– Дьявол он или человек, вы все-таки посматривайте – может, попадется. А мне, господин Шевро, свинья теперь позарез нужна!
– Ну что ты за человек, Жак! – всплеснула руками тетушка Франсуаза. – Неужто не образумишься?! То козел, то свинья – так и мудришь, так и мудришь! Воистину, горбатого могила исправит!
– Раз сарацина нет, без свиньи не обойтись! – не желая раскрывать тайн ремесла, глухо и непонятно объяснил кузнец.
Господин Шевро быстро сообразил, что это дельце можно выгодно провернуть, поэтому грозно обвел опухшими глазами кухню, погрозил всем кулаком и, прихватив флягу с кружками, сказал:
– Пойдемте, господин Смит, потолкуем спокойненько у меня!
– Какая вы, тетушка Франсуаза, смелая! – восхищенно сказала Жаккетта, когда за управляющим и кузнецом закрылась дверь. – Так хорошо с этим грубияном говорили! Всю правду ему в глаза высказали, да так складно! А господин Шевро одно заладил: «Господин Смит, да господин Смит».
– Может, для кого Кривая Нога и «господин Смит» хмыкнула тетушка Франсуаза, – а только с той поры, как тридцать лет назад мы с ним в кустах целовались, так он для меня Жаком и остался, ирод колченогий! И тогда он надо мной не верховодил, а уж сейчас и подавно!
Через день вся округа доподлинно знала, что же произошло в Кузнецовой роще. Кривая Нога якобы давно спутался с дьяволом, который управлялся за него по хозяйству. До поры до времени кузнец и дьявол ладили. Но Кривая Нога вошел во вкус легкой жизни и одного рогатого ему показалось мало. Недолго думая, он обзавелся и вторым. Да, видать, хилого сторговал, потому что принялся его наилучшей стряпней прямо с графиньего стола откармливать. Первому-то черту показалось обидным, что новичка булками потчуют, он и решил поквитаться. Дождался грозы – и давай выяснять, кто главней! Вон, когда молнии били, – это черти на огненных хлыстах сражались. Но первый силы свои не рассчитал. Второй – то на сдобе отъелся и давай его мутузить. Пришлось первому бежать. Скользнул змеей вокруг дуба – а второй его и настигни! В дуб загнал, исхлестал и в клетку свою для пущего позора запер. А сам в преисподнюю подался – перед другими бесами хвалиться!
«А коли не верите – подите посмотрите, как черти у сарая по земле когтями скребли и дуб пополам развалили!»
Маловеров не находилось. Желающих впустую тратить собственное здоровье и рисковать конечностями, чтобы вернуть кузнецу сбежавшую нечистую силу, тоже не нашлось.
Больше ради порядка, стражники обошли замок, лениво тыкая копьями в темные углы. На кладбище никто конечно же не заглянул: всем известно, что никакой дьявол по доброй воле у часовни прятаться не будет. Что он, совсем чокнутый? На всякий случай окропили жилые покои святой водой и на том успокоились. Пусть кузнец волнуется, раз такой непорядок в хозяйстве завел. Так ему, злыдню ехидному, и надо!
Некоторые так даже загордились чуток: в каких еще землях услышишь, что местный кузнец двух чертей дома держал, а они передрались, по лбу его треснули и удрали! Не одну полную кружку первоклассного вина можно таким рассказом честно заработать…
Опять же уважение кругом. Особенно, если небрежно упомянешь, что помогал нечистую силу искать. И даже застукали их, голубчиков, в старом овине. Но хитрые черти начали кидать в кюре прелую солому и, пользуясь суматохой, выскочили через дыру в ветхой крыше…
Глава XIII
Важные новости разлетаются быстрее перелетных птиц.
Уже вся Гиень знала, что графини де Монпеза вот-вот покинут родные края и отправятся в дождливый Ренн.
Спеша засвидетельствовать свое почтение и пожелать счастливого путешествия, со всех концов небольшими группками опять потянулись гости. Первыми, как обычно, нарисовались де Ришары, дю Пиллон и несколько ближних мелких дворян.
Впавшая было в тоску перед непонятным будущим мадам Изабелла несколько воспряла духом, и небольшое общество принялось развлекать себя, чем возможно, в такое жаркое время.
Из-за этой гостевой суматохи Жаккетта никак не могла попасть в склеп, где несчастный нубиец уже третьи сутки сидел на диете из засохших булок.
Вот и сегодня, вместо того чтобы разбрестись по комнатам и спокойно подремать при закрытых окнах, общество решило предаться одному из самых прекрасных искусств – музицированию.
Расклад музыкантов вышел такой: мадам Изабелла играла через пень-колоду (что поделать, трудное детство), мадам Беатриса не отличалась ни слухом, ни голосом, шевалье дю Пиллон наизусть помнил только непристойные разухабистые песенки, чета де Ришаров тоже особыми талантами в этой области не блистала, а уж о всех остальных гостях и вышеперечисленного сказать было нельзя! Поэтому все они охотно остались слушателями, предоставив молодежи показывать своё умение.
Жанна села за столик, на котором стоял маленький, отделанный перламутром и слоновой костью клавикорд. Рене расположилась рядом, с лютней в руках. И девушки приятным дуэтом (в монастыре умели вбивать в будущих дам основы хороших манер) начали концерт.
Теплый, живой тембр клавикорда и серебристое звучание лютни хорошо гармонировали с небольшими, но приятными голосами девушек, унося слушателей в романтические дали.
Пасторали сменялись меланхоличными серенами и грустными альбами. Элегии перемежались балладами прошлых веков, и все присутствующие млели от удовольствия.
Камеристки примостились позади гостей, около дверей, и тоже наслаждались пением. Все, кроме Жаккетты. Она, сидя на низеньком табурете и изобразив полное внимание, пыталась думать. С непривычки дело шло довольно туго, но Жаккетта не сдавалась. Поняв, что упрямая голова думать не хочет, она заставила себя рисовать в мозгу картинки возможных событий.
Думала же Жаккетта о том, куда девать нубийца и как его кормить. Сначала возникла довольно интересная картина: Абдулла сидит в конюшне и увлеченно жует овес и сено. Но Жаккетта, изругав на все корки свою глупую голову, решительно ее стерла. Вторая картина была нереалистичней. Абдулла сидит в кладовой и жует аппетитный окорок. За продуктами к праздничному ужину входят тетушка Франсуаза, повара и управляющий…
Вторая картина Жаккетте тоже не понравилась.
Картина третья перенесла нубийца в их (Жаккетты и Аньес) комнату. Абдулла сидит под Жаккеттиной кроватью и жует Жаккеттин же обед. Входит Аньес, заглядывает под кровать и падает замертво при виде сбежавшего от кузнеца дьявола. Жаккетта, плача, стоит над свежей могилой подруги…
Картина четвертая засунула несчастного нубийца в потайной ход под башней. Жаккетта с корзинкой съестного тычется во все закоулки, напрочь забыв верную дорогу в тех лабиринтах, и в конце концов натыкается на истощенного, умершего от голода Абдуллу…
Бедная Жаккеттина голова так измучилась, выдавая различные ужасы, что стала трещать по все швам.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80
– Ну что ты за человек, Жак! – всплеснула руками тетушка Франсуаза. – Неужто не образумишься?! То козел, то свинья – так и мудришь, так и мудришь! Воистину, горбатого могила исправит!
– Раз сарацина нет, без свиньи не обойтись! – не желая раскрывать тайн ремесла, глухо и непонятно объяснил кузнец.
Господин Шевро быстро сообразил, что это дельце можно выгодно провернуть, поэтому грозно обвел опухшими глазами кухню, погрозил всем кулаком и, прихватив флягу с кружками, сказал:
– Пойдемте, господин Смит, потолкуем спокойненько у меня!
– Какая вы, тетушка Франсуаза, смелая! – восхищенно сказала Жаккетта, когда за управляющим и кузнецом закрылась дверь. – Так хорошо с этим грубияном говорили! Всю правду ему в глаза высказали, да так складно! А господин Шевро одно заладил: «Господин Смит, да господин Смит».
– Может, для кого Кривая Нога и «господин Смит» хмыкнула тетушка Франсуаза, – а только с той поры, как тридцать лет назад мы с ним в кустах целовались, так он для меня Жаком и остался, ирод колченогий! И тогда он надо мной не верховодил, а уж сейчас и подавно!
Через день вся округа доподлинно знала, что же произошло в Кузнецовой роще. Кривая Нога якобы давно спутался с дьяволом, который управлялся за него по хозяйству. До поры до времени кузнец и дьявол ладили. Но Кривая Нога вошел во вкус легкой жизни и одного рогатого ему показалось мало. Недолго думая, он обзавелся и вторым. Да, видать, хилого сторговал, потому что принялся его наилучшей стряпней прямо с графиньего стола откармливать. Первому-то черту показалось обидным, что новичка булками потчуют, он и решил поквитаться. Дождался грозы – и давай выяснять, кто главней! Вон, когда молнии били, – это черти на огненных хлыстах сражались. Но первый силы свои не рассчитал. Второй – то на сдобе отъелся и давай его мутузить. Пришлось первому бежать. Скользнул змеей вокруг дуба – а второй его и настигни! В дуб загнал, исхлестал и в клетку свою для пущего позора запер. А сам в преисподнюю подался – перед другими бесами хвалиться!
«А коли не верите – подите посмотрите, как черти у сарая по земле когтями скребли и дуб пополам развалили!»
Маловеров не находилось. Желающих впустую тратить собственное здоровье и рисковать конечностями, чтобы вернуть кузнецу сбежавшую нечистую силу, тоже не нашлось.
Больше ради порядка, стражники обошли замок, лениво тыкая копьями в темные углы. На кладбище никто конечно же не заглянул: всем известно, что никакой дьявол по доброй воле у часовни прятаться не будет. Что он, совсем чокнутый? На всякий случай окропили жилые покои святой водой и на том успокоились. Пусть кузнец волнуется, раз такой непорядок в хозяйстве завел. Так ему, злыдню ехидному, и надо!
Некоторые так даже загордились чуток: в каких еще землях услышишь, что местный кузнец двух чертей дома держал, а они передрались, по лбу его треснули и удрали! Не одну полную кружку первоклассного вина можно таким рассказом честно заработать…
Опять же уважение кругом. Особенно, если небрежно упомянешь, что помогал нечистую силу искать. И даже застукали их, голубчиков, в старом овине. Но хитрые черти начали кидать в кюре прелую солому и, пользуясь суматохой, выскочили через дыру в ветхой крыше…
Глава XIII
Важные новости разлетаются быстрее перелетных птиц.
Уже вся Гиень знала, что графини де Монпеза вот-вот покинут родные края и отправятся в дождливый Ренн.
Спеша засвидетельствовать свое почтение и пожелать счастливого путешествия, со всех концов небольшими группками опять потянулись гости. Первыми, как обычно, нарисовались де Ришары, дю Пиллон и несколько ближних мелких дворян.
Впавшая было в тоску перед непонятным будущим мадам Изабелла несколько воспряла духом, и небольшое общество принялось развлекать себя, чем возможно, в такое жаркое время.
Из-за этой гостевой суматохи Жаккетта никак не могла попасть в склеп, где несчастный нубиец уже третьи сутки сидел на диете из засохших булок.
Вот и сегодня, вместо того чтобы разбрестись по комнатам и спокойно подремать при закрытых окнах, общество решило предаться одному из самых прекрасных искусств – музицированию.
Расклад музыкантов вышел такой: мадам Изабелла играла через пень-колоду (что поделать, трудное детство), мадам Беатриса не отличалась ни слухом, ни голосом, шевалье дю Пиллон наизусть помнил только непристойные разухабистые песенки, чета де Ришаров тоже особыми талантами в этой области не блистала, а уж о всех остальных гостях и вышеперечисленного сказать было нельзя! Поэтому все они охотно остались слушателями, предоставив молодежи показывать своё умение.
Жанна села за столик, на котором стоял маленький, отделанный перламутром и слоновой костью клавикорд. Рене расположилась рядом, с лютней в руках. И девушки приятным дуэтом (в монастыре умели вбивать в будущих дам основы хороших манер) начали концерт.
Теплый, живой тембр клавикорда и серебристое звучание лютни хорошо гармонировали с небольшими, но приятными голосами девушек, унося слушателей в романтические дали.
Пасторали сменялись меланхоличными серенами и грустными альбами. Элегии перемежались балладами прошлых веков, и все присутствующие млели от удовольствия.
Камеристки примостились позади гостей, около дверей, и тоже наслаждались пением. Все, кроме Жаккетты. Она, сидя на низеньком табурете и изобразив полное внимание, пыталась думать. С непривычки дело шло довольно туго, но Жаккетта не сдавалась. Поняв, что упрямая голова думать не хочет, она заставила себя рисовать в мозгу картинки возможных событий.
Думала же Жаккетта о том, куда девать нубийца и как его кормить. Сначала возникла довольно интересная картина: Абдулла сидит в конюшне и увлеченно жует овес и сено. Но Жаккетта, изругав на все корки свою глупую голову, решительно ее стерла. Вторая картина была нереалистичней. Абдулла сидит в кладовой и жует аппетитный окорок. За продуктами к праздничному ужину входят тетушка Франсуаза, повара и управляющий…
Вторая картина Жаккетте тоже не понравилась.
Картина третья перенесла нубийца в их (Жаккетты и Аньес) комнату. Абдулла сидит под Жаккеттиной кроватью и жует Жаккеттин же обед. Входит Аньес, заглядывает под кровать и падает замертво при виде сбежавшего от кузнеца дьявола. Жаккетта, плача, стоит над свежей могилой подруги…
Картина четвертая засунула несчастного нубийца в потайной ход под башней. Жаккетта с корзинкой съестного тычется во все закоулки, напрочь забыв верную дорогу в тех лабиринтах, и в конце концов натыкается на истощенного, умершего от голода Абдуллу…
Бедная Жаккеттина голова так измучилась, выдавая различные ужасы, что стала трещать по все швам.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80