ТВОРЧЕСТВО

ПОЗНАНИЕ

А  Б  В  Г  Д  Е  Ж  З  И  Й  К  Л  М  Н  О  П  Р  С  Т  У  Ф  Х  Ц  Ч  Ш  Щ  Э  Ю  Я  AZ

 

Фатима со своим семейством оказалась где-то впереди, но рядом был Ясин, потому молодая женщина не поддавалась волнению. Однако вскоре она начала отставать. Пару раз их нетерпеливо окликнули, но Зюлейка все равно едва волокла ноги. Почувствовав неладное, Ясин бросил вещи и поднял жену на руки. Это не помогло: боль все сильнее скручивала тело, было трудно дышать, сквозь плотно сжатые губы то и дело прорывался мучительный стон.
Будь Зюлейка опытнее и старше, она позвала бы на помощь, объяснила, что с ней происходит. Но она была недальновидна и беспечна, как это свойственно юности, к тому же терзаема чувством вины за свой обман, потому предпочла молчать. В результате они безнадежно отстали, а после, никем не замеченные, опустились на песок меж барханов и затерялись в ночи.
Было темно и тихо, горизонт заливало угольной чернотой, дул беспрестанный, от века свободный ветер пустыни, над головой сияли несметные жемчужины звезд. Охваченная отчаянием и страхом, Зюлейка скорчилась на песке. Ясин был рядом, но он не мог ей помочь, потому что не знал, что нужно делать. Она кричала, но он не слышал ее крика; зато услышали те, кто преследовал бедуинов Абдулхади. Вскоре Зюлейка увидела черные тени людей на верблюдах, их огромные руки и, как продолжение этих рук, – непомерно длинные острые копья. А внутри нее что-то росло, разрывало внутренности, неудержимо стремилось во тьму ночи, в этот страшный, непредсказуемый, несправедливый мир.
Ясин защищался как мог и защищал свою жену, пустив в ход заткнутый за пояс нож, тогда как молодая женщина металась и корчилась на песке, судорожно дыша и жадно ловя воздух запекшимися губами. Ясин был один, и воинам враждебного племени ничего не стоило пронзить его копьем и оставить умирать на обагренном кровью песке. Они не тронули Зюлейку, исходившую криком в последних родовых схватках: таинство появления на свет было столь же священно и вместе с тем так же нечисто, как и таинство умирания.
Внезапно боль исчезла, наступил покой. Молодая женщина поняла, что ребенок выбрался наружу. Зюлейка с трудом приподнялась, протянула руки и обнаружила между ног мокрый, теплый, живой комок. Ребенок тонко и жалобно запищал, и ее душу пронзило ни с чем не сравнимое чувство материнской любви и нежности. Молодая женщина вспомнила, что нужно сделать: об этом говорила Фатима и другие бедуинки. Хотя пальцы не слушались и тело пробирала крупная дрожь, она перегрызла и перевязала пуповину, потом сняла с себя рубашку, завернула в нее младенца и прижала к себе. И – лишилась чувств.
Зюлейка очнулась от холода. Рядом лежал бездыханный Ясин, и молодая женщина, подумав о нем, затряслась в безмолвных рыданиях. Невдалеке выли почуявшие добычу шакалы. Кругом ползали ядовитые насекомые, может быть, даже змеи. Она не должна была терять сознание или спать: в противном случае животные или птицы доберутся до тела Ясина, а ребенка или ее саму может ужалить скорпион.
Зюлейка провела ночь, не сомкнув глаз, наедине с младенцем и мертвецом, а рано утром ее нашли бедуины. Женщину и ребенка немедленно отнесли в шатер, уложили в постель, напоили молоком. Абдулхади распорядился похоронить Ясина с теми скромными почестями, какие дороги сердцу истинного бедуина, а затем пожелал навестить Зюлейку.
Молодая женщина лежала в шатре Фатимы. Заботливо укутанный, сытый младенец спал рядом. Зюлейка не сделала попытки подняться навстречу шейху, только смотрела на него полными смертельной тоски глазами, под которыми залегли глубокие тени. Ее лицо было серым, как глина, тонкие, словно плети, руки бессильно вытянулись вдоль тела.
Абдулхади не умел говорить много, потому сразу приступил к главному.
– Ты не должна себя винить. Главное, что ты и твой сын остались живы, что враги не тронули ребенка и не увезли тебя в плен.
– Но Ясин погиб! – прошептала молодая женщина.
Взгляд шейха был ясен и тверд.
– Он защищал тебя и сына. Так поступил бы любой мужчина нашего племени. Не колеблясь, отдал бы свою жизнь за жизнь близких.
– Теперь я должна вас покинуть? – спросила Зюлейка.
– Почему? Ты была замужем за бедуином и родила от него ребенка. Мы – вольные люди, наши сердца принадлежат пустыне: пескам, солнцу и ветру. Хочешь – иди туда, куда тебя зовет судьба, хочешь – оставайся с нами.
– Я хочу остаться.
Абдулхади кивнул.
Потом спросил:
– Как назовешь сына?
– Ясин, – просто сказала Зюлейка.
Шейх заглянул в крошечное личико спящего мальчика и улыбнулся.
– Это хорошее имя. Одно из ста имен Пророка. Оно принесет твоему сыну удачу и счастье.
Зюлейка промолчала и, тихо вздохнув, опустила ресницы.
– По прошествии года ты сможешь снова выйти замуж, – промолвил Абдулхади. – Наши обычаи это позволяют. Женщине тяжело жить одной, ее шатер не должен пустовать.
– Нет, – твердо произнесла Зюлейка, – я больше никогда не выйду замуж.
Шейх бедуинов мудро промолчал. Он прожил на свете гораздо больше, чем эта юная женщина, и несравненно лучше знал жизнь. Как ветер неуловимо меняет песчаное пространство, создавая дюны там, где прежде была равнина, так время лечит память и возводит в душе людей новые призрачные дворцы, дворцы светлой мечты и надежды на счастье.
Зюлейка так не думала. Предательство Амира разбило ей сердце, а смерть Ясина навсегда похоронила его осколки в безбрежной пустыне.
Амир смотрел на огромный костер, который заходящее солнце зажгло над степью – на багряные облака и розоватую пелену, что простиралась до самого горизонта. Красоты природы давно не будили в нем прежних упоительных чувств. Иногда молодому человеку казалось, будто он позабыл все стихи и разучился говорить на прежнем языке.
Впрочем, его удручало не это. Если Хамида, как и прежде, вела вперед ненависть к халифу, то Амир так и не смог понять, что делает среди этих людей, от чего спасается и чего ищет. Будущего не было. Было лишь настоящее, полное расчетливой, а иногда бездумной жестокости, пропитанное кровью невинно убитых людей, пронизанное разбойничьей алчностью, шакальей неразборчивостью. Заставляющее забывать все светлое и хорошее, что было в канувшем в небытие прошлом.
Сегодня им предстояло напасть на богатый багдадский караван.
Караван охраняло большое количество воинов, но у шайки Хамида был немалый опыт захвата чужого добра. Они всегда налетали внезапно, осыпали противника дождем стрел, пытаясь посеять панику и расстроить его ряды, после чего набрасывались на растерявшихся воинов и без колебаний вступали в рукопашную схватку. В случае неудачи отступали так же быстро, как и нападали.
Вскоре послышались звяканье бубенцов и конская поступь. Амир различил вдали вереницу богато задрапированных паланкинов и навьюченных тяжелой поклажей верблюдов.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62