– Нашла.
Он слишком поздно сообразил, что она могла найти кое-что еще, помимо ночной сорочки. Дорожную сумку Уэст, как и саквояж с картинами, прикрепил к седлу Драко.
– Не думаю, что ты сумела сдержать любопытство.
Рия действительно выглядела виноватой.
– Я понимаю, что для тебя мои муки значения не имеют, но я сдерживалась целый час.
– Ты права, – заметил он, приподнимаясь, – теперь уже действительно не важно. Что ты с ними сделала?
Рия кивнула в сторону туалетного столика.
– Я убрала их внутрь, туда, где их не найдут.
Уэст нажал на веки подушечками пальцев, затем потер их. Он попытался сбросить сонную дрему, но никак не мог.
– Ты влила мне опиум в горло?
– Я дала тебе успокоительное, но совсем чуть-чуть. К тому же ты сам мне сказал, что у тебя по-настоящему разболелась голова.
На самом деле он ничего такого не помнил, но решил, что она не стала бы лгать по пустякам.
– Который час?
– Начало шестого, я думаю. – Она уже предвидела следующий вопрос. – Вечера, а не утра. А что, ты собираешься уезжать?
Уэст провел рукой по волосам, но не пригладил их, а взъерошил.
– Нет. Еще нет. О Драко позаботились?
– Много часов назад. Он на конюшне.
– Хорошо. Спасибо, что проследила.
– Спасибо не мне, а мистеру Добсону. – Рия вдруг подумала, что слова ее прозвучали слишком грубо, и уже иным тоном добавила: – Тебе здесь всегда рады.
Уэст поднял глаза на Рию и вдруг понял, что заставил ее тревожиться, и расстроился.
– Видит Бог, – вздохнул Уэст, – я не хотел, чтобы ты увидела картины.
– Я знаю.
– Ты видела обе? – Он увидел в ее глазах ответ. – Не важно, – заметил он чуть погодя, – все равно ты увидела бы.
Рия присела на край кровати.
– Я тоже не хотела бы их видеть, но я же не знала, что там, пока не развернула.
– Если в твоих словах и есть логика, то она от меня ускользает. – Он поднял руку, предупреждая возможные объяснения. – Не надо. В таких делах, когда хочешь что-то распутать, все еще сильнее запутывается.
Рия кивнула, соглашаясь.
– Принести тебе ужин? Сегодня на ужин ростбиф и пудинг с изюмом.
– Нет, пока не хочется. – Он коснулся ее руки и переплел свои пальцы с ее пальцами. – Я обошелся с тобой неласково? Прости, я не хотел.
– Принимается.
– Мне следует принести еще извинения? – спросил он, удерживая ее взгляд. Глаза его превратились в ярко-зеленые. – Ты сожалеешь о чем-то?
Рия покачала головой:
– Я ни о чем не жалею.
– Даже о том, что случилось в конце?
– Нет, – твердо произнесла она, стараясь казаться убедительной. – Вначале я взгрустнула… немного. Потом подумала и решила, что только моя наивность заставляла меня верить, что могло произойти по-другому.
Уэст склонил голову набок и пристально посмотрел на нее:
– Значит, ты не хочешь детей?
Рия сосредоточенно жевала нижнюю губу, обдумывая ответ. Теперь все как-то осложнил ось. Она не могла сказать ни просто «да», ни просто «нет».
– Чего я действительно не хочу, – проговорила она наконец, – так это наградить тебя бастардом.
Пусть делает свои выводы. Она сжала его руку, давая понять, что ничего не будет конкретизировать.
– А теперь, может, ты сам мне расскажешь, без пытки, что случилось до того, как ты сюда приехал? Где ты обитал?
Уэст от неожиданного поворота мигнул, но уходить от ответа не стал.
– Недалеко отсюда. Ты знаешь тот коттедж, что герцог когда-то оставил моей матери? С тех пор как умерла мама, он мой. Вот там я находился прошлым вечером – в гостях у себя самого.
– Спасибо за ответ, но я жду подробностей.
Подчиняясь неизбежному, Уэст вздохнул и подвинулся на кровати, освобождая для нее место. И когда она села рядом, он рассказал ей о том, как он нашел картины и где, и объяснил, зачем брал их в Лондон. Рия могла бы спросить, какие именно отношения связывают его с полковником, но она иногда понимала, какие вопросы лучше не задавать.
Она очень хорошо умела слушать, по ходу рассказа она задавала вопросы лишь для уточнения сказанного. Уэст не стал говорить ей ни о поездке к Херндону, ни о том, что выяснила леди Нортхем у портних на Ферт-стрит.
– Мисс Парр присоединилась к нам вскоре после того, как я закончил показывать картины Сауту, – продолжал Уэст. – Я думаю, она подслушивала нас, находясь на верхней площадке лестницы, и проявила большое самообладание. Я не представлял, каково ей будет смотреть на картины или видеть, как на них смотрим мы. Я уже не говорю о Саутертоне. Для него все очень проходило болезненно. Мисс Парр призналась, что знала о существовании картин. Она сказала, что их примерно сорок – все в одной тематике.
Рия поежилась.
– История ее грехопадения.
– Я тоже так подумал, – подтвердил Уэст, – но мисс Парр объяснила, что в намерения художника входило показать, что женщина достойна поклонения.
– Или достойна, чтобы ее принесли в жертву, – тихо предположила Рия. – Она должна сознавать, что ее изобразили как жертву.
Уэст поразился проникновению Рии в замысел художника. Они с Саутертоном пришли к тому же мнению лишь после разговора с Индией.
– Возможно, все уже началось, – заявил Уэст, опустив голову на подушку. – Она попросила меня сделать ей подарок, отдав ей картины. Она хотела уничтожить их своей рукой, чтобы они не стали достоянием публики. Я не мог пойти ей навстречу, и Саутертон тоже понял меня. Ты не можешь представить, как мне трудно дался отказ ей…
– Я могу представить. – Рия склонила голову ему на плечо и погладила его руку. – Ты порядочный. Ты хороший. Ты джентльмен. – Она улыбнулась чуть насмешливо. – Нет, я не забыла о нашей встрече в переулке возле твоего клуба и знаю, что ты и сейчас носишь нож за голенищем, но одно другому не мешает. Я знаю, какое отчаяние ты чувствовал, сказав ей «нет», ведь ты должен вернуть картины Беквиту – у тебя нет выбора.
Уэст тяжело вздохнул.
– Я объяснил мисс Парр, что в коллекции, которую я нашел, других картин с ее изображением не имелось, но она не успокоилась. Две или двадцать – какая разница, если они уже пошли по рукам! От Саутертона я также узнал, что картины написаны без ее согласия. Прежде ее накачали наркотиками. Когда она позировала, в комнате находились только она и художник. Все, кроме нее самой, – плод воображения автора.
– Только вот сами комнаты – они существуют, – заметила Рия.
Уэст никогда не сомневался в остроте ее ума, и ее высказывание – лишнее тому доказательство.
– Ты их узнала. Не думал, что ты сможешь. Я сам с трудом их узнал.
– Шесть лет подряд я проходила мимо этих портретов каждый день, а ты их видел всего раза два.
– Три. Я остановился посмотреть на портреты, перед тем как пришел к тебе утром. Те же мраморные колонны фигурируют почти на всех портретах учредителей. Те же капители, та же резьба на обеих картинах, тот же узор на бордюре.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109