– подсказал он.
– Да, и…
– Мертв? – снова предложил он.
Она указала на него пальцем:
– И это тоже. Как вы посмели?
Он сел и улыбнулся ей:
– Если бы я этого не сделал, то никогда не узнал бы всей глубины вашего чувства ко мне.
Хотя пальцы Фелисити все еще сжимались в кулачок, словно для того, чтобы удержать тепло его щек, ее практичная натура уже одержала верх, и она возмутилась:
– Глубина моего чувства? Понятия не имею, о чем вы говорите.
– А то, что вы испугались, подумав, будто я умер? – поддразнил ее он, протягивая руку, чтобы она помогла ему встать. – Ваши слова явно отражали страстное чувство.
Страстное? О Боже! Ведь это правда. Но еще хуже то, что он понял это. И зачем только она сняла варежку и прикоснулась к его щеке пальцами и почувствовала тепло кожи и жар его дыхания? Потому что из них двоих не дышала только она, потому что никогда еще не прикасалась к мужчине так интимно, не ощущала кончиками пальцев успевшую отрасти щетину на подбородке и не видела так близко твердые и упругие губы.
Она взглянула на него.
– Не надо так тревожиться, мисс Лэнгли, – сказал он. – Я умею хранить секреты. А теперь не поможете ли мне встать? – Его протянутая рука искушала ее.
Услужливая фантазия моментально нарисовала ей одну за другой целый ряд картин, которым место было разве что на страницах французских романов.
…Вот он привлек ее к себе, крепко обнял и прикоснулся губами к ее губам…
– Мисс Лэнгли? С вами все в порядке?
Судя по его удивленно поднятым бровям, он задавал ей этот вопрос не первый раз. И не второй. Она, видимо, грезила наяву.
О нем.
Фелисити закрыла глаза и приложила ко лбу руку. Может быть, это она упала на лед и получила серьезное сотрясение мозга? Наверное, где-нибудь образовалась шишка, иначе как объяснить, что он поднялся на ноги без ее помощи? Но он стоял, склонившись над ней, и заглядывал под поля шляпки, так что у нее перед глазами оказались только его губы – твердые, четко очерченные и такие мужественные… такие соблазнительные, как чашка горячего шоколада или… ее первый поцелуй.
Она почувствовала, как ее губы чуть приоткрылись ему навстречу.
– Мисс Лэнгли, вы хорошо себя чувствуете? Вы как-то странно выглядите.
Она открыла глаза, и все ее фантазии мигом исчезли, словно унесенные ледяным ветром.
– Со мной все в порядке, – умудрилась сказать она, категорически отказавшись, когда он предложил ей свою помощь. – Холлиндрейк, – пробормотала она себе под нос, поднимаясь на ноги и откатываясь в сторону. – Холлиндрейк, Холлиндрейк, – повторила она, словно обращаясь к восточному идолу. – Дорогой, здравомыслящий Холлиндрейк. – Она сразу же почувствовала себя лучше.
– Простите, – сказал он, догнав ее, и взял за локоть, потому что снова чуть не упал, однако она при его прикосновении запаниковала. Нет, не то чтобы запаниковала, это было нечто другое. Она ощутила какое-то теплое, манящее и, если уж говорить откровенно, восхитительное чувство.
Нет, так дело не пойдет. Стряхнув с локтя его руку, она сказала:
– Мне пора домой. Нам всем пора возвращаться. Сию же минуту. Я только что поняла, что мисс Браун была права и что, если его светлость прибыл в Лондон, мне следует быть дома, ждать его визитной карточки и готовиться к встрече… – Но все это звучало абсолютно неубедительно. – Она помолчала, потом взглянула в темные глаза Тэтчера. – Готовиться к предстоящей встрече, – добавила она.
– Да, конечно, – сказал он, пожав плечами, и следом за ней направился на скамью возле проката коньков, где они и уселись, чтобы снять коньки. – Вас не удивляет, что этот человек не сообщил вам о своем приезде в Лондон? – спросил Тэтчер, расстегнув крепление.
Фелисити возилась с ремешками на своих коньках.
– Он чрезвычайно занятой человек.
К ее досаде, он протянул руку и без труда расстегнул ремешок.
– Настолько занятой, что даже не сообщил невесте о своих планах?
– Ну-у, на самом деле мы не совсем… мы почти помолвлены, так что в наших отношениях меньше близости, чем если бы мы были помолвлены официально.
Тэтчер присвистнул.
– Почти помолвлены. На мой взгляд, это дает возможность отказаться от своего обещания. – Он протянул руку, чтобы помочь ей снять второй конек, но Фелисити, отстранив его руку, сделала это сама. – Он может в любой момент отказаться.
– Отказаться? – Она поднялась на ноги, содрогнувшись всем телом при этой мысли. – Герцог Холлиндрейк – человек чести. Он никогда не сделает ничего подобного.
– Почему вы в нем так уверены? – спросил Тэтчер. Он тоже поднялся со скамьи и теперь снова возвышался над ней, так что Фелисити поняла, что потеряла свое преимущество. – Откуда вам знать, что он человек чести?
Только было она собралась сказать этому несносному человеку, насколько честным и благородным является Обри Майкл Томас Стерлинг, десятый герцог Холлиндрейк, как откуда-то из-за прилавков раздался пронзительный крик.
– Мой кошелек! Мой кошелек! – кричала женщина. – У меня украли кошелек!
Фелисити повернулась как ужаленная.
Силы небесные! Тетушка Минти!
– Это не похоже на голос вашей тетушки, – сказал Тэтчер прислушиваясь к визгливому женскому крику.
– Вон та женщина! Это она украла кошелек! – кричала какая-то леди. – Позовите стражу! Позовите констебля!
– Ох, тетушка Минти! – пробормотала себе под нос Фелисити, проталкиваясь сквозь толпу к тому месту, где сгрудились зеваки, привлеченные назревающим скандалом. Почему такое невезение? Мало того что ее ливрейный лакей чуть было не отдал Богу душу на глазах у всего Лондона, так теперь еще и тетушка, которая…
Фелисити содрогнулась всем телом при этой, мысли.
– Нe может быть, чтобы она…
– Не вижу причин для такой спешки, – сказал ей вслед Тэтчер. – Нe думаю, что кошелек украли у вашей тетушки.
– Ах, если бы кошелек украли у нее! – сказала Фелисити.
– Капитан Дэшуэлл, что вы здесь делаете? – спросила Пиппин, отступая на шаг при виде человека, который много лет снился ей по ночам. Она сжала руки в кулачки, чтобы унять охватившую ее дрожь.
Мечтать о нем по ночам – это было одно, но видеть его наяву рядом – совсем другое.
– Значит, ты действительно помнишь меня, маленькая Цирцея, – сказал он, подходя к ней, и, поднеся ее руку к губам, поцеловал сквозь варежку ее пальчики. Лицо его было обветренным и загорелым больше, чем когда она его помнила, но взгляд зеленых глаз был все таким же острым и проницательным. – Должен сказать, что ты повзрослела с тех пор, как мы виделись последний раз, хотя по-прежнему так же мило краснеешь.
«Держись, Пиппин, – говорила она себе. – Не забывай, что тебе уже не шестнадцать лет и он для тебя не представляет опасности…»
Не так, как это было в ту темную ночь несколько долгих лет назад, когда они занимались осуществлением одного из сумасшедших матримониальных планов, задуманных Фелисити.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81
– Да, и…
– Мертв? – снова предложил он.
Она указала на него пальцем:
– И это тоже. Как вы посмели?
Он сел и улыбнулся ей:
– Если бы я этого не сделал, то никогда не узнал бы всей глубины вашего чувства ко мне.
Хотя пальцы Фелисити все еще сжимались в кулачок, словно для того, чтобы удержать тепло его щек, ее практичная натура уже одержала верх, и она возмутилась:
– Глубина моего чувства? Понятия не имею, о чем вы говорите.
– А то, что вы испугались, подумав, будто я умер? – поддразнил ее он, протягивая руку, чтобы она помогла ему встать. – Ваши слова явно отражали страстное чувство.
Страстное? О Боже! Ведь это правда. Но еще хуже то, что он понял это. И зачем только она сняла варежку и прикоснулась к его щеке пальцами и почувствовала тепло кожи и жар его дыхания? Потому что из них двоих не дышала только она, потому что никогда еще не прикасалась к мужчине так интимно, не ощущала кончиками пальцев успевшую отрасти щетину на подбородке и не видела так близко твердые и упругие губы.
Она взглянула на него.
– Не надо так тревожиться, мисс Лэнгли, – сказал он. – Я умею хранить секреты. А теперь не поможете ли мне встать? – Его протянутая рука искушала ее.
Услужливая фантазия моментально нарисовала ей одну за другой целый ряд картин, которым место было разве что на страницах французских романов.
…Вот он привлек ее к себе, крепко обнял и прикоснулся губами к ее губам…
– Мисс Лэнгли? С вами все в порядке?
Судя по его удивленно поднятым бровям, он задавал ей этот вопрос не первый раз. И не второй. Она, видимо, грезила наяву.
О нем.
Фелисити закрыла глаза и приложила ко лбу руку. Может быть, это она упала на лед и получила серьезное сотрясение мозга? Наверное, где-нибудь образовалась шишка, иначе как объяснить, что он поднялся на ноги без ее помощи? Но он стоял, склонившись над ней, и заглядывал под поля шляпки, так что у нее перед глазами оказались только его губы – твердые, четко очерченные и такие мужественные… такие соблазнительные, как чашка горячего шоколада или… ее первый поцелуй.
Она почувствовала, как ее губы чуть приоткрылись ему навстречу.
– Мисс Лэнгли, вы хорошо себя чувствуете? Вы как-то странно выглядите.
Она открыла глаза, и все ее фантазии мигом исчезли, словно унесенные ледяным ветром.
– Со мной все в порядке, – умудрилась сказать она, категорически отказавшись, когда он предложил ей свою помощь. – Холлиндрейк, – пробормотала она себе под нос, поднимаясь на ноги и откатываясь в сторону. – Холлиндрейк, Холлиндрейк, – повторила она, словно обращаясь к восточному идолу. – Дорогой, здравомыслящий Холлиндрейк. – Она сразу же почувствовала себя лучше.
– Простите, – сказал он, догнав ее, и взял за локоть, потому что снова чуть не упал, однако она при его прикосновении запаниковала. Нет, не то чтобы запаниковала, это было нечто другое. Она ощутила какое-то теплое, манящее и, если уж говорить откровенно, восхитительное чувство.
Нет, так дело не пойдет. Стряхнув с локтя его руку, она сказала:
– Мне пора домой. Нам всем пора возвращаться. Сию же минуту. Я только что поняла, что мисс Браун была права и что, если его светлость прибыл в Лондон, мне следует быть дома, ждать его визитной карточки и готовиться к встрече… – Но все это звучало абсолютно неубедительно. – Она помолчала, потом взглянула в темные глаза Тэтчера. – Готовиться к предстоящей встрече, – добавила она.
– Да, конечно, – сказал он, пожав плечами, и следом за ней направился на скамью возле проката коньков, где они и уселись, чтобы снять коньки. – Вас не удивляет, что этот человек не сообщил вам о своем приезде в Лондон? – спросил Тэтчер, расстегнув крепление.
Фелисити возилась с ремешками на своих коньках.
– Он чрезвычайно занятой человек.
К ее досаде, он протянул руку и без труда расстегнул ремешок.
– Настолько занятой, что даже не сообщил невесте о своих планах?
– Ну-у, на самом деле мы не совсем… мы почти помолвлены, так что в наших отношениях меньше близости, чем если бы мы были помолвлены официально.
Тэтчер присвистнул.
– Почти помолвлены. На мой взгляд, это дает возможность отказаться от своего обещания. – Он протянул руку, чтобы помочь ей снять второй конек, но Фелисити, отстранив его руку, сделала это сама. – Он может в любой момент отказаться.
– Отказаться? – Она поднялась на ноги, содрогнувшись всем телом при этой мысли. – Герцог Холлиндрейк – человек чести. Он никогда не сделает ничего подобного.
– Почему вы в нем так уверены? – спросил Тэтчер. Он тоже поднялся со скамьи и теперь снова возвышался над ней, так что Фелисити поняла, что потеряла свое преимущество. – Откуда вам знать, что он человек чести?
Только было она собралась сказать этому несносному человеку, насколько честным и благородным является Обри Майкл Томас Стерлинг, десятый герцог Холлиндрейк, как откуда-то из-за прилавков раздался пронзительный крик.
– Мой кошелек! Мой кошелек! – кричала женщина. – У меня украли кошелек!
Фелисити повернулась как ужаленная.
Силы небесные! Тетушка Минти!
– Это не похоже на голос вашей тетушки, – сказал Тэтчер прислушиваясь к визгливому женскому крику.
– Вон та женщина! Это она украла кошелек! – кричала какая-то леди. – Позовите стражу! Позовите констебля!
– Ох, тетушка Минти! – пробормотала себе под нос Фелисити, проталкиваясь сквозь толпу к тому месту, где сгрудились зеваки, привлеченные назревающим скандалом. Почему такое невезение? Мало того что ее ливрейный лакей чуть было не отдал Богу душу на глазах у всего Лондона, так теперь еще и тетушка, которая…
Фелисити содрогнулась всем телом при этой, мысли.
– Нe может быть, чтобы она…
– Не вижу причин для такой спешки, – сказал ей вслед Тэтчер. – Нe думаю, что кошелек украли у вашей тетушки.
– Ах, если бы кошелек украли у нее! – сказала Фелисити.
– Капитан Дэшуэлл, что вы здесь делаете? – спросила Пиппин, отступая на шаг при виде человека, который много лет снился ей по ночам. Она сжала руки в кулачки, чтобы унять охватившую ее дрожь.
Мечтать о нем по ночам – это было одно, но видеть его наяву рядом – совсем другое.
– Значит, ты действительно помнишь меня, маленькая Цирцея, – сказал он, подходя к ней, и, поднеся ее руку к губам, поцеловал сквозь варежку ее пальчики. Лицо его было обветренным и загорелым больше, чем когда она его помнила, но взгляд зеленых глаз был все таким же острым и проницательным. – Должен сказать, что ты повзрослела с тех пор, как мы виделись последний раз, хотя по-прежнему так же мило краснеешь.
«Держись, Пиппин, – говорила она себе. – Не забывай, что тебе уже не шестнадцать лет и он для тебя не представляет опасности…»
Не так, как это было в ту темную ночь несколько долгих лет назад, когда они занимались осуществлением одного из сумасшедших матримониальных планов, задуманных Фелисити.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81