Высокие, узкие окна пропускали мало света. В середине зала на невысоком помосте горели две масляные лампады. Язычки пламени в них беспокойно плясали – вряд ли они беспокоились хотя бы вполовину так, как она! Над ними возвышалось изваяние бога.
В отличие от Юноши Мужа, как правило, изображали одетым, но здесь это, конечно же, был Кен’т. Изваяние, освещенное лампадами преимущественно снизу, казалось особенно вызывающим. В прошлый раз, когда Элиэль приходила сюда, она была совсем еще девчонкой, но даже тогда она не сомневалась, что анатомические подробности бога выдают желаемое за действительное. Теперь она знала это и по собственному опыту, однако не могла и отрицать того, что скульптор был значительно сильнее того художника, который расписал верхние комнаты «Цветущей вишни» порнографическими фресками. Мускулатура – великолепна. Поза Кен’та – руки на бедрах, голова надменно откинута назад – замечательно передавала мужчину-самца, неутомимого в любви. Выражение лица было одновременно чувственным, требовательным и грубым. Элиэль подумала о своей матери. Интересно, сама ли она пришла сюда, или он нашел ее где-то еще?
Элиэль подковыляла чуть ближе. Наверное, полагалось преклонить колени, однако ей почему-то делать этого не хотелось. Сердце рвалось из груди, как птица из клетки.
С шелестом отодвинулась занавеска, открыв темную маленькую комнатку. Элиэль подпрыгнула от неожиданности, чуть не выронив статуэтку. В зал вышел босой мужчина – жрец, правда, мало похожий на жреца. Мужчины, служившие другим божествам, как правило, носили длинные хламиды и часто брили лица и головы. На этом же была только зеленая набедренная повязка. Он был высок и хорошо сложен – прекрасный образчик молодого мужчины; впрочем, храму мужской силы наверняка имелось из кого выбирать.
Он переступил порог и остановился возле одной из лампад, ощупав девушку одобрительным взглядом.
– Добро пожаловать в это священное место, возлюбленная.
Элиэль сильнее сжала статуэтку – еще немного, и та сломается.
– Спасибо, отец, – отозвалась она и, к своему неудовольствию, уловила в собственном голосе дрожь.
Он чуть заметно кивнул, с любопытством разглядывая ее приношение.
– Я вижу, ты принесла солидное подношение. Чем могу помочь тебе? Какой милости ищешь ты от могущественного Кен’та?
– Я хочу говорить с самим богом.
– Возможно, слишком старый супруг? Или огорчительная задержка с зачатием? – Похоже, с божьей помощью и за значительное вознаграждение он готов был исправить эту неприятность. В ее случае он мог даже отказаться от вознаграждения.
– Нет, отец.
Он улыбнулся, не в силах скрыть свое нетерпение.
– Или слишком успешное зачатие? Ты хочешь, чтобы бог лишил тебя этого благословения? Это тоже можно устроить, дочь моя.
Как раз за этим приходят сюда шлюхи. Впрочем, ему все равно – конечно, в зависимости от желаемого результата приготовления к таинству менялись, но все ритуалы Кен’та так или иначе включали в себя совокупление. Во всяком случае, все, что касалось женщин. Того, что происходило с юнцами и стариками, она не знала, да и не хотела знать.
– И не это тоже. Я хочу говорить с богом.
На его лице промелькнуло раздражение.
– Покажи свое подношение, соверши свою молитву, и я помогу тебе с обрядом.
– Нет. Я… я хочу видеть его лично.
Мужчина зажмурился, потом широко улыбнулся.
– Ты самонадеянна, дочь моя! Чего бы тебе ни было нужно, я представляю бога в совершении всех его таинств.
Элиэль еще не встречала мужчины, который бы не мнил о себе этого, и она сразу распознала в повадках жреца то же нетерпение. Он придвинулся на шаг. Она попятилась. Он заметил ее хромоту и нахмурился.
Не найдясь, что сказать, Элиэль сдернула тряпку со статуэтки женщины-танцовщицы, привставшей на носок как бы перед прыжком. В свете лампады резной ниолийский хрусталь заиграл всеми цветами радуги. От его красоты захватывало дух. Она чуть ли не полдня торговалась с продавцом, и все равно пришлось вывернуть кошелек до последнего гроша. Уж такое-то подношение не может не привлечь внимания бога!
Жрец с шумом втянул в себя воздух.
– Ты принесла богатый подарок, госпожа! – признал он. – Такой подойдет.
– Он перевел взгляд с изваяния на нее, обратив внимание на дорогой плащ. Она почти слышала его мысли: женщина, одевшаяся так для визита на Речную улицу, должно быть, сошла с ума.
Он протянул руки:
– Давай, я возьму это у тебя.
– Нет! – Она отодвинула статуэтку.
– Тогда поставь на помост, только осторожнее!
– Нет! Я желаю отдать это лично богу. Я желаю видеть Кен’та во плоти!
– Твои амбиции граничат с богохульством, дочь моя!
Его тон раздражал ее. Он был ненамного ее старше.
– Скажи богу, что…
– Дай сюда, пока не уронила! – Он снова потянулся к статуэтке.
Она снова отпрянула. Понимая, что больше не сможет уворачиваться от него, она повернулась и швырнула статуэтку к ногам идола. Звон эхом отозвался от каменных стен; сверкающие осколки запрыгали по полу. Жрец вскрикнул от ужаса.
– Вот! – крикнула Элиэль. – Я передала свой дар богу! Теперь дай ему выслушать мою просьбу!
Жрец попятился, с опаской глядя себе под ноги.
– Ты сошла с ума, женщина! – Его голос звучал уже не так уверенно. – Ты совершила святотатство и богохульство! Изыди, пока святой Кен’т не раздавил тебя в своем божественном гневе!
– Я хочу Кен’та! – крикнула она. – Мои слова только для его ушей!
– Убирайся! Говорю тебе, ты сошла с ума! Надейся лишь, что он не проклял тебя, иначе ни один мужчина не совершит больше с тобой священного таинства!
– Он мой отец!
Молодой жрец презрительно поджал губы.
– Значит, ты одна из этих? Тогда будь благодарна могучему Кен’ту за то, что он подарил тебе жизнь, и не тревожь его больше понапрасну. – Обойдя зал вдоль стены, подальше от блестящих осколков, он схватил ее за руку так крепко, что она вскрикнула.
– Я должна оказать ему особую услугу!
– Изыди, безумная! – Он потащил ее к двери.
Она извивалась и царапалась. Он схватил ее за вторую руку и без труда потащил к двери.
Все вышло совсем не так, как она рассчитывала. Она вышвырнула на ветер все свои сбережения и не получила взамен ничего. Ей не дадут отомстить.
– Я хочу рассказать ему про Освободителя!
– Я не сомневаюсь, что хочешь! И несомненно, у тебя наготове еще несколько пророчеств, о которых ему тоже известно. Помолись ему в тиши своей спальни, и он услышит. – Они были уже у двери. – Ступай вон! И не шатайся по этим улицам, ибо близость бога делает местных жителей дерзкими. Это не место для одиноких женщин.
С этими словами жрец вышвырнул ее из храма. Дверь за ее спиной хлопнула, и Элиэль растянулась ничком на ковре.
10
На ковре? Не на тканом ковре, а на мягкой шкуре альпаки.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131
В отличие от Юноши Мужа, как правило, изображали одетым, но здесь это, конечно же, был Кен’т. Изваяние, освещенное лампадами преимущественно снизу, казалось особенно вызывающим. В прошлый раз, когда Элиэль приходила сюда, она была совсем еще девчонкой, но даже тогда она не сомневалась, что анатомические подробности бога выдают желаемое за действительное. Теперь она знала это и по собственному опыту, однако не могла и отрицать того, что скульптор был значительно сильнее того художника, который расписал верхние комнаты «Цветущей вишни» порнографическими фресками. Мускулатура – великолепна. Поза Кен’та – руки на бедрах, голова надменно откинута назад – замечательно передавала мужчину-самца, неутомимого в любви. Выражение лица было одновременно чувственным, требовательным и грубым. Элиэль подумала о своей матери. Интересно, сама ли она пришла сюда, или он нашел ее где-то еще?
Элиэль подковыляла чуть ближе. Наверное, полагалось преклонить колени, однако ей почему-то делать этого не хотелось. Сердце рвалось из груди, как птица из клетки.
С шелестом отодвинулась занавеска, открыв темную маленькую комнатку. Элиэль подпрыгнула от неожиданности, чуть не выронив статуэтку. В зал вышел босой мужчина – жрец, правда, мало похожий на жреца. Мужчины, служившие другим божествам, как правило, носили длинные хламиды и часто брили лица и головы. На этом же была только зеленая набедренная повязка. Он был высок и хорошо сложен – прекрасный образчик молодого мужчины; впрочем, храму мужской силы наверняка имелось из кого выбирать.
Он переступил порог и остановился возле одной из лампад, ощупав девушку одобрительным взглядом.
– Добро пожаловать в это священное место, возлюбленная.
Элиэль сильнее сжала статуэтку – еще немного, и та сломается.
– Спасибо, отец, – отозвалась она и, к своему неудовольствию, уловила в собственном голосе дрожь.
Он чуть заметно кивнул, с любопытством разглядывая ее приношение.
– Я вижу, ты принесла солидное подношение. Чем могу помочь тебе? Какой милости ищешь ты от могущественного Кен’та?
– Я хочу говорить с самим богом.
– Возможно, слишком старый супруг? Или огорчительная задержка с зачатием? – Похоже, с божьей помощью и за значительное вознаграждение он готов был исправить эту неприятность. В ее случае он мог даже отказаться от вознаграждения.
– Нет, отец.
Он улыбнулся, не в силах скрыть свое нетерпение.
– Или слишком успешное зачатие? Ты хочешь, чтобы бог лишил тебя этого благословения? Это тоже можно устроить, дочь моя.
Как раз за этим приходят сюда шлюхи. Впрочем, ему все равно – конечно, в зависимости от желаемого результата приготовления к таинству менялись, но все ритуалы Кен’та так или иначе включали в себя совокупление. Во всяком случае, все, что касалось женщин. Того, что происходило с юнцами и стариками, она не знала, да и не хотела знать.
– И не это тоже. Я хочу говорить с богом.
На его лице промелькнуло раздражение.
– Покажи свое подношение, соверши свою молитву, и я помогу тебе с обрядом.
– Нет. Я… я хочу видеть его лично.
Мужчина зажмурился, потом широко улыбнулся.
– Ты самонадеянна, дочь моя! Чего бы тебе ни было нужно, я представляю бога в совершении всех его таинств.
Элиэль еще не встречала мужчины, который бы не мнил о себе этого, и она сразу распознала в повадках жреца то же нетерпение. Он придвинулся на шаг. Она попятилась. Он заметил ее хромоту и нахмурился.
Не найдясь, что сказать, Элиэль сдернула тряпку со статуэтки женщины-танцовщицы, привставшей на носок как бы перед прыжком. В свете лампады резной ниолийский хрусталь заиграл всеми цветами радуги. От его красоты захватывало дух. Она чуть ли не полдня торговалась с продавцом, и все равно пришлось вывернуть кошелек до последнего гроша. Уж такое-то подношение не может не привлечь внимания бога!
Жрец с шумом втянул в себя воздух.
– Ты принесла богатый подарок, госпожа! – признал он. – Такой подойдет.
– Он перевел взгляд с изваяния на нее, обратив внимание на дорогой плащ. Она почти слышала его мысли: женщина, одевшаяся так для визита на Речную улицу, должно быть, сошла с ума.
Он протянул руки:
– Давай, я возьму это у тебя.
– Нет! – Она отодвинула статуэтку.
– Тогда поставь на помост, только осторожнее!
– Нет! Я желаю отдать это лично богу. Я желаю видеть Кен’та во плоти!
– Твои амбиции граничат с богохульством, дочь моя!
Его тон раздражал ее. Он был ненамного ее старше.
– Скажи богу, что…
– Дай сюда, пока не уронила! – Он снова потянулся к статуэтке.
Она снова отпрянула. Понимая, что больше не сможет уворачиваться от него, она повернулась и швырнула статуэтку к ногам идола. Звон эхом отозвался от каменных стен; сверкающие осколки запрыгали по полу. Жрец вскрикнул от ужаса.
– Вот! – крикнула Элиэль. – Я передала свой дар богу! Теперь дай ему выслушать мою просьбу!
Жрец попятился, с опаской глядя себе под ноги.
– Ты сошла с ума, женщина! – Его голос звучал уже не так уверенно. – Ты совершила святотатство и богохульство! Изыди, пока святой Кен’т не раздавил тебя в своем божественном гневе!
– Я хочу Кен’та! – крикнула она. – Мои слова только для его ушей!
– Убирайся! Говорю тебе, ты сошла с ума! Надейся лишь, что он не проклял тебя, иначе ни один мужчина не совершит больше с тобой священного таинства!
– Он мой отец!
Молодой жрец презрительно поджал губы.
– Значит, ты одна из этих? Тогда будь благодарна могучему Кен’ту за то, что он подарил тебе жизнь, и не тревожь его больше понапрасну. – Обойдя зал вдоль стены, подальше от блестящих осколков, он схватил ее за руку так крепко, что она вскрикнула.
– Я должна оказать ему особую услугу!
– Изыди, безумная! – Он потащил ее к двери.
Она извивалась и царапалась. Он схватил ее за вторую руку и без труда потащил к двери.
Все вышло совсем не так, как она рассчитывала. Она вышвырнула на ветер все свои сбережения и не получила взамен ничего. Ей не дадут отомстить.
– Я хочу рассказать ему про Освободителя!
– Я не сомневаюсь, что хочешь! И несомненно, у тебя наготове еще несколько пророчеств, о которых ему тоже известно. Помолись ему в тиши своей спальни, и он услышит. – Они были уже у двери. – Ступай вон! И не шатайся по этим улицам, ибо близость бога делает местных жителей дерзкими. Это не место для одиноких женщин.
С этими словами жрец вышвырнул ее из храма. Дверь за ее спиной хлопнула, и Элиэль растянулась ничком на ковре.
10
На ковре? Не на тканом ковре, а на мягкой шкуре альпаки.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131