— Мистер Ролстон, — обратилась она к нему дрожащим от гнева голосом.
— Не приближайтесь, сударыня, — предостерег он.
— Что это значит? Почему вы обращаетесь с этими людьми, как со скотом? Снимите с них кандалы!
— Сударыня, это невозможно.
— Невозможно? Вы забываетесь! Как вы смеете отвечать мне подобным образом!
— Сударыня, — взмолился он, — эти люди…
— Люди, а не скоты! — отрезала она. — И пусть ваши стражники воздержатся от плохого обращения с ними. Путешествие и без того предстоит достаточно трудное.
Управляющий еще раз попытался возразить:
— Сударыня, это невозможно! Они убегут. Я заплатил за них деньги вашего отца.
— Мистер Ролстон, я уже сказала вам: освободите их от цепей. Сейчас же!
— Но, мадам Бошан…
Внезапно один из рабов, слезавших с телеги, замер. К нему с криком подбежал стражник.
— Эй ты, вшивый ублюдок! Пошевеливайся. Ты не в «Ковент-Гардене»!
Он занес свою дубинку над закованным в цепи человеком. Шанна бросилась к ним. Раб сгорбился и прикрыл голову руками — казалось, дочь Траерна его испугала больше, чем дубинка.
— Извольте бережно обращаться с тем, что принадлежит моему отцу! — воскликнула она тоном, не допускавшим возражений.
К ней подбежал Ролстон и схватил ее за руку. Он искренне пытался защитить дочь господина Траерна.
— Сударыня, остерегайтесь этих типов, — проговорил он. — Они отчаявшиеся люди, и ничто…
Шанна повернулась к нему:
— Не прикасайтесь ко мне, прошу вас.
— Мадам Бошан, ваш отец вверил вас мне…
— Мой отец давно прогнал бы вас с Лос-Камельоса, если бы знал, как вы обращаетесь с этими людьми.
— Я вижу, что мадам стала гораздо агрессивнее после своего замужества.
— Вот именно. И берегитесь!
— Вы гневаетесь, но я не понимаю почему. Я всего лишь выполняю приказы вашего отца.
— Вот и прекрасно. Очень хорошо.
— Я вас не понимаю.
— Если бы вы вели себя пристойнее…
Он придал своему лицу насмешливое выражение.
— Как ваш покойный муж, разумеется?
Шанна почувствовала желание дать ему пощечину. У нее не было слов, чтобы выразить все свое презрение к этому человеку. Между тем раб, привлекший ее внимание, затерялся среди своих товарищей по несчастью.
Донесшийся с судна голос привлек внимание Шанны — капитан Дюпре свесился через перила, чтобы узнать, в чем дело.
— Что там у вас? — спросил он, но, увидев замерших рабов, все понял.
— Ведите этих людей на борт! — крикнул он стражникам. — Вам покажут дорогу.
Узнав Шанну, капитан широко улыбнулся. Он снял треуголку и склонился всем своим коротким телом в глубоком поклоне.
— Мадам Бошан, не стоит оставаться на набережной, да еще так близко от этих каналий, — посоветовал он с большой учтивостью в голосе.
Шанна устремила на него умоляющий взгляд.
— Капитан, я нахожу эти цепи недопустимыми. Разве нельзя проявить большую человечность к этим несчастным людям? Они теперь на вашем судне. Умоляю вас, наведите порядок.
На судно поднялся последний раб. Капитан улыбнулся в свои роскошные усы. Глаза его заискрились.
— Сударыня! Я готов выполнить ваши приказания! И сейчас же займусь этим!
Но тут вмешался Ролстон:
— Сударь! Предупреждаю вас! За этих людей отвечаю я, и я отдаю здесь приказы.
Капитан снова взглянул в прекрасные умоляющие сине-зеленые глаза.
— Мадам Бошан права, — любезно проговорил он. — Эти люди не должны оставаться в кандалах. Морская соль вызовет у них под цепями язвы, которые придется долго лечить. Мадам, я ваш покорный слуга.
С этими словами он исчез, чтобы выполнить распоряжение. Уязвленный Ролстон, резко повернувшись на каблуках, вышел. Шанна посмотрела ему вслед с довольной улыбкой, а потом, сообразив, что осталась одна на набережной, подобрала юбку и поспешила на судно. За ее спиной прозвучали тяжелые шаги. Это был не кто иной, как Питни. Таким образом, бояться было больше нечего, но ее озадачила веселая мина на его лице.
Задолго до рассвета Шанну разбудили донесшиеся с палубы голоса. Она подняла голову с подушки и посмотрела в иллюминатор: еще не рассвело. По раздававшимся снаружи крикам она поняла, что выбирают якорь. Судно слегка закачалось, когда поднимали паруса. Убаюканная слабой качкой, она снова крепко уснула.
В первый же вечер мадам Бошан была приглашена за стол капитана, где обедали также несколько офицеров и Ролстон. Это стало приятной традицией. Французский повар блистал своим талантом. Молодой официант в белом действовал по всем правилам. Капитан и офицеры соревновались между собой, расточая льстивые речи Шанне. Ролстон же, наоборот, казалось, мало ценил эти собрания. Он даже поругивал меню. В один из вечеров он дошел до того, что после одного из поданных изысканных блюд заявил, что предпочел бы рагу из почек. Это замечание вызвало всеобщее удивление.
Вечером третьего воскресенья пути, после прекрасного солнечного дня, бриг спокойно разрезал водную гладь под наполнявшим паруса устойчивым ветром, с небольшим креном в подветренную сторону. На душе у Шанны было легко, когда она направилась в капитанскую каюту, чтобы пообедать. Солнце уже зашло, и на небе сияла полная луна.
Откуда-то из самого чрева судна доносился прекрасный баритон, что-то напевавший в ритме мягкого раскачивания «Маргарет». Бриз подхватывал слова песни и уносил их в открытое море. Мелодия захватила Шанну. Она мечтательно подняла глаза к усыпанному звездами небу. Звуки эти почти осязаемо наполняли ее сердце каким-то сладостным томлением. Поддавшись странно волнующему очарованию этого голоса, Шанна погрузилась в грезы. Закрыв глаза, она вслушивалась в слова:
Люби меня,
О, люби меня,
Люби меня,
Я так без тебя тоскую…
Ты далеко от меня, мое сердце,
Но не в силах меня удержать
Ни тьма ночи, ни ярость морей,
И любовь озарит своим светом
Незаросшую тропку к тебе.
Ей казалось, что по телу ее скользили руки Рюарка, и она слышала его хриплый шепот: «Отдайся мне, отдайся мне!». Шанна вздрогнула, охваченная волнующим воспоминанием. Однако в следующий момент видение потускнело и растворилось, уступив место пронзительным янтарным глазам и злобной ухмылке на прекрасном лице: «Проклятая грязная потаскуха!»
Потом все исчезло. Шанна выругалась сквозь зубы и со всех ног бросилась по коридору к каюте капитана. В ответ на ее резкий стук дверь быстро открыл смуглый юноша.
— Ах, мадам Бошан! Вы ослепительны! Нет слов, чтобы описать вашу красоту, — воскликнул появившийся за спиной слуги капитан Дюпре. — Я ваш покорный слуга, сударыня, отныне и навсегда. Входите, прошу вас, входите.
Шанна остановилась, пораженная тем, что в каюте не было никого, кроме нее и юного официанта.
— Сегодня больше никого не будет? — раздосадованная, спросила она.
Жан Дюпре с сияющими глазами разглаживал усы.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146