Может быть, тебя проводить домой?
– Спасибо, это совершенно не нужно.
– А Герве?
– Скажи ему, что ты меня не нашел.
– Я не люблю его обманывать…
Лояльность по отношению к брату одновременно тронула и задела Леонору. С большим трудом ей удалось справиться с нетерпением.
– Тогда скажи ему правду и добавь, что он может нe утруждать себя приходом сюда, потому что меня уже здесь не будет, когда он придет…
Феннимор соскользнул со своего места на дереве. Потеряв вдруг уверенность, он немного помедлил и затем вновь разразился вопросом, который занимал его уже давно.
– Что произошло между тобой и Герве? Было несколько моментов, когда я был уверен, что ты его любишь. Твое лицо совершенно смягчалось, когда ты могла наблюдать за ним, а он этого не замечал. Теперь на твоем лице я читаю только твердость, гордость и неприятие.
Леонора уставилась на него. Для семнадцатилетнего у него был острый глаз и хорошая наблюдательность. Глаз художника. Несмотря на это, он был лишь юноша, стоящий на пороге возмужания. Один из Кройдов, который в первую очередь был солидарен со своей семьей, а не с женщиной, проникшей в их круг благодаря тайным интригам ее отца.
– Спроси твоего брата, – вздохнула она наконец. – Самая большая и чистая любовь с трудом выживает, если ее топчут ногами.
– Почему ты не хочешь с ним поговорить?
– Почему ты избегаешь своей матери, если ты можешь обо всем договориться?
Феннимор вздрогнул. По всей видимости, ему было неприятно, что Леонора пустила в ход против него оружие его же собственной риторики.
– Потому что будет только лучше, если я не буду этого делать, – решился он все же произнести неприкрытую правду. – Она требует от меня того, что мне претит, и она не понимает истинных причин моего противодействия.
– Тогда твой ответ может стать и моим, – улыбнулась Леонора несколько напряженно. – Я бы хотела повернуть колесо времени назад и вновь стать Леонорой Эпуорт. Я здесь чужая, хотя твой брат считает, что мною движет тщеславное стремление к титулу и почестям, свойственное моему отцу. Если бы он только знал, как сильно ошибается!
Не давая Феннимору возможности вновь возразить ей, она подобрала юбки и пошла обратно в дом.
Постоянное чувство голода, отчаяние и бессмысленные попытки разобраться привели ее почти в состояние транса, близкое ощущениям лунатички. Облако прозрачного серебристого тумана отделяло ее от остального мира. Леонора не увидела, что горничная в большом холле быстро перекрестилась, когда она с горящими, но ничего не видящими глазами прошла мимо, едва не задев ее.
Она пришла в себя, только когда столкнулась лоб в лоб с человеком, с которым ей в этот момент менее всего хотелось встретиться. Герве Кройд едва успел удержать свою супругу от угрозы падения.
От тяжелого облака волос, высвободившихся из-под шпилек при сильном столкновении, шел очень знакомый аромат гибискуса. Тревожные серые глаза смотрели на него сначала растерянно. Потом ему пришлось увидеть, как выражение этих глаз начало мгновенно меняться, переходя от смущения к откровенной симпатии, затем вспыхнувшему недоверию и, наконец, к явному страху.
– Мне очень жаль, если я тебя напугал, – попытался он прежде всего успокоить ее. – Я искал тебя, но это не настолько спешно, чтобы ты прямо упала в мои руки.
Леонора несдержанным движением вырвалась из опасного объятия. Насколько сильно было обманчивое ощущение доброжелательности и утешения, которое она на краткий миг испытала, прижавшись к нему, настолько же ей было нельзя ни на секунду забывать, что она знала о его планах. Участие, с которым супруг относился к ней в последние дни, было, безусловно, лишь частью его хитроумного плана. Он хотел усыпить ее бдительность, чтобы в нужный момент ему было легче ее уничтожить.
– Я тебя не заметила. У меня не было намерения броситься в твои объятия, – возразила она холодно, но без обычной скованности. Отчаяние, которое наполняло ее, уже не оставляло места для привычной застенчивости. – Будь любезен, отпусти меня!
– Насколько я помню, еще недавно тебе очень нравилось, когда я тебя обнимал, – пробормотал граф и неохотно отпустил ее.
– Я сомневаюсь, что в состоянии опьянения память может во всех подробностях удерживать факты! – усомнилась она в его воспоминаниях.
Граф поморщился.
– Должен признать, что я заслужил этот упрек. Сегодня же не вижу за собой никакой вины. Я хотел пригласить тебя поехать со мной в поселок Святой Агнессы.
Леонора подняла брови, не предполагая, что при этом цвет ее глаз из темно-серого превратился в цвет блестящего олова. В поселок Святой Агнессы? Какой коварный замысел скрывался за этим предложением?
– Можно подумать, что я предложил тебе спрыгнуть с башни, на которой Феннимор занимается рисованием, – пошутил Герве. – У тебя нет желания провести день в городе? Мы могли бы пообедать в «Золотом Ягненке» и сделать покупки. Мадам Кудер, которая одевает леди Аманду, держит небольшой, уютный салон рядом с гостиницей. Я полагаю, что тебе, как всякой женщине, доставит удовольствие полюбоваться новыми тканями. Если она снимет с тебя точные мерки, то для нее будет не трудно в течение короткого времени составить для тебя новый гардероб.
– Очень любезно с твоей стороны, благодарю. Если мне покажется, что я нуждаюсь в новых платьях, я, конечно, вернусь к этому вопросу.
Гордое изящество, с которым Леонора вскинула подбородок и спокойно и внешне совершенно хладнокровно выдерживала его непонимающий взгляд, стоило ей больших усилий. К счастью, широкие юбки скрывали дрожь в ее коленях.
Граф Уинтэш беспомощно пожал широкими плечами.
– Как глупо с моей стороны было думать, что ты можешь реагировать, как любая другая женщина, – сказал он, наконец, с принужденной улыбкой. – Я хотел тебе только добра, даже если ты явно сомневаешься в этом. Дай мне возможность доказать, что я признал свои ошибки. Удостой меня доверием хотя бы в той же степени, в которой ты доверяешь Феннимору!
Леонора обеими руками отвела волосы со лба и попыталась вновь закрепить их шпильками. Это ей удалось лишь частично, так что мягкие, свободно лежащие локоны обрамляли ее бледное лицо подобно раме цвета красного дерева. Влажно блестевшая, полная нижняя гу-5а была нервно прикушена.
Герве Кройд знал о времени, которое Леонора проводила с Фенном, когда тот рисовал ее. Младший брат показал ему наброски, сделанные с нее. Сходство этих портретов со своей супругой граф осознал в полной мере лишь сейчас.
Его взгляд задержался на этом дрожащем, манящем рте, который так мало подходил к строгим принципам, которые она отстаивала в своей беседе с ним. Сумеречный свет широкого, устланного ковром коридора, ведшего на галерею предков Уинтэша, размывал мрачный невыразительный цвет ее платья и отбрасывал мягкие тени по контурам безупречного овала ее лица, как бы вырезанного из слоновой кости волшебным резцом мастера.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42
– Спасибо, это совершенно не нужно.
– А Герве?
– Скажи ему, что ты меня не нашел.
– Я не люблю его обманывать…
Лояльность по отношению к брату одновременно тронула и задела Леонору. С большим трудом ей удалось справиться с нетерпением.
– Тогда скажи ему правду и добавь, что он может нe утруждать себя приходом сюда, потому что меня уже здесь не будет, когда он придет…
Феннимор соскользнул со своего места на дереве. Потеряв вдруг уверенность, он немного помедлил и затем вновь разразился вопросом, который занимал его уже давно.
– Что произошло между тобой и Герве? Было несколько моментов, когда я был уверен, что ты его любишь. Твое лицо совершенно смягчалось, когда ты могла наблюдать за ним, а он этого не замечал. Теперь на твоем лице я читаю только твердость, гордость и неприятие.
Леонора уставилась на него. Для семнадцатилетнего у него был острый глаз и хорошая наблюдательность. Глаз художника. Несмотря на это, он был лишь юноша, стоящий на пороге возмужания. Один из Кройдов, который в первую очередь был солидарен со своей семьей, а не с женщиной, проникшей в их круг благодаря тайным интригам ее отца.
– Спроси твоего брата, – вздохнула она наконец. – Самая большая и чистая любовь с трудом выживает, если ее топчут ногами.
– Почему ты не хочешь с ним поговорить?
– Почему ты избегаешь своей матери, если ты можешь обо всем договориться?
Феннимор вздрогнул. По всей видимости, ему было неприятно, что Леонора пустила в ход против него оружие его же собственной риторики.
– Потому что будет только лучше, если я не буду этого делать, – решился он все же произнести неприкрытую правду. – Она требует от меня того, что мне претит, и она не понимает истинных причин моего противодействия.
– Тогда твой ответ может стать и моим, – улыбнулась Леонора несколько напряженно. – Я бы хотела повернуть колесо времени назад и вновь стать Леонорой Эпуорт. Я здесь чужая, хотя твой брат считает, что мною движет тщеславное стремление к титулу и почестям, свойственное моему отцу. Если бы он только знал, как сильно ошибается!
Не давая Феннимору возможности вновь возразить ей, она подобрала юбки и пошла обратно в дом.
Постоянное чувство голода, отчаяние и бессмысленные попытки разобраться привели ее почти в состояние транса, близкое ощущениям лунатички. Облако прозрачного серебристого тумана отделяло ее от остального мира. Леонора не увидела, что горничная в большом холле быстро перекрестилась, когда она с горящими, но ничего не видящими глазами прошла мимо, едва не задев ее.
Она пришла в себя, только когда столкнулась лоб в лоб с человеком, с которым ей в этот момент менее всего хотелось встретиться. Герве Кройд едва успел удержать свою супругу от угрозы падения.
От тяжелого облака волос, высвободившихся из-под шпилек при сильном столкновении, шел очень знакомый аромат гибискуса. Тревожные серые глаза смотрели на него сначала растерянно. Потом ему пришлось увидеть, как выражение этих глаз начало мгновенно меняться, переходя от смущения к откровенной симпатии, затем вспыхнувшему недоверию и, наконец, к явному страху.
– Мне очень жаль, если я тебя напугал, – попытался он прежде всего успокоить ее. – Я искал тебя, но это не настолько спешно, чтобы ты прямо упала в мои руки.
Леонора несдержанным движением вырвалась из опасного объятия. Насколько сильно было обманчивое ощущение доброжелательности и утешения, которое она на краткий миг испытала, прижавшись к нему, настолько же ей было нельзя ни на секунду забывать, что она знала о его планах. Участие, с которым супруг относился к ней в последние дни, было, безусловно, лишь частью его хитроумного плана. Он хотел усыпить ее бдительность, чтобы в нужный момент ему было легче ее уничтожить.
– Я тебя не заметила. У меня не было намерения броситься в твои объятия, – возразила она холодно, но без обычной скованности. Отчаяние, которое наполняло ее, уже не оставляло места для привычной застенчивости. – Будь любезен, отпусти меня!
– Насколько я помню, еще недавно тебе очень нравилось, когда я тебя обнимал, – пробормотал граф и неохотно отпустил ее.
– Я сомневаюсь, что в состоянии опьянения память может во всех подробностях удерживать факты! – усомнилась она в его воспоминаниях.
Граф поморщился.
– Должен признать, что я заслужил этот упрек. Сегодня же не вижу за собой никакой вины. Я хотел пригласить тебя поехать со мной в поселок Святой Агнессы.
Леонора подняла брови, не предполагая, что при этом цвет ее глаз из темно-серого превратился в цвет блестящего олова. В поселок Святой Агнессы? Какой коварный замысел скрывался за этим предложением?
– Можно подумать, что я предложил тебе спрыгнуть с башни, на которой Феннимор занимается рисованием, – пошутил Герве. – У тебя нет желания провести день в городе? Мы могли бы пообедать в «Золотом Ягненке» и сделать покупки. Мадам Кудер, которая одевает леди Аманду, держит небольшой, уютный салон рядом с гостиницей. Я полагаю, что тебе, как всякой женщине, доставит удовольствие полюбоваться новыми тканями. Если она снимет с тебя точные мерки, то для нее будет не трудно в течение короткого времени составить для тебя новый гардероб.
– Очень любезно с твоей стороны, благодарю. Если мне покажется, что я нуждаюсь в новых платьях, я, конечно, вернусь к этому вопросу.
Гордое изящество, с которым Леонора вскинула подбородок и спокойно и внешне совершенно хладнокровно выдерживала его непонимающий взгляд, стоило ей больших усилий. К счастью, широкие юбки скрывали дрожь в ее коленях.
Граф Уинтэш беспомощно пожал широкими плечами.
– Как глупо с моей стороны было думать, что ты можешь реагировать, как любая другая женщина, – сказал он, наконец, с принужденной улыбкой. – Я хотел тебе только добра, даже если ты явно сомневаешься в этом. Дай мне возможность доказать, что я признал свои ошибки. Удостой меня доверием хотя бы в той же степени, в которой ты доверяешь Феннимору!
Леонора обеими руками отвела волосы со лба и попыталась вновь закрепить их шпильками. Это ей удалось лишь частично, так что мягкие, свободно лежащие локоны обрамляли ее бледное лицо подобно раме цвета красного дерева. Влажно блестевшая, полная нижняя гу-5а была нервно прикушена.
Герве Кройд знал о времени, которое Леонора проводила с Фенном, когда тот рисовал ее. Младший брат показал ему наброски, сделанные с нее. Сходство этих портретов со своей супругой граф осознал в полной мере лишь сейчас.
Его взгляд задержался на этом дрожащем, манящем рте, который так мало подходил к строгим принципам, которые она отстаивала в своей беседе с ним. Сумеречный свет широкого, устланного ковром коридора, ведшего на галерею предков Уинтэша, размывал мрачный невыразительный цвет ее платья и отбрасывал мягкие тени по контурам безупречного овала ее лица, как бы вырезанного из слоновой кости волшебным резцом мастера.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42