Единственное, чему можно было порадоваться, это то, что сегодня вечером она расстанется с Коулом Роудоном.
Но почему-то подобная перспектива только усиливала дурные предчувствия и углубляла тоску.
За годы одиночества и недоверия ко всем людям Коул научился мастерски скрывать свои мысли, подавлять чувства и держать их под жестким контролем. Он прекрасно понимал, что без этого он не выжил бы в приюте. Однажды он ослабил бдительность, доверившись Джессу Берроузу и Лайзе Уайт, и едва не поплатился за это жизнью. Зато твердо усвоил урок. И вот сейчас он борется со своими чувствами к Джулиане Монтгомери. Эта женщина взрывоопасна, как динамит. Проблема в том, что он хочет ее. С самого начала она лишила его душевного спокойствия. На него действовали и ее красота, и отвага, и неукротимость духа, и непредсказуемость. Но когда он прикоснулся к ней, поцеловал и заключил в объятия, произошло нечто, что завело его в тупик. Он не знал, что именно, да и не хотел знать. Единственное, что он должен сделать, размышлял Коул, напоив лошадей и уничтожив все следы от лагеря, это вернуть себе душевное равновесие и сохранять спокойствие и ясность мысли. Даже тогда, когда он думает о Джулиане Монтгомери. Только при этом условии он сможет разобраться в ее истории.
Была в этом деле какая-то неувязка. Ни с одним пленником он не нарушил своего правила: не обсуждать степень их вины, не обращать внимания на их уверения в невиновности. Но что касается Джулианы, то ему было чрезвычайно интересно выяснить, что же произошло между ней и Джоном Брином. Либо она ловкая мошенница, лгунья и воровка, либо она… кто? Своего рода жертва.
Коул не поверил в то, что она говорила о Джоне Брине, однако он не мог сбрасывать со счетов ее слова. С другой стороны, у него не было повода верить ей. С той минуты, когда он отбил Джулиану у Хогана и его дружков, ее действия приносили ему одни неприятности, а слова истекали ложью точно так же, как сладкоречивые призывы разносчика воды. Так почему же его мучит ощущение, будто здесь что-то не так? Почему он сомневается?
Потому что хочет поверить ей, возмущенно признался себе Коул. Поэтому он и устроил этот фарс с пистолетами, чтобы убедиться, что она не убьет его – ведь она испытывает отвращение к кровопролитию и убийству. Лайза одурачила его, ловко обвела вокруг пальца, тем самым доказав, что он беззащитен перед женской хитростью. Проклятие, как и любой мужчина. Вот поэтому он и устроил ловушку Джулиане. Пусть она восприняла это как бессмысленную жестокость, но ему надо было знать, убьет ли она его, чтобы получить желаемое. Теперь у него есть ответ, который, как это ни печально, породил целый ворох вопросов, острых, как колючки кактуса.
Риверс хороший человек. Сегодня же вечером он обстоятельно поговорит с ним о Джулиане Монтгомери и Джоне Брине.
Все это время Коул упорно игнорировал Джулиану, хотя знал о каждом ее движении. Он словно раздвоился: одна его часть до боли хотела поцеловать ее, а другая стремилась изгнать из сознания воспоминания о вкусе ее губ, запахе ее кожи. Чем дальше он будет от нее, тем легче этого добиться.
Коул усадил пленницу на гнедого Кэша Хогана. Он держался отчужденно, и Джулиана то и дело ловила его холодный взгляд.
Какое же неописуемое облегчение он испытает, когда сдаст ее на руки Хэнку Риверсу, когда отпадет необходимость смотреть в эти выразительные глаза и бороться с желанием утонуть в них. Они доберутся до Платтсвилла к вечеру, подсчитал Коул. Джулиану посадят под замок, а потом он и Хэнк обсудят все вопросы за вкусным ужином в гостинице «Петерсон».
Глава 13
Шериф Люциус Дейн сплюнул жеваный табак в открытое окно своей конторы и хохотнул, когда мокрый комок прилип к юбке миссис Уингс, старой докторши, которая в тот момент проходила мимо.
– Тысяча извинений, мэм, – жизнерадостно пропел Люциус и в ответ на сердитый взгляд женщины растянул свой щербатый рот в улыбке.
Он закрыл окно и рассмеялся. Старая карга выглядит свирепой, как койот, весело подумал он. Однако она не осмелилась и рта раскрыть.
Люциус увидел, как со стороны Боун-Крика в город въехали два всадника, и его улыбка померкла, как дневной свет перед наступлением ночи. Откинув с лица похожие на солому волосы, он приблизился к окну, чтобы получше рассмотреть их. Но с такого расстояния он смог определить только то, что это мужчина и женщина и что их лошади устали. Нет, так дело не пойдет. Как шериф Платтсвилла, он обязан охранять город от нарушителей спокойствия и тех, кто мешает мистеру Маккрею. Естественно, у него нет желания иметь дело с настоящими преступниками или вооруженными бандитами. Ему больше по душе утихомиривать лавочников, владельцев ранчо и торговцев, которым не нравилось то, что происходит в Платтсвилле. А если Маккрею понадобится разобраться с профессиональными убийцами, пусть призовет на помощь Джексона и его дружков.
Судя по виду этой парочки, поморщившись, подумал Люциус, у Джексона работы будет по горло. Определенно, это не банкир со своей женушкой, возвращающийся с воскресного собрания.
Может, чертыхнувшись, спросил себя он, они просто проезжают мимо? Но у него почему-то возникло такое чувство, что их появление ничего хорошего ему не сулит.
Мужчина был высок и силен, на волевом лице застыло суровое выражение. Это не нарушитель закона, заключил Люциус, он слишком спокоен и самоуверен и не шарит вокруг взглядом, что так характерно для большинства разыскиваемых преступников. Охотник, по всей видимости, причем хороший, решил шериф. Его спутница, несмотря на усталость и пыльное платье, показалась Дейну самой красивой женщиной на свете. При виде облака золотистых волос и стройной фигурки его рот наполнился слюной.
Когда Люциус сообразил, что они направляются прямо в центр города, у него взмокли ладони. Если бы женщина была одна, он бы только порадовался, а вот иметь дело с этим угрюмым типом ему совсем не хотелось, особенно когда не ясно, друг он или враг и что привело его в Платтсвилл.
Неожиданно из салуна появились ребята Джексона, и Люциус облегченно вздохнул. Они выстроились поперек улицы и внимательно изучали незнакомцев. В следующую минуту из «Длинной руки» вышел сам Джексон.
Люциус Дейн прижался лбом к грязному стеклу и стал ждать продолжения.
* * *
Джулиана поежилась, когда они въехали в пределы Платтсвилла. Небо было желто-серым. Близилась гроза, собирался дождь, но не это вызывало в ней беспокойство. А также не усталость после долгого путешествия верхом всего с одним привалом. Причиной ее смятения было это место, Платтсвилл, и его обитатели. Город, с заколоченными окнами, пустыми улицами и жуткой тишиной, был пронизан страхом и тоской. По пути ей встретилось несколько прохожих, и у всех на угрюмых лицах читалось беспокойство.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87
Но почему-то подобная перспектива только усиливала дурные предчувствия и углубляла тоску.
За годы одиночества и недоверия ко всем людям Коул научился мастерски скрывать свои мысли, подавлять чувства и держать их под жестким контролем. Он прекрасно понимал, что без этого он не выжил бы в приюте. Однажды он ослабил бдительность, доверившись Джессу Берроузу и Лайзе Уайт, и едва не поплатился за это жизнью. Зато твердо усвоил урок. И вот сейчас он борется со своими чувствами к Джулиане Монтгомери. Эта женщина взрывоопасна, как динамит. Проблема в том, что он хочет ее. С самого начала она лишила его душевного спокойствия. На него действовали и ее красота, и отвага, и неукротимость духа, и непредсказуемость. Но когда он прикоснулся к ней, поцеловал и заключил в объятия, произошло нечто, что завело его в тупик. Он не знал, что именно, да и не хотел знать. Единственное, что он должен сделать, размышлял Коул, напоив лошадей и уничтожив все следы от лагеря, это вернуть себе душевное равновесие и сохранять спокойствие и ясность мысли. Даже тогда, когда он думает о Джулиане Монтгомери. Только при этом условии он сможет разобраться в ее истории.
Была в этом деле какая-то неувязка. Ни с одним пленником он не нарушил своего правила: не обсуждать степень их вины, не обращать внимания на их уверения в невиновности. Но что касается Джулианы, то ему было чрезвычайно интересно выяснить, что же произошло между ней и Джоном Брином. Либо она ловкая мошенница, лгунья и воровка, либо она… кто? Своего рода жертва.
Коул не поверил в то, что она говорила о Джоне Брине, однако он не мог сбрасывать со счетов ее слова. С другой стороны, у него не было повода верить ей. С той минуты, когда он отбил Джулиану у Хогана и его дружков, ее действия приносили ему одни неприятности, а слова истекали ложью точно так же, как сладкоречивые призывы разносчика воды. Так почему же его мучит ощущение, будто здесь что-то не так? Почему он сомневается?
Потому что хочет поверить ей, возмущенно признался себе Коул. Поэтому он и устроил этот фарс с пистолетами, чтобы убедиться, что она не убьет его – ведь она испытывает отвращение к кровопролитию и убийству. Лайза одурачила его, ловко обвела вокруг пальца, тем самым доказав, что он беззащитен перед женской хитростью. Проклятие, как и любой мужчина. Вот поэтому он и устроил ловушку Джулиане. Пусть она восприняла это как бессмысленную жестокость, но ему надо было знать, убьет ли она его, чтобы получить желаемое. Теперь у него есть ответ, который, как это ни печально, породил целый ворох вопросов, острых, как колючки кактуса.
Риверс хороший человек. Сегодня же вечером он обстоятельно поговорит с ним о Джулиане Монтгомери и Джоне Брине.
Все это время Коул упорно игнорировал Джулиану, хотя знал о каждом ее движении. Он словно раздвоился: одна его часть до боли хотела поцеловать ее, а другая стремилась изгнать из сознания воспоминания о вкусе ее губ, запахе ее кожи. Чем дальше он будет от нее, тем легче этого добиться.
Коул усадил пленницу на гнедого Кэша Хогана. Он держался отчужденно, и Джулиана то и дело ловила его холодный взгляд.
Какое же неописуемое облегчение он испытает, когда сдаст ее на руки Хэнку Риверсу, когда отпадет необходимость смотреть в эти выразительные глаза и бороться с желанием утонуть в них. Они доберутся до Платтсвилла к вечеру, подсчитал Коул. Джулиану посадят под замок, а потом он и Хэнк обсудят все вопросы за вкусным ужином в гостинице «Петерсон».
Глава 13
Шериф Люциус Дейн сплюнул жеваный табак в открытое окно своей конторы и хохотнул, когда мокрый комок прилип к юбке миссис Уингс, старой докторши, которая в тот момент проходила мимо.
– Тысяча извинений, мэм, – жизнерадостно пропел Люциус и в ответ на сердитый взгляд женщины растянул свой щербатый рот в улыбке.
Он закрыл окно и рассмеялся. Старая карга выглядит свирепой, как койот, весело подумал он. Однако она не осмелилась и рта раскрыть.
Люциус увидел, как со стороны Боун-Крика в город въехали два всадника, и его улыбка померкла, как дневной свет перед наступлением ночи. Откинув с лица похожие на солому волосы, он приблизился к окну, чтобы получше рассмотреть их. Но с такого расстояния он смог определить только то, что это мужчина и женщина и что их лошади устали. Нет, так дело не пойдет. Как шериф Платтсвилла, он обязан охранять город от нарушителей спокойствия и тех, кто мешает мистеру Маккрею. Естественно, у него нет желания иметь дело с настоящими преступниками или вооруженными бандитами. Ему больше по душе утихомиривать лавочников, владельцев ранчо и торговцев, которым не нравилось то, что происходит в Платтсвилле. А если Маккрею понадобится разобраться с профессиональными убийцами, пусть призовет на помощь Джексона и его дружков.
Судя по виду этой парочки, поморщившись, подумал Люциус, у Джексона работы будет по горло. Определенно, это не банкир со своей женушкой, возвращающийся с воскресного собрания.
Может, чертыхнувшись, спросил себя он, они просто проезжают мимо? Но у него почему-то возникло такое чувство, что их появление ничего хорошего ему не сулит.
Мужчина был высок и силен, на волевом лице застыло суровое выражение. Это не нарушитель закона, заключил Люциус, он слишком спокоен и самоуверен и не шарит вокруг взглядом, что так характерно для большинства разыскиваемых преступников. Охотник, по всей видимости, причем хороший, решил шериф. Его спутница, несмотря на усталость и пыльное платье, показалась Дейну самой красивой женщиной на свете. При виде облака золотистых волос и стройной фигурки его рот наполнился слюной.
Когда Люциус сообразил, что они направляются прямо в центр города, у него взмокли ладони. Если бы женщина была одна, он бы только порадовался, а вот иметь дело с этим угрюмым типом ему совсем не хотелось, особенно когда не ясно, друг он или враг и что привело его в Платтсвилл.
Неожиданно из салуна появились ребята Джексона, и Люциус облегченно вздохнул. Они выстроились поперек улицы и внимательно изучали незнакомцев. В следующую минуту из «Длинной руки» вышел сам Джексон.
Люциус Дейн прижался лбом к грязному стеклу и стал ждать продолжения.
* * *
Джулиана поежилась, когда они въехали в пределы Платтсвилла. Небо было желто-серым. Близилась гроза, собирался дождь, но не это вызывало в ней беспокойство. А также не усталость после долгого путешествия верхом всего с одним привалом. Причиной ее смятения было это место, Платтсвилл, и его обитатели. Город, с заколоченными окнами, пустыми улицами и жуткой тишиной, был пронизан страхом и тоской. По пути ей встретилось несколько прохожих, и у всех на угрюмых лицах читалось беспокойство.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87