Свалившиеся волосы падали ей на лицо, она с силой тряхнула головой, отбрасывая их на спину. Теперь надо было с мучительным напряжением уставиться в темноту. Ей удалось разглядеть свои связанные руки и ноги. Теперь надо было вновь собраться с силами! Потолок в этой тюрьме оказался не такой уж низкий. Анжелика заставила себя согнуться. Руки были связаны за запястья, вперед кистями. Сильно пригнув голову, Анжелика впилась зубами в веревку. Время, заполненное теперь тяжкими усилиями и напряжением всего ее существа, вновь обрело свое движение. Анжелика что есть силы кусала зубами веревку. Уставала, отдыхала, и вновь впивалась зубами. Ощутила тошноту. Нагнула голову совсем вниз. Блевотина замочила мужской московитский кафтан. Анжелика лишилась чувств, но за время ее обморока ничего не произошло. Она очнулась и поняла, что по-прежнему находится в подвальной тюрьме. И снова и снова впивалась зубами в веревки. Наконец ей все же удалось освободить руки! Она едва не закричала от радости! Размяла, растерла запястья. Теперь возможно было освободить и ноги. Вглядываясь в темноту, она сумела разглядеть доски, по которым ее спустили, вернее скатили сюда. Теперь надо было взобраться к дверце. Она нашла в себе силы и для этого. Уперлась ладонями в дверцу. Она думала, что дверца заперта, но дверца оказалась не только незапертой, но и сколоченной из совершенно прогнивших досок! Анжелика уперлась сильнее. Яркий свет на мгновение ослепил ее. Она решилась шагнуть и очутилась на широком заснеженном дворе. Обрубленные головы, насаженные на металлические прутья, снова бросились ей в глаза. Но она даже не зажмурилась. Во дворе было совершенно пусто. Если совсем еще недавно темнота терзала глаза Анжелики, то теперь яркая белизна вызывала ощущение, подобное слепоте. Анжелика нагнулась и, набрав полные горсти снега, с наслаждением погрузила в ладони свое лицо. Затем осмотрела одежду. Это могло показаться странным, но кафтан даже не был сильно разорван. Плохо было то, что пропала меховая шапка. «Теперь нет возможности скрыть, что я женщина!» – подумала герцогиня де Монбаррей. Но не унывая, собрала пышные кудри в большой пучок и засунула за широкий меховой воротник. Снова огляделась по сторонам. Нет, двор не охранялся, вокруг никого не было, ни души! Анжелика потопала московитскими сапогами о снег, возвращая ногам силу…
И вот уже она решительно шагает вдоль забора. Она даже не смотрела на отрубленные головы, ей было не до того! Надо было попытаться бежать! Но как возможно было бежать отсюда? Она все же невольно подняла глаза вверх. Прямо ей в лицо глянули оловянные очи отрубленной головы, насаженной на металлический прут. Прямые светлые волосы казненого слабо шевелились на легком ветерке. «Быть может, и меня ждет впереди такая же участь», – подумала на этот раз Анжелика, но не испытала страха. В конце концов ей не впервой попадать в переделки! Она выберется! Она спасет своих детей!..
Но каким образом возможно выбраться из этого проклятого двора?! Анжелика спокойно шла вдоль забора. Сколько же еще будет тянуться эта деревянная ограда?! Должны же быть ворота! И вдруг, будто в ответ на ее досаду, в заборе возникла узкая раскрытая калитка. Анжелика не верила своим глазам.
Было все равно, куда ведет эта внезапно возникшая калитка. В любом случае она могла привести жизнь герцогини де Монбаррей, графини де Пейрак, Маркизы ангелов к новым переменам. Анжелика смело шагнула вперед, в раскрытую калитку. Но, словно в сказке, довольно-таки страшной, за калиткой ничего нового не оказалось. Вновь перед глазами Анжелики раскрылось заснеженное ровное пространство. Вновь никого не было видно. Вновь тишина, жутковатая белоснежная тишина. «Я не удивлюсь, если, пройдя и по новому двору, снова увижу калитку. А затем – снова калитку, а затем – снова калитку. И так далее…» И Анжелика улыбнулась. Не в первый раз в своей жизни, богатой приключениями, она словно бы попадала в тупик, в настоящий тупик, откуда словно бы не было выхода. А затем… А затем оказывалось вдруг, что выход есть!.. И теперь она шагала по снегу. Не так уж трудно было заметить, что снег утоптан многими обутыми ногами. И это могло означать только одно: где-то здесь поблизости – люди! Впрочем, внезапная встреча с этими людьми вполне могла ввергнуть Анжелику в новую беду! Но ничего иного нельзя было придумать! Только одно: искать встречи с людьми. Анжелика подумала, что эту «встречу», вероятно, лучше будет назвать «столкновением»!
Слух, сделавшийся чутким от белизны и тишины, уловил вдали скрежещущие звуки. Анжелика шла вперед. Снег делался все более и более утоптанным. Скрежещущие звуки явно производились человеком. Анжелика снова прислушалась. В звуках не слышалось никакой враждебности. Анжелика увидела странную женщину. Прежде она таких не видала никогда! Женщина была примерно ей ровесница, необычайного, очень высокого роста, в удивительном для Анжелики наряде, сотворенном из дорогих пестрых тканей и ярких мехов. На голове женщины высился убор, напоминающий перевернутый конический сосуд, убор этот был также богато разубран парчой, жемчужинами, яркими красными сверкающими драгоценными камнями. Женщина была дородна и производила впечатление настоящей великанши. Немного наклонившись, она тыкала палкой в пушистый снег. Вот откуда происходили скрежещущие звуки. И, разумеется, женщина отличалась необычайно острым московитским слухом. Поэтому она подняла голову и посмотрела прямо на Анжелику. Лицо и глаза женщины также были для французской гостьи весьма примечательны. Огромное круглое лицо было набелено, словно покрыто яркой белой штукатуркой, на щеках красовались яркие ровные круги, произведенные румянами. Огромные – вразлет – брови – были ярко начернены, ресницы громадных – сильно навыкате – глаз, ярко-ярко черных, также были начернены столь сильно, что каждая ресничка виделась толстым черным и жестковатым волосом. Зрелище показалось Анжелике настолько экзотическим, что она невольно отпрянула. Между тем огромная женщина посмотрела на нее зорко и странно горестно и произнесла какие-то слова на московитском языке. Анжелика развела руками и улыбнулась, показывая, что не понимает, женщина разглядывала ее, как будто что-то обдумывая, затем заговорила медленно на ломаном французском.
– Я полю снег, – сказала женщина. – У нас, у московитов, существует такой зимний обычай – полоть снег… – И она снова ткнула палкой в снег… Казалось, она нисколько не удивлена появлением Анжелики.
Смущенная Анжелика не знала, что же ответить на эти странные слова, но ответить нужно было! И она проговорила, в свою очередь, совершенно растерявшись:
– Да, это весьма милый и достойный обычай… – И тотчас она будто услышала свой голос со стороны и подумала, что несомненно сказала учтивую нелепость.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57
И вот уже она решительно шагает вдоль забора. Она даже не смотрела на отрубленные головы, ей было не до того! Надо было попытаться бежать! Но как возможно было бежать отсюда? Она все же невольно подняла глаза вверх. Прямо ей в лицо глянули оловянные очи отрубленной головы, насаженной на металлический прут. Прямые светлые волосы казненого слабо шевелились на легком ветерке. «Быть может, и меня ждет впереди такая же участь», – подумала на этот раз Анжелика, но не испытала страха. В конце концов ей не впервой попадать в переделки! Она выберется! Она спасет своих детей!..
Но каким образом возможно выбраться из этого проклятого двора?! Анжелика спокойно шла вдоль забора. Сколько же еще будет тянуться эта деревянная ограда?! Должны же быть ворота! И вдруг, будто в ответ на ее досаду, в заборе возникла узкая раскрытая калитка. Анжелика не верила своим глазам.
Было все равно, куда ведет эта внезапно возникшая калитка. В любом случае она могла привести жизнь герцогини де Монбаррей, графини де Пейрак, Маркизы ангелов к новым переменам. Анжелика смело шагнула вперед, в раскрытую калитку. Но, словно в сказке, довольно-таки страшной, за калиткой ничего нового не оказалось. Вновь перед глазами Анжелики раскрылось заснеженное ровное пространство. Вновь никого не было видно. Вновь тишина, жутковатая белоснежная тишина. «Я не удивлюсь, если, пройдя и по новому двору, снова увижу калитку. А затем – снова калитку, а затем – снова калитку. И так далее…» И Анжелика улыбнулась. Не в первый раз в своей жизни, богатой приключениями, она словно бы попадала в тупик, в настоящий тупик, откуда словно бы не было выхода. А затем… А затем оказывалось вдруг, что выход есть!.. И теперь она шагала по снегу. Не так уж трудно было заметить, что снег утоптан многими обутыми ногами. И это могло означать только одно: где-то здесь поблизости – люди! Впрочем, внезапная встреча с этими людьми вполне могла ввергнуть Анжелику в новую беду! Но ничего иного нельзя было придумать! Только одно: искать встречи с людьми. Анжелика подумала, что эту «встречу», вероятно, лучше будет назвать «столкновением»!
Слух, сделавшийся чутким от белизны и тишины, уловил вдали скрежещущие звуки. Анжелика шла вперед. Снег делался все более и более утоптанным. Скрежещущие звуки явно производились человеком. Анжелика снова прислушалась. В звуках не слышалось никакой враждебности. Анжелика увидела странную женщину. Прежде она таких не видала никогда! Женщина была примерно ей ровесница, необычайного, очень высокого роста, в удивительном для Анжелики наряде, сотворенном из дорогих пестрых тканей и ярких мехов. На голове женщины высился убор, напоминающий перевернутый конический сосуд, убор этот был также богато разубран парчой, жемчужинами, яркими красными сверкающими драгоценными камнями. Женщина была дородна и производила впечатление настоящей великанши. Немного наклонившись, она тыкала палкой в пушистый снег. Вот откуда происходили скрежещущие звуки. И, разумеется, женщина отличалась необычайно острым московитским слухом. Поэтому она подняла голову и посмотрела прямо на Анжелику. Лицо и глаза женщины также были для французской гостьи весьма примечательны. Огромное круглое лицо было набелено, словно покрыто яркой белой штукатуркой, на щеках красовались яркие ровные круги, произведенные румянами. Огромные – вразлет – брови – были ярко начернены, ресницы громадных – сильно навыкате – глаз, ярко-ярко черных, также были начернены столь сильно, что каждая ресничка виделась толстым черным и жестковатым волосом. Зрелище показалось Анжелике настолько экзотическим, что она невольно отпрянула. Между тем огромная женщина посмотрела на нее зорко и странно горестно и произнесла какие-то слова на московитском языке. Анжелика развела руками и улыбнулась, показывая, что не понимает, женщина разглядывала ее, как будто что-то обдумывая, затем заговорила медленно на ломаном французском.
– Я полю снег, – сказала женщина. – У нас, у московитов, существует такой зимний обычай – полоть снег… – И она снова ткнула палкой в снег… Казалось, она нисколько не удивлена появлением Анжелики.
Смущенная Анжелика не знала, что же ответить на эти странные слова, но ответить нужно было! И она проговорила, в свою очередь, совершенно растерявшись:
– Да, это весьма милый и достойный обычай… – И тотчас она будто услышала свой голос со стороны и подумала, что несомненно сказала учтивую нелепость.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57