том не узнает.
— Ну уж и никто, — промолвил Кадфаэль. — Пресвятой Деве все будет известно, да и мне тоже. Но скажи, как ты собралась выбраться из монастыря и попасть в Шрусбери? Ведь и наши ворота, и городские запираются до утра.
Элфгива пожала плечами.
— Эка беда! Приходская дверь ведет прямо из церкви за монастырскую стену, и она всегда открыта. Пусть даже я и оставлю какие-нибудь следы, это не важно. Главное — найти безопасное прибежище в городе.
— Так ведь в город-то тебе до утра не попасть. Ты что, собираешься всю ночь дрожать перед городскими воротами? Эдак и замерзнуть недолго. Пожалуй, мы с тобой можем придумать и что-нибудь получше.
— Мы?
В голосе Элфгивы прозвучало недоумение, но быстро улетучилось без следа. Она была достаточно понятлива для того, что бы не задавать лишних вопросов и принять предложенную помощь с молчаливой благодарностью. Кадфаэль же думал, что он долго не сможет забыть эти светившиеся надеждой глаза и теплую улыбку.
— Ты веришь мне, брат? — прошептала она.
— Каждому твоему слову. Подай-ка мне эти подсвечники. Я их заверну как следует, а ты тем временем спрячь волосы под сетку да надвинь капюшон. И слушай.
С утра снегопада не было, дорожки свежим снегом не припорошены, а стало быть, никто не сможет распознать твои следы среди прочих. Ну а когда выберешься из обители и перейдешь мост, не стой без толку под городскими воротами. Слева, в сторонке, под самой стеной, притулился маленький домишко. Постучись и попроси приютить тебя до утра, пока не откроют ворота. Скажи, что тебя послал брат Кадфаэль. Хозяева меня хорошо знают, мне случилось выхаживать их сынишку, когда тот захворал. Они предоставят тебе место у очага и теплую постель на ночь, спрашивать ни о чем не станут да и на чужие вопросы, ежели кто вздумает их задавать, отвечать не будут. Кроме того, в городе они знают всех и подскажут тебе, где найти серебряных дел мастеров, чтобы порасспросить у них насчет твоего милого.
Элфгива снова убрала волосы под сетку, надвинула капюшон, завернулась в плащ и из величественной красавицы превратилась в простую служанку в невзрачном домотканом одеянии. Поняв, что Кадфаэль желает ей только добра, она повиновалась его указаниям молча, не задавая вопросов. Следовала за ним через сад и через большой двор, останавливаясь и замирая там, где останавливался он. Монах провел ее через пустую церковь — до Прославления оставался еще добрый час — и через приходскую дверь выпустил на улицу. Уже стоя на пороге, Элфгива сказала:
— Я всю жизнь буду благословлять твое имя, добрый брат. И когда-нибудь непременно пришлю тебе весточку.
— Ежели у тебя все сложится благополучно, — промолвил в ответ Кадфаэль, — в весточке особой нужды не будет. Я догадаюсь об этом по тому знаку, о котором только мы с тобой и знаем. Не считая, конечно, Пресвятой Девы. Я буду его ждать. Ну а теперь ступай да не мешкай, пока на улице ни души.
Легко и бесшумно Элфгива выскользнула за дверь и, промелькнув, словно тень, мимо монастырской сторожки, направилась к мосту и городским воротам.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39