Виктория вскрикнула и крепко сжала ногами его бедра.
Дамьен тяжело и прерывисто дышал. Он едва сдерживал стоны от пронзившей все его жаждущее тело острой боли. В эту минуту он больше всего на свете ненавидел Рафаэля. Он отдал бы все сокровища мира за то, чтобы оказаться в эту минуту на его месте. Виктория должна была принадлежать ему и никому больше! Так было предназначено судьбой!
Когда Рафаэль резко вошел в нее, у Дамьена перехватило дыхание. Виктория громко закричала, но не от боли, а от переполнившего ее, разрывающего душу желания. Она откинула голову, и копна роскошных каштановых волос рассыпалась по обнаженной спине. Ее ноги обнимали бедра мужа, тонкие пальцы судорожно вцепились в плечи. А он делал свою работу, глубоко пронзая ее тело, затем почти покидая его, но только для того, чтобы проникнуть вновь.
Боль, испытываемая Дамьеном, временами становилась нестерпимой. Он глухо стонал, но не отводил взгляд от отверстия в стене.
Рафаэль, продолжая бормотать, как он любит жену, уложил ее на кровать и сам почти упал сверху. Он понимал, что она уже почти не контролирует себя, и был этому несказанно рад.
Наконец она достигла пика. Сладостные конвульсии показались Дамьену бесконечными.
Боже! Он не сможет этого вынести! Дрожащими пальцами задвинув деревянную панель, он перевел дыхание. Только сейчас он почувствовал, что весь взмок от пота.
Бесшумно двигаясь по узкому темному коридору, он напряженно прислушивался. Вокруг все было тихо. Только собственное хриплое прерывистое дыхание. Больше ни звука.
— Любимая, — шептал в это время Рафаэль, — я больше не могу… Сейчас я…
Виктория всем своим существом устремилась навстречу, желая во что бы то ни стало помочь мужу, как перед этим он помог ей. В этот момент она поняла, что всегда будет желать его и только его. Она шептала, что любит, а его глаза благодарно светились в ответ. Наконец она увидела, как напряглись его мышцы, закрылись глаза, и почувствовала, что в нее ударила тугая струя. Это было непередаваемое ощущение.
Она не отпустила мужа, обнимая его так крепко, что, казалось, они стали одним целым. Они были частью друг друга. И Виктории хотелось остановить время, чтобы это прекрасное мгновение длилось вечно.
Рафаэль дышал шумно и тяжело, как после долгой напряженной работы. Наконец немного расслабившись, но так и не выпустив из рук свое сокровище, он подумал, что никогда еще не был так счастлив.
* * *
Рам снова перечитывал письмо Джонни Трегоннета, стараясь вникнуть в смысл бессвязного послания, описывающего поведение Рафаэля на балу.
«Проклятый осел!» — подумал он, в сердцах разорвав ни в чем не повинный клочок бумаги.
Итак, капитан Карстерс желает присоединиться к их сплоченному коллективу. Иначе он угрожает все уничтожить.
Рам откинулся в удобном кожаном кресле и задумался, уставившись невидящим взглядом на пляшущий в камине огонь. Он испытывал огромное искушение дать волю проклятому капитану и посмотреть, что из этого получится. Грозящая опасность манила его, обещала множество неповторимых острых ощущений.
Несомненно, капитан вскоре узнает всех членов группы. А может, уже знает. Всех, кроме одного. Ни одной живой душе не известно, кто такой Рам. Остальные думали, что черные капюшоны — это просто игра, претензия на анонимность, которой на самом деле не существовало. В капюшонах или без, все они знали друг друга. Глупцы, они так и не поняли, что капюшоны предназначены вовсе не для того, чтобы скрыть их самодовольные физиономии. Они служат лишь одной цели — чтобы неизвестным остался он. Рам.
Это был первый случай, когда использовался их тайный почтовый ящик. Вечером Рам послал своего человека проверить ящик, а там оказалось послание. Слава Богу, у Джонни хватило ума хотя бы вспомнить о ящике. Что же ему следует предпринять?
Он вновь подумал о своей ужасной ошибке. Дочь этого проклятого виконта! Более чем вероятно, что капитан Карстерс находится здесь по поручению ее отца. А если так, нет ни малейшего сомнения, что Рафаэль собирается их уничтожить независимо от того, какую чепуху он наплел Джонни.
Что же делать?
Рам медленно встал и, с удовольствием потянувшись, налил себе бренди. Он решил, что нет смысла играть с огнем. Существует только один выход. Не то чтобы он действительно желал его. До сих пор он не считал себя человеком, способным на убийство.
Но нельзя не отметить еще один положительный момент. Виктория снова станет свободной. Ей не на кого будет рассчитывать. Некому будет ее защитить… И она окажется в его власти.
«Разумная мысль!»
Однако он обязан действовать очень осторожно. Нельзя допустить ошибку, которая может оказаться роковой. Он не станет рисковать и не будет информировать остальных членов своего клуба о намеченных им планах. Один дурак может разрушить хорошо задуманное дело.
Глава 21
Нельзя стать порочным в одночасье.
Ювенал
Виктория стояла возле дверей конюшни, прислушиваясь, как Флэш оживленно рассказывает конюху Джему о своем замечательном приключении в лондонском Сохо. Закончил он свое эмоциональное повествование следующими словами:
— Ты все понял? Джемми: Самое необходимое для человека — это ловкие пальцы и быстрые ноги. Вот так-то. Когда-нибудь я расскажу тебе, как однажды имел наглость попытаться облегчить карманы самого капитана Карстерса.
— Что это значит?
Виктория вздрогнула и испуганно обернулась, но, разобравшись, кто ее напугал, улыбнулась такой милой и дразнящей улыбкой, что подошедший Рафаэль почувствовал, как у него защемило в груди.
— Рафаэль! А я думала, что ты уехал в Сент-Остел. Насколько я поняла, Флэш только что поделился с Джемом своим богатейшим опытом по методике очистки карманов лондонских богачей, а теперь перешел к захватывающей истории о том, как он пытался помочь тебе расстаться со своими соверенами… Может, я не должна была подслушивать, но…
Рафаэль протестующе взмахнул рукой:
— Я и в самом деле только что вернулся из Сент-Остела.
— Знаю, ты хотел организовать наш отъезд в Фалмут. Может, отправимся туда сразу после ленча? Мне не терпится увидеть твой удивительный корабль и познакомиться с людьми.
— В Фалмут? Ах, ну да, конечно… Однако, честно говоря, — понизив голос, сказал Рафаэль, — я шел сюда, чтобы сказать тебе вовсе не это. Я не могу не думать о вчерашнем вечере. И все время хочу тебя. Понимаешь, дорогая, даже вдали от тебя я постоянно испытываю жгучее желание. Это просто безумие! Ты сводишь меня с ума!
Виктория покраснела, пробормотала что-то неразборчивое и начала с преувеличенным старанием вычерчивать в дорожной пыли носком туфли какие-то абстрактные фигуры.
— Ты восхитительное, волнующее создание, — воодушевленно продолжал тем временем он.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99
Дамьен тяжело и прерывисто дышал. Он едва сдерживал стоны от пронзившей все его жаждущее тело острой боли. В эту минуту он больше всего на свете ненавидел Рафаэля. Он отдал бы все сокровища мира за то, чтобы оказаться в эту минуту на его месте. Виктория должна была принадлежать ему и никому больше! Так было предназначено судьбой!
Когда Рафаэль резко вошел в нее, у Дамьена перехватило дыхание. Виктория громко закричала, но не от боли, а от переполнившего ее, разрывающего душу желания. Она откинула голову, и копна роскошных каштановых волос рассыпалась по обнаженной спине. Ее ноги обнимали бедра мужа, тонкие пальцы судорожно вцепились в плечи. А он делал свою работу, глубоко пронзая ее тело, затем почти покидая его, но только для того, чтобы проникнуть вновь.
Боль, испытываемая Дамьеном, временами становилась нестерпимой. Он глухо стонал, но не отводил взгляд от отверстия в стене.
Рафаэль, продолжая бормотать, как он любит жену, уложил ее на кровать и сам почти упал сверху. Он понимал, что она уже почти не контролирует себя, и был этому несказанно рад.
Наконец она достигла пика. Сладостные конвульсии показались Дамьену бесконечными.
Боже! Он не сможет этого вынести! Дрожащими пальцами задвинув деревянную панель, он перевел дыхание. Только сейчас он почувствовал, что весь взмок от пота.
Бесшумно двигаясь по узкому темному коридору, он напряженно прислушивался. Вокруг все было тихо. Только собственное хриплое прерывистое дыхание. Больше ни звука.
— Любимая, — шептал в это время Рафаэль, — я больше не могу… Сейчас я…
Виктория всем своим существом устремилась навстречу, желая во что бы то ни стало помочь мужу, как перед этим он помог ей. В этот момент она поняла, что всегда будет желать его и только его. Она шептала, что любит, а его глаза благодарно светились в ответ. Наконец она увидела, как напряглись его мышцы, закрылись глаза, и почувствовала, что в нее ударила тугая струя. Это было непередаваемое ощущение.
Она не отпустила мужа, обнимая его так крепко, что, казалось, они стали одним целым. Они были частью друг друга. И Виктории хотелось остановить время, чтобы это прекрасное мгновение длилось вечно.
Рафаэль дышал шумно и тяжело, как после долгой напряженной работы. Наконец немного расслабившись, но так и не выпустив из рук свое сокровище, он подумал, что никогда еще не был так счастлив.
* * *
Рам снова перечитывал письмо Джонни Трегоннета, стараясь вникнуть в смысл бессвязного послания, описывающего поведение Рафаэля на балу.
«Проклятый осел!» — подумал он, в сердцах разорвав ни в чем не повинный клочок бумаги.
Итак, капитан Карстерс желает присоединиться к их сплоченному коллективу. Иначе он угрожает все уничтожить.
Рам откинулся в удобном кожаном кресле и задумался, уставившись невидящим взглядом на пляшущий в камине огонь. Он испытывал огромное искушение дать волю проклятому капитану и посмотреть, что из этого получится. Грозящая опасность манила его, обещала множество неповторимых острых ощущений.
Несомненно, капитан вскоре узнает всех членов группы. А может, уже знает. Всех, кроме одного. Ни одной живой душе не известно, кто такой Рам. Остальные думали, что черные капюшоны — это просто игра, претензия на анонимность, которой на самом деле не существовало. В капюшонах или без, все они знали друг друга. Глупцы, они так и не поняли, что капюшоны предназначены вовсе не для того, чтобы скрыть их самодовольные физиономии. Они служат лишь одной цели — чтобы неизвестным остался он. Рам.
Это был первый случай, когда использовался их тайный почтовый ящик. Вечером Рам послал своего человека проверить ящик, а там оказалось послание. Слава Богу, у Джонни хватило ума хотя бы вспомнить о ящике. Что же ему следует предпринять?
Он вновь подумал о своей ужасной ошибке. Дочь этого проклятого виконта! Более чем вероятно, что капитан Карстерс находится здесь по поручению ее отца. А если так, нет ни малейшего сомнения, что Рафаэль собирается их уничтожить независимо от того, какую чепуху он наплел Джонни.
Что же делать?
Рам медленно встал и, с удовольствием потянувшись, налил себе бренди. Он решил, что нет смысла играть с огнем. Существует только один выход. Не то чтобы он действительно желал его. До сих пор он не считал себя человеком, способным на убийство.
Но нельзя не отметить еще один положительный момент. Виктория снова станет свободной. Ей не на кого будет рассчитывать. Некому будет ее защитить… И она окажется в его власти.
«Разумная мысль!»
Однако он обязан действовать очень осторожно. Нельзя допустить ошибку, которая может оказаться роковой. Он не станет рисковать и не будет информировать остальных членов своего клуба о намеченных им планах. Один дурак может разрушить хорошо задуманное дело.
Глава 21
Нельзя стать порочным в одночасье.
Ювенал
Виктория стояла возле дверей конюшни, прислушиваясь, как Флэш оживленно рассказывает конюху Джему о своем замечательном приключении в лондонском Сохо. Закончил он свое эмоциональное повествование следующими словами:
— Ты все понял? Джемми: Самое необходимое для человека — это ловкие пальцы и быстрые ноги. Вот так-то. Когда-нибудь я расскажу тебе, как однажды имел наглость попытаться облегчить карманы самого капитана Карстерса.
— Что это значит?
Виктория вздрогнула и испуганно обернулась, но, разобравшись, кто ее напугал, улыбнулась такой милой и дразнящей улыбкой, что подошедший Рафаэль почувствовал, как у него защемило в груди.
— Рафаэль! А я думала, что ты уехал в Сент-Остел. Насколько я поняла, Флэш только что поделился с Джемом своим богатейшим опытом по методике очистки карманов лондонских богачей, а теперь перешел к захватывающей истории о том, как он пытался помочь тебе расстаться со своими соверенами… Может, я не должна была подслушивать, но…
Рафаэль протестующе взмахнул рукой:
— Я и в самом деле только что вернулся из Сент-Остела.
— Знаю, ты хотел организовать наш отъезд в Фалмут. Может, отправимся туда сразу после ленча? Мне не терпится увидеть твой удивительный корабль и познакомиться с людьми.
— В Фалмут? Ах, ну да, конечно… Однако, честно говоря, — понизив голос, сказал Рафаэль, — я шел сюда, чтобы сказать тебе вовсе не это. Я не могу не думать о вчерашнем вечере. И все время хочу тебя. Понимаешь, дорогая, даже вдали от тебя я постоянно испытываю жгучее желание. Это просто безумие! Ты сводишь меня с ума!
Виктория покраснела, пробормотала что-то неразборчивое и начала с преувеличенным старанием вычерчивать в дорожной пыли носком туфли какие-то абстрактные фигуры.
— Ты восхитительное, волнующее создание, — воодушевленно продолжал тем временем он.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99