И только в наше время мы, ориентированные на науку, рассматриваем железный век как веху на пути прогресса. Крепче, острее, дешевле – железо куда как лучше годится для того, чтобы ковать из него пушки, делать машины и колючую проволоку.
– Да, профессор, это все очень занимательно. – Голос Мьюра был напряженным от нетерпения. – Но микенцы умели обрабатывать железо?
Рид, кажется, удивился такому вопросу.
– Конечно.
– Но вы же говорили, что это бронзовый век.
– Новый век вовсе не начинается в полночь с последним ударом часов. Железный век, бронзовый век, каменный – эти ярлыки используются для удобства. Переход от одного периода к другому происходил постепенно и не везде сразу и занимал десятилетия, а может быть, и века. А потом, с практической точки зрения, как я понимаю, обрабатывать железо не так уж и трудно, надо просто обеспечить нужную температуру. Мне кажется, получить его из руды гораздо труднее.
– Самые ранние образцы были изготовлены из метеоритного железа, – подтвердила Марина. – Лезвия топоров, наконечники стрел, ножи… Слово, которым обозначали железо в Древнем Египте, буквально переводится как «небесный металл». Других источников древние египтяне не знали.
Гранта одолела усталость. Снаружи, там, где в течение трех тысяч лет время не стояло на месте, наверное, уже полночь. Он сел на плоский камень и уставился в пол.
– Значит, в святилище на Крите микенцы нашли дивный кусок железа в смеси с шестьдесят первым элементом и привезли его сюда…
– Чтобы переплавить. – Слова Марины гулко пронеслись по каменной пещере.
– Ну да. А как же иначе. И вы, скорее всего, сидите на наковальне, где его ковали.
Они все смотрели на Рида, смущенные его весельем, даже некоторым возбуждением. Он же, со своей стороны, никак не мог понять, почему они такие мрачные.
– Разве я вам не сказал? Тогда идите и посмотрите.
Луч фонарика Рида в главном зале пробежал по каменному фризу, проходившему вокруг комнаты примерно на высоте человеческого роста. Желтый свет сделал тени вокруг резных фигур глубже, так что теперь те словно выдвинулись из каменной рамы и ожили в воздухе.
– Колют друг друга, метая стремительно медные копья… Вы помните строчки из «Илиады», записанные в тетради Пембертона?
– Вы говорили, что это отрывок из описания кузницы Гефеста.
– Да? – Рид, похоже, удивился. – А, ну конечно. Точнее сказать, здесь описывается предмет, который кует Гефест в своей мастерской. Вы знаете, что такое экфрасис?
– Нет.
– Экфрасис – это место в стихотворном произведении, где поэт прерывает повествование, чтобы дать длинное, подробное описание какого-либо ценного предмета, обычно оружия или доспехов.
– Другими словами, делает лирическое отступление, – вставил Мьюр.
– Относительно сюжета – может быть, но это неотъемлемая часть поэтического произведения. Наиболее живописные отрывки во всех произведениях Гомера – именно экфрасисы. А самые длинные, самые величественные из них имеют местом действия здешние места: Лемнос, кузницу Гефеста. Он кует щит, украшенный невообразимо затейливым узором. Там изображается целый мир – сцены повседневной жизни, эпизоды войны. Нечто среднее между картиной Брейгеля и ковром из Байё. Мужчины и женщины в городах пляшут и пируют, а законники и политики дискутируют на форуме. В полях показана смена времен года – урожай скашивают и убирают, давят виноград на вино. Пастухи гонят овец на пастбище. Армии выступают в поход, начинаются войны. Все это было изображено на щите.
Грант слушал Рида и, казалось, плыл куда-то, оторвавшись от реальности. Луч фонарика прыгал по фризу, перескакивая со сцены на сцену, и каждая выступала из темноты не больше чем на долю секунды. Картины сливались одна с другой, словно кадры кинофильма, создавая панораму целого мира. Пляшущие юноши и гибкие девушки, изображенные так мастерски, что казалось, будто они покачиваются в дрожащем свете фонарика. Быки тащат плуги по полям, а из бороздок поднимаются ростки, и пахари, вооружившись на сей раз серпами, срезают их и связывают в снопы. Колонна людей, извиваясь, тянется к далеким холмам, где расположен большой город, и под стенами его бьются две армии. Под густолистым дубом безмятежно лежит, подобрав под себя ноги, могучий бык, женщины украшают его рога лентами, а мужчины точат ножи.
Луч фонарика прекратил свой танец и замер – Рид закончил говорить. Кино остановилось, и в пещере опять все стихло.
– А я думал, это сказка, – наконец вымолвил Грант.
– И я думал то же самое. Но так… – Рид говорил осторожно, пробуя каждое слово, будто сомневаясь, что оно может выдержать вес невысказанных идей. – Так описывает Гомер. И так оно все изображено.
– На щите?
– На щите Ахилла. – Рид с восторгом произнес имя героя. – Пожалуй, это верно. В бронзовом веке железо было очень редким металлом и стоило в сорок раз дороже серебра. Найти кусок размером с этот метеорит – это все равно что найти алмаз размером с «Кохинор». Из такого железа не стали бы делать карманные ножики и топоры. Из него сделали бы что-то необычайное, достойное войти в легенды, о чем поэты будут петь не одно поколение, что не исчезнет и три тысячи лет спустя.
Рид прислонился к алтарю. Украшения в виде закругленных каменных рогов охватили его, словно крылья.
– И где мы будем его искать? – спросил Грант.
Глава тринадцатая
– Чтобы понять, о чем идет речь, вы должны кое-что себе представить. – Рид снова посветил фонариком на фриз – туда, где под стенами города стояла каменная армия. – В Трою отправились самые лучшие представители своего времени. Менелай, царь Спарты, – это его женой была Елена Троянская. Агамемнон, царь Микен. Одиссей, гений стратегии, и Аякс, сильный как бык. Но самым великим был человек, без которого греки никак не могли обойтись, – Ахилл. Широко распространено мнение, будто в «Илиаде» полностью рассказана история Троянской войны – тысяча кораблей, десятилетняя осада, смерть Ахилла и, наконец, захват и разграбление города. – Рид поджал губы, напустив на себя усталый вид человека, который всю жизнь вел войну с невежеством. – На самом же деле «Илиада» описывает примерно две недели этой войны из последнего года осады. Агамемнон и Ахилл выбывают во время схватки за добычу: на сей раз это была рабыня, и Ахилл в гневе уходит – пусть, мол, греческая армия попробует без меня справиться. Оказывается, армия справляется не очень хорошо – троянцы под предводительством Гектора, сына царя, воспользовались капризом Ахилла и почти разбили греков. Ахилл отказывается что-либо делать, и его друг Патрокл, надев доспехи Ахилла, выходит на битву. Все думают, что это Ахилл, события принимают другой оборот, и для греков все идет прекрасно до тех пор, пока не появляется Гектор и не рассеивает заблуждение, убив Патрокла и забрав доспехи себе.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91
– Да, профессор, это все очень занимательно. – Голос Мьюра был напряженным от нетерпения. – Но микенцы умели обрабатывать железо?
Рид, кажется, удивился такому вопросу.
– Конечно.
– Но вы же говорили, что это бронзовый век.
– Новый век вовсе не начинается в полночь с последним ударом часов. Железный век, бронзовый век, каменный – эти ярлыки используются для удобства. Переход от одного периода к другому происходил постепенно и не везде сразу и занимал десятилетия, а может быть, и века. А потом, с практической точки зрения, как я понимаю, обрабатывать железо не так уж и трудно, надо просто обеспечить нужную температуру. Мне кажется, получить его из руды гораздо труднее.
– Самые ранние образцы были изготовлены из метеоритного железа, – подтвердила Марина. – Лезвия топоров, наконечники стрел, ножи… Слово, которым обозначали железо в Древнем Египте, буквально переводится как «небесный металл». Других источников древние египтяне не знали.
Гранта одолела усталость. Снаружи, там, где в течение трех тысяч лет время не стояло на месте, наверное, уже полночь. Он сел на плоский камень и уставился в пол.
– Значит, в святилище на Крите микенцы нашли дивный кусок железа в смеси с шестьдесят первым элементом и привезли его сюда…
– Чтобы переплавить. – Слова Марины гулко пронеслись по каменной пещере.
– Ну да. А как же иначе. И вы, скорее всего, сидите на наковальне, где его ковали.
Они все смотрели на Рида, смущенные его весельем, даже некоторым возбуждением. Он же, со своей стороны, никак не мог понять, почему они такие мрачные.
– Разве я вам не сказал? Тогда идите и посмотрите.
Луч фонарика Рида в главном зале пробежал по каменному фризу, проходившему вокруг комнаты примерно на высоте человеческого роста. Желтый свет сделал тени вокруг резных фигур глубже, так что теперь те словно выдвинулись из каменной рамы и ожили в воздухе.
– Колют друг друга, метая стремительно медные копья… Вы помните строчки из «Илиады», записанные в тетради Пембертона?
– Вы говорили, что это отрывок из описания кузницы Гефеста.
– Да? – Рид, похоже, удивился. – А, ну конечно. Точнее сказать, здесь описывается предмет, который кует Гефест в своей мастерской. Вы знаете, что такое экфрасис?
– Нет.
– Экфрасис – это место в стихотворном произведении, где поэт прерывает повествование, чтобы дать длинное, подробное описание какого-либо ценного предмета, обычно оружия или доспехов.
– Другими словами, делает лирическое отступление, – вставил Мьюр.
– Относительно сюжета – может быть, но это неотъемлемая часть поэтического произведения. Наиболее живописные отрывки во всех произведениях Гомера – именно экфрасисы. А самые длинные, самые величественные из них имеют местом действия здешние места: Лемнос, кузницу Гефеста. Он кует щит, украшенный невообразимо затейливым узором. Там изображается целый мир – сцены повседневной жизни, эпизоды войны. Нечто среднее между картиной Брейгеля и ковром из Байё. Мужчины и женщины в городах пляшут и пируют, а законники и политики дискутируют на форуме. В полях показана смена времен года – урожай скашивают и убирают, давят виноград на вино. Пастухи гонят овец на пастбище. Армии выступают в поход, начинаются войны. Все это было изображено на щите.
Грант слушал Рида и, казалось, плыл куда-то, оторвавшись от реальности. Луч фонарика прыгал по фризу, перескакивая со сцены на сцену, и каждая выступала из темноты не больше чем на долю секунды. Картины сливались одна с другой, словно кадры кинофильма, создавая панораму целого мира. Пляшущие юноши и гибкие девушки, изображенные так мастерски, что казалось, будто они покачиваются в дрожащем свете фонарика. Быки тащат плуги по полям, а из бороздок поднимаются ростки, и пахари, вооружившись на сей раз серпами, срезают их и связывают в снопы. Колонна людей, извиваясь, тянется к далеким холмам, где расположен большой город, и под стенами его бьются две армии. Под густолистым дубом безмятежно лежит, подобрав под себя ноги, могучий бык, женщины украшают его рога лентами, а мужчины точат ножи.
Луч фонарика прекратил свой танец и замер – Рид закончил говорить. Кино остановилось, и в пещере опять все стихло.
– А я думал, это сказка, – наконец вымолвил Грант.
– И я думал то же самое. Но так… – Рид говорил осторожно, пробуя каждое слово, будто сомневаясь, что оно может выдержать вес невысказанных идей. – Так описывает Гомер. И так оно все изображено.
– На щите?
– На щите Ахилла. – Рид с восторгом произнес имя героя. – Пожалуй, это верно. В бронзовом веке железо было очень редким металлом и стоило в сорок раз дороже серебра. Найти кусок размером с этот метеорит – это все равно что найти алмаз размером с «Кохинор». Из такого железа не стали бы делать карманные ножики и топоры. Из него сделали бы что-то необычайное, достойное войти в легенды, о чем поэты будут петь не одно поколение, что не исчезнет и три тысячи лет спустя.
Рид прислонился к алтарю. Украшения в виде закругленных каменных рогов охватили его, словно крылья.
– И где мы будем его искать? – спросил Грант.
Глава тринадцатая
– Чтобы понять, о чем идет речь, вы должны кое-что себе представить. – Рид снова посветил фонариком на фриз – туда, где под стенами города стояла каменная армия. – В Трою отправились самые лучшие представители своего времени. Менелай, царь Спарты, – это его женой была Елена Троянская. Агамемнон, царь Микен. Одиссей, гений стратегии, и Аякс, сильный как бык. Но самым великим был человек, без которого греки никак не могли обойтись, – Ахилл. Широко распространено мнение, будто в «Илиаде» полностью рассказана история Троянской войны – тысяча кораблей, десятилетняя осада, смерть Ахилла и, наконец, захват и разграбление города. – Рид поджал губы, напустив на себя усталый вид человека, который всю жизнь вел войну с невежеством. – На самом же деле «Илиада» описывает примерно две недели этой войны из последнего года осады. Агамемнон и Ахилл выбывают во время схватки за добычу: на сей раз это была рабыня, и Ахилл в гневе уходит – пусть, мол, греческая армия попробует без меня справиться. Оказывается, армия справляется не очень хорошо – троянцы под предводительством Гектора, сына царя, воспользовались капризом Ахилла и почти разбили греков. Ахилл отказывается что-либо делать, и его друг Патрокл, надев доспехи Ахилла, выходит на битву. Все думают, что это Ахилл, события принимают другой оборот, и для греков все идет прекрасно до тех пор, пока не появляется Гектор и не рассеивает заблуждение, убив Патрокла и забрав доспехи себе.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91