Каждая из них торжествующе звякнула, словно возвещая о победе Тамсин. Озорная улыбка осветила лицо девушки.
– Видишь, Арчи Армстронг, – сказал Катберт, – эта плутовка опять улыбается! Тамсин, скажи правду, как это тебе удается выигрывать раз за разом?
– Цыганские штучки, – пробормотал Арчи. – Ловкость рук.
– Удача, – с укоризной глядя на отца, поправила его Тамсин. – И умение запоминать карты.
– Удача?! Играть с тобой в омбре почти невозможно, девочка. Я выиграл всего три раза за все то время, что приезжал сюда, в Рукхоуп, перекинуться в картишки. Только три раза!
– Она неплохо разбирается в карточных картинках, – заметил Катберт.
– Я не понимаю, почему ты злишься каждый раз, как я выигрываю, – сказала девушка. – Когда ты играешь в карты с леди Эммой, ты никогда не сожалеешь о проигрыше. А она так же удачлива в картах, как я. Если не больше.
– А чем ты недоволен? Подумаешь, Тамсин немного везет в картах… – сказал Катберт. – Цыгане верят в ее способность приносить несчастье всем вокруг.
– Да, – ухмыльнулся Арчи, – она приносит неудачу тем, кто играет с ней в карты.
Тамсин улыбнулась и встала, поправляя юбки.
– Уже поздно, я должна проверить, как там дети.
– С нашими монетами? – спросил Катберт. – А мы что, будем играть здесь в карты, пока ты будешь наверху петь баллады своим детишкам?
– Если бы снаружи не было так холодно, мы могли бы совершить набег в Англию, а не сидеть здесь за картами, – сказал Арчи.
– Мои кости слишком стары для этого. Не то, что твои. И теперь это уже не доставляет такого удовольствия, как раньше, – напомнил ему Катберт, – потому что Джаспер Масгрейв сидит в своей постели целый день и едва может говорить. Он ест кашки, как ребенок.
– Да уж, – ухмыльнулся Арчи, – я не стану грабить человека, которого разбил апоплексический удар.
Он положил карты на стол, перемешал и раздал их снова.
– Я едва успел доставить Джаспера в его замок перед тем, как он заболел, в тот раз, когда я хитростью захватил его. Моя уловка так и осталась тайной для него, потому что я как следует укутал ему голову на обратном пути. И он так и не узнал, что это я держал его в своем замке целую неделю. Когда регент прислал людей, чтобы арестовать его, мы узнали, что он был настолько потрясен и так тяжело воспринял это известие, что потерял речь, и его пришлось уложить в кровать. Сын его сейчас находится в шотландской тюрьме вместе с Малисом Гамильтоном. А вот Джаспера мне просто жаль.
– Нет, правда, сколько я себя помню, вы с Джаспером всегда докучали друг другу, – сказала Тамсин. – Думаю, вы оба вспоминаете те дни.
– Да, – согласился Арчи. – Но сейчас другие дела требуют моего внимания.
– Ты еще не спрашивал ее? – поинтересовался Катберт, понизив голос.
Арчи залился розовой краской.
– Нет.
– Спроси сейчас, – прошипел Катберт.
Тамсин улыбнулась, наблюдая, как ее отец бросает взгляды через всю комнату. Леди Эмма сидела за вышиванием и тихонько разговаривала с Хелен и Перрисом. Будто почувствовав, что Арчи смотрит на нее, Эмма подняла голову, взглянула на него через плечо и улыбнулась. Арчи откашлялся и бросил карты на стол. Тамсин оглядела комнату и вдруг поняла, что Уильям, который вышел некоторое время назад, еще не вернулся. Что могло его задержать? Она привыкла слышать его шаги и его смех, который стал сердечнее, громче, намного беззаботней за те восемнадцать месяцев, которые прошли со дня их свадьбы. Христианской свадьбы, со священником.
Арчи сунул руку в кожаный кошелек на своем поясе и вытащил медную монету.
– Посмотри-ка, что у меня есть, – сказал он, поднимая ее вверх и поворачивая из стороны в сторону так, чтобы она заблестела при свете огня.
– Инфанта! – воскликнула Тамсин.
– Да, малышка. Эта монета была отлита в честь коронации нашей маленькой королевы в Стирлинге, через две недели после того, как ты и Уильям спасли ее от этого гнусного заговора. Они сейчас очень редки, эти монеты.
Тамсин протянула левую руку. Арчи опустил монету в ее сложенную ковшиком ладонь, и она сначала подержала ее в кулаке, а лишь потом поднесла к глазам.
– О, красивый портрет малышки, нашей королевы Мари!
– Ха, наша красавица тоже любит блестящие вещи! – воскликнул Катберт.
– Это в ней говорит ее темная цыганская кровь, – сказал Арчи Катберту. Он потянулся и взял монету из ее руки. – Ты увидишь ее снова, когда выиграешь у меня, девочка.
– Тогда давай сыграем в примеру, – сказала она. – Мои девять монеток против одной малютки.
– Ну и ну, примера, – сказал Арчи, – да это же детская игра.
– Что за детская игра? – оживленно спросил Уильям, входя в комнату.
– Уильям… и маленькие бандиты! Дорогой, в чем дело?
Тамсин поспешила к Уильяму, руки которого были заняты двумя завернутыми в одеяла младенцами. Их близнецы, темноволосые сыновья шести месяцев от роду, громко плакали, и их плач все нарастал. Полными слез глазами они смотрели вокруг, и, когда они услышали голос матери, их глазенки повеселели. Тамсин взяла одного из мальчиков, Аллана, из рук мужа, а Уильяму оставила маленького Арчи.
– Избавьте меня от детских игр, – попросил Уильям. – Я поднялся наверх и услышал, как они плачут, и обнаружил, что наша бедная няня совсем обессилела. Я сказал ей, что возьму их ненадолго сюда, вниз, и Кэтрин тоже, она захотела спуститься вместе с нами, – он повернулся. – Кэти, куда ты подевалась, девочка? А, вот ты где. – Его голос замер от восхищения.
Она стояла за дверью, молча глядя на отца. Ее большой палец находился во рту, темно-голубые глаза были широко раскрыты и смотрели из-под облака вьющихся темных волос.
– Она выглядит усталой, – заметила Эмма.
– Иди сюда, дорогая. Посмотри, какая у меня монетка, – позвал Арчи, протягивая девочке блестящую медную монету.
Кэтрин вразвалочку подошла к деду и забралась к нему на колени. Хелен взяла у Уильяма маленького Арчи, Эмма взяла Аллана из рук Тамсин. Женщины жаждали поделиться своей любовью с детьми.
Перрис сел за стол и начал новую игру с Арчи и Катбертом. А Уильям взял Тамсин за руку и подвел ее к окну. Они смотрели через открытые ставни на зимние сумерки, на фиолетовое небо, по которому растекались оранжевые темно-синие облака, покрывая заснеженные холмы. На фоне неба вырисовывался силуэт дуба, одиноко стоящего на вершине холма напротив Рукхоупа. Его голые ветви были искривлены, образуя причудливый, сложный рисунок. Тамсин взглянула на Уильяма и увидела, что он пристально смотрит на одинокое, величественное старое дерево, под которым был похоронен его отец, Аллан Скотт.
– Он был бы рад узнать, что в Рукхоупе теперь растут два новых бандита, – пробормотала Тамсин. – Аллан и Арчи. Оба темноволосые и оба обладают горячим темпераментом. И я слышала, они похожи на твоего отца.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111
– Видишь, Арчи Армстронг, – сказал Катберт, – эта плутовка опять улыбается! Тамсин, скажи правду, как это тебе удается выигрывать раз за разом?
– Цыганские штучки, – пробормотал Арчи. – Ловкость рук.
– Удача, – с укоризной глядя на отца, поправила его Тамсин. – И умение запоминать карты.
– Удача?! Играть с тобой в омбре почти невозможно, девочка. Я выиграл всего три раза за все то время, что приезжал сюда, в Рукхоуп, перекинуться в картишки. Только три раза!
– Она неплохо разбирается в карточных картинках, – заметил Катберт.
– Я не понимаю, почему ты злишься каждый раз, как я выигрываю, – сказала девушка. – Когда ты играешь в карты с леди Эммой, ты никогда не сожалеешь о проигрыше. А она так же удачлива в картах, как я. Если не больше.
– А чем ты недоволен? Подумаешь, Тамсин немного везет в картах… – сказал Катберт. – Цыгане верят в ее способность приносить несчастье всем вокруг.
– Да, – ухмыльнулся Арчи, – она приносит неудачу тем, кто играет с ней в карты.
Тамсин улыбнулась и встала, поправляя юбки.
– Уже поздно, я должна проверить, как там дети.
– С нашими монетами? – спросил Катберт. – А мы что, будем играть здесь в карты, пока ты будешь наверху петь баллады своим детишкам?
– Если бы снаружи не было так холодно, мы могли бы совершить набег в Англию, а не сидеть здесь за картами, – сказал Арчи.
– Мои кости слишком стары для этого. Не то, что твои. И теперь это уже не доставляет такого удовольствия, как раньше, – напомнил ему Катберт, – потому что Джаспер Масгрейв сидит в своей постели целый день и едва может говорить. Он ест кашки, как ребенок.
– Да уж, – ухмыльнулся Арчи, – я не стану грабить человека, которого разбил апоплексический удар.
Он положил карты на стол, перемешал и раздал их снова.
– Я едва успел доставить Джаспера в его замок перед тем, как он заболел, в тот раз, когда я хитростью захватил его. Моя уловка так и осталась тайной для него, потому что я как следует укутал ему голову на обратном пути. И он так и не узнал, что это я держал его в своем замке целую неделю. Когда регент прислал людей, чтобы арестовать его, мы узнали, что он был настолько потрясен и так тяжело воспринял это известие, что потерял речь, и его пришлось уложить в кровать. Сын его сейчас находится в шотландской тюрьме вместе с Малисом Гамильтоном. А вот Джаспера мне просто жаль.
– Нет, правда, сколько я себя помню, вы с Джаспером всегда докучали друг другу, – сказала Тамсин. – Думаю, вы оба вспоминаете те дни.
– Да, – согласился Арчи. – Но сейчас другие дела требуют моего внимания.
– Ты еще не спрашивал ее? – поинтересовался Катберт, понизив голос.
Арчи залился розовой краской.
– Нет.
– Спроси сейчас, – прошипел Катберт.
Тамсин улыбнулась, наблюдая, как ее отец бросает взгляды через всю комнату. Леди Эмма сидела за вышиванием и тихонько разговаривала с Хелен и Перрисом. Будто почувствовав, что Арчи смотрит на нее, Эмма подняла голову, взглянула на него через плечо и улыбнулась. Арчи откашлялся и бросил карты на стол. Тамсин оглядела комнату и вдруг поняла, что Уильям, который вышел некоторое время назад, еще не вернулся. Что могло его задержать? Она привыкла слышать его шаги и его смех, который стал сердечнее, громче, намного беззаботней за те восемнадцать месяцев, которые прошли со дня их свадьбы. Христианской свадьбы, со священником.
Арчи сунул руку в кожаный кошелек на своем поясе и вытащил медную монету.
– Посмотри-ка, что у меня есть, – сказал он, поднимая ее вверх и поворачивая из стороны в сторону так, чтобы она заблестела при свете огня.
– Инфанта! – воскликнула Тамсин.
– Да, малышка. Эта монета была отлита в честь коронации нашей маленькой королевы в Стирлинге, через две недели после того, как ты и Уильям спасли ее от этого гнусного заговора. Они сейчас очень редки, эти монеты.
Тамсин протянула левую руку. Арчи опустил монету в ее сложенную ковшиком ладонь, и она сначала подержала ее в кулаке, а лишь потом поднесла к глазам.
– О, красивый портрет малышки, нашей королевы Мари!
– Ха, наша красавица тоже любит блестящие вещи! – воскликнул Катберт.
– Это в ней говорит ее темная цыганская кровь, – сказал Арчи Катберту. Он потянулся и взял монету из ее руки. – Ты увидишь ее снова, когда выиграешь у меня, девочка.
– Тогда давай сыграем в примеру, – сказала она. – Мои девять монеток против одной малютки.
– Ну и ну, примера, – сказал Арчи, – да это же детская игра.
– Что за детская игра? – оживленно спросил Уильям, входя в комнату.
– Уильям… и маленькие бандиты! Дорогой, в чем дело?
Тамсин поспешила к Уильяму, руки которого были заняты двумя завернутыми в одеяла младенцами. Их близнецы, темноволосые сыновья шести месяцев от роду, громко плакали, и их плач все нарастал. Полными слез глазами они смотрели вокруг, и, когда они услышали голос матери, их глазенки повеселели. Тамсин взяла одного из мальчиков, Аллана, из рук мужа, а Уильяму оставила маленького Арчи.
– Избавьте меня от детских игр, – попросил Уильям. – Я поднялся наверх и услышал, как они плачут, и обнаружил, что наша бедная няня совсем обессилела. Я сказал ей, что возьму их ненадолго сюда, вниз, и Кэтрин тоже, она захотела спуститься вместе с нами, – он повернулся. – Кэти, куда ты подевалась, девочка? А, вот ты где. – Его голос замер от восхищения.
Она стояла за дверью, молча глядя на отца. Ее большой палец находился во рту, темно-голубые глаза были широко раскрыты и смотрели из-под облака вьющихся темных волос.
– Она выглядит усталой, – заметила Эмма.
– Иди сюда, дорогая. Посмотри, какая у меня монетка, – позвал Арчи, протягивая девочке блестящую медную монету.
Кэтрин вразвалочку подошла к деду и забралась к нему на колени. Хелен взяла у Уильяма маленького Арчи, Эмма взяла Аллана из рук Тамсин. Женщины жаждали поделиться своей любовью с детьми.
Перрис сел за стол и начал новую игру с Арчи и Катбертом. А Уильям взял Тамсин за руку и подвел ее к окну. Они смотрели через открытые ставни на зимние сумерки, на фиолетовое небо, по которому растекались оранжевые темно-синие облака, покрывая заснеженные холмы. На фоне неба вырисовывался силуэт дуба, одиноко стоящего на вершине холма напротив Рукхоупа. Его голые ветви были искривлены, образуя причудливый, сложный рисунок. Тамсин взглянула на Уильяма и увидела, что он пристально смотрит на одинокое, величественное старое дерево, под которым был похоронен его отец, Аллан Скотт.
– Он был бы рад узнать, что в Рукхоупе теперь растут два новых бандита, – пробормотала Тамсин. – Аллан и Арчи. Оба темноволосые и оба обладают горячим темпераментом. И я слышала, они похожи на твоего отца.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111