Саут удивленно приподнял брови, провел рукой по волосам и с трудом подавил широкий зевок.
– Надо полагать, ты здесь не для того, чтобы проверить, в сохранности ли твоя собственность.
– Нет. Я мог бы и позже сюда приехать. Ты был в поместье?
– Вчера утром проезжал мимо. Как мне кажется, там сейчас живет твой брат.
Уэст кивнул.
– Если ты больше не намерен меня убивать, ты мог бы опустить пистолет.
Саут посмотрел на свою руку, в которой держал пистолет, действительно направленный на Уэста. Усмехнувшись, но без чувства вины, Саут положил оружие на стол рядом с лампой и пододвинул к себе табурет.
– Ты из-за Элизабет? – спросил он.
Уэст покачал головой:
– Нет, она в Лондоне с Нортом. Я еще их не видел, но полковник говорит, они до неприличия счастливы.
– Вот и славно.
– Да, возможно.
– Зачем ты приехал, Уэст? Если не для того, чтобы оттяпать у брата весь Уэстфал-Эстейт, тогда зачем же?
Уэст кивнул в сторону саквояжа, стоявшего у стены:
– Там объяснение. Я наткнулся на кое-что, выполняя одну работенку, что подкинул мне полковник. Когда я показал ему то, что нашел, он отправил меня к тебе. – Уэст понимал, что не лжет, но и правдой свои слова он тоже назвать не мог.
Саут видел рулоны в раскрытом саквояже.
– Что ты привез? Карты? – Он беспокойно заерзал на табурете.
– Нет. Ты сам должен посмотреть. – Саут уже стал подниматься, но Уэст остановил, его, положив ладонь на его руку. – Сиди, я сам принесу. – Он встал и пошел к саквояжу. – Мисс Парр спит?
– Если мы ее не разбудили. – Саут слишком поздно сообразил, что Уэст не мог знать имя женщины, делившей с ним кров. – О ней тебе полковник сказал, или я совершил какой-то промах?
– Полковник. И весьма неохотно, уверяю тебя. Я ни за что бы не догадался. Ты хороший конспиратор, Саут. – Уэст наклонился, взял оба цилиндра и принес их Сауту. – Я не знаю, как это понять. Полковник подумал, что ты сможешь. – Он положил один из цилиндров в раскрытую ладонь Саута, но не торопился убирать свою руку. Вначале он взглянул в сторону лестницы, потом другу в глаза. – Я думаю, что, может, оно и к лучшему, что ты меня услышал. Утром все стало бы труднее.
– Из-за присутствия мисс Парр, ты хочешь сказать.
Уэст кивнул. Он смотрел, как Саут снимает тесьму с холста и кладет его к себе на колени. Когда он стал разворачивать картину, Уэст отошел на пару шагов назад, словно хотел, чтобы друг побыл наедине с картиной.
– Господи, – пробормотал Саут то ли как ругательство, то ли как молитву. Он смотрел на холст не мигая несколько секунд, после чего тихо выругался и стряхнул картину с колен.
Уэст подхватил про изведение искусства и быстро его свернул.
– Ты хочешь увидеть вторую?
– А я должен?
Уэст не мог скрыть озабоченности.
– Картина с головой быка более гротескная, чем та, что ты только что увидел, Саут.
И все же Саутертон не имел права задавать последний вопрос. Решение он должен принимать сам, не дожидаясь, пока за него его примет Уэст.
Саут протянул руку:
– Давай.
Уэст колебался. Друг его побледнел: чувства к мисс Парр останавливали его.
– Все в порядке, – наконец проговорил Саут. – Я хочу посмотреть.
Уэст вложил свернутый холст в протянутую руку друга. На сей раз он на друга не смотрел.
Саутертон развернул картину и чуть более внимательно, чем просто мельком, посмотрел на нее.
– Где ты их раздобыл?
– Украл.
– Ты можешь сказать точнее?
Сейчас Уэст лгал, потому что хотел. Ни к чему Саутертону знать имя собственника.
– Могу лишь сказать, что я украл картины у одного посла.
– Маловероятно, что о пропаже будет заявлено.
– Вот и я о том же подумал. – Уэст прислонил картины к стене. Решая, что делать дальше, он почесал затылок по давней привычке. – Ты не поверишь, Саут, но то, что я раскрыл, имеет определенное отношение к епископам.
Саут вскинул голову:
– К епископам? Ты имеешь в виду «Орден епископов»?
– Именно.
Саут покачал головой, взглянув на картины:
– Но не к тем мальчишкам из Хэмбрик-Холла.
– Нет. По крайней мере, я надеюсь, что концы не теряются в школе. Люди, замешанные в этом, уже далеко не мальчики, а взрослые мужчины. – Голос его чуть сорвался.
Саут коротко кивнул.
– Что требуется от меня?
Рия сидела в своем любимом кресле в углу комнаты, свернувшись калачиком, в просторной ночной рубашке. Книга у нее на коленях закрылась, но она успела перечесть ее не один раз. Она даже выучила наизусть некоторые стихи. Закрыв глаза и откинув голову на спинку, она воспроизвела в памяти строчки из «Лилии».
У кудрявой овечки – угрозой рога,
Шип у розы защитою служит.
Только лилия вся для любви отдана
И ни рог, и ни шип ей не нужен,
Чтоб в восторге любви на алтарь принести
Нежной плоти лилейную свежесть.
Нет, подумала Рия, ей не сравниться ни с лилией, ни даже со скромницей розой. Скорее уж нескромница, если говорить честно. Но абсолютно честной даже с собой ей быть не хотелось. В последнее время она стала приходить к выводу, что добродетель вообще боится честности, особенно перед собой. Гораздо лучше добродетели подходит уклончивость и софистика.
«Только лилия вся для любви отдана…» Почему эта строка приходит на ум? Она что, влюбилась? И вообще, что такое любовь? Скорее всего – состояние, характерное исключительно для безумных поэтов и совсем юных девиц. Несомненно, Джейн Петти считала себя влюбленной. Должно быть, ее настолько захватил тот самый восторг, настолько дезориентировали те возможности, которые якобы открывало для нее будущее, что она смогла поверить в осуществление своей мечты. Как же, наверное, тяжело той, чьи мечты рушатся как карточный домик, особенно когда мечты разбивает мужчина, которого безумие чувства поставило в центр вселенной! Именно такое разочарование выпало на долю Джейн.
Рия чувствовала, как в горле рождается болезненный спазм – ощущение, которое с недавних пор стало для нее привычным. Слезы заволокли глаза. Рия уже научилась справляться с подобными приступами слабости. Она принялась моргать, прогоняя туман. Справившись со слезами, она подняла голову и прислонила лоб к стеклу. За окном стоял серый зимний день. Небо заволокли тучи, а у солнца едва хватало сил и желания хоть местами пробивать лучами густую серую пелену.
Скоро встанут девочки. Из коридора уже доносились обычные утренние звуки – работали горничные. В кухне уже варится в котле овсянка, а мисс Тейлор и Вебстер уже возвращаются с утренней прогулки – необходимой замены утренней зарядке. Миссис Абергаст терпеть не могла как утренние прогулки, так и овсянку, поэтому старалась не вставать с постели до последнего. Жесткий распорядок дня помогал Рии. Она знала, чего ждать через час, через два, через день и через неделю. Ее устраивало ощущение щепки, которую несет в общем потоке.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109