Спенсер раздел ее, как раздевал множество женщин за свою взрослую жизнь, только на этот раз без всякого вожделения и предвкушения постельных забав. Одежда липла к телу, Хелен дрожала, стуча зубами, и жмурилась от боли, которую причиняло каждое движение.
— Прости, Хелен, осталось совсем немного. Я говорил тебе, как ты прекрасна? Хотя, наверное, сейчас не время болтать о подобных вещах. Лучше я обниму тебя. Продержись еще немного.
Наконец он справился с нелегкой задачей и ухитрился натянуть на себя и Хелен чуть влажную нижнюю юбку. Хоть какая-то защита! Потом навалил поверх нижней юбки остальную одежду. Совсем неплохо!
— Ты жарче той кирпичной печи, которую отец велел выстроить в охотничьем домике около Лидса.
Глаза Бичема едва не полезли на лоб. Твердая плоть упиралась в ее живот. Ничего не поделаешь, опять он не в силах с собой совладать!
Он поцеловал ее в щеку.
— Не обращай на меня внимания, Хелен. Я не могу контролировать этот орган своего тела. Игнорируй его, и все. Тебе теплее?
— О да, — прошептала она, овевая его шею теплым дыханием. — Ты вызываешь во мне какие-то странные чувства, но это не важно. Я ужасно устала. Спенсер.
— Проморгайся и взгляни на меня. Вот так. Ну, Хелен, ты же не какая-нибудь хрупкая, нежная барышня. Не смей спать! Обними меня. Согрелась?
Он гладил ее спину, ягодицы и бедра. Его прикосновения зажигали в ней огонь. Какой там огонь: бушующее пламя! Дольше всего он задержался на бедрах.
— На это ты не рассчитывал, верно, Спенсер?
— На обвал крыши?
— Нет. Я думала обо всем, и заметь, одно событие давало начало следующему, словно ты осуществлял идеальный план наказания. Все шло прекрасно, если не считать удара по голове. Настоящий мастер наказаний никогда не допустил бы такого.
— Не допустил бы, — согласился он, сжимая ее попку и бессознательно толкаясь ей в живот своим вздыбленным, отчаянно твердым достоинством. При этом он буквально дрожал от желания. Да что это с ним творится?! — Не обращай внимания, — повторил он.
— Боюсь, эго невозможно. Ты совсем меня придавил.
Кстати, я уже согрелась. О Боже, какая бессмыслица! До сегодняшнего дня я никогда не теряла самообладания до такой степени, и мне это не нравится, Спенсер. Совсем не нравится.
И она, не отодвигаясь, призывно повела бедрами.
В этот момент Спенсеру было не до угрызений совести. Он хотел ее так же сильно и неутомимо, как в первый раз, и, приподнявшись, стал целовать лицо, шею и грудь Хелен.
Он сам не помнил, как очутился в ней и стал двигаться. Слияние было быстрым, грубым, почти жестоким, и когда она испустила победный вопль, он дал себе волю и присоединился к ней, так что их крики звучали почти в унисон.
Спенсер не хотел выходить из нее и не вышел, только снова умудрился укрыть ее и себя с головой и, к собственному удивлению, мгновенно заснул, положив голову ей на плечо и все еще оставаясь в Хелен.
Хелен подняла глаза к узкой полоске крыши. Она уже не мерзла, и голова не слишком болела. Она была так потрясена, так сбита с толку случившимся между ними, что, когда невероятные ощущения вновь стали накапливаться, стремясь вырваться наружу, только глубоко вздохнула и поцеловала Спенсера. И почувствовала его пальцы на своей груди. Он снова начал вонзаться в нее, войдя в чарующий ритм и не останавливаясь, пока она не застонала. Спенсер улыбнулся ей, продолжая двигаться, и прошло совсем немного времени, как он снова глубоко изверг в нее свое семя. Поразительно, как сильно он хочет ее, и это желание ничуть не утихает. Можно подумать, он вновь превратился в ненасытного мальчишку. Пора вспомнить, что ему уже тридцать три года!
Когда наконец к нему вновь вернулась способность мыслить, он прошептал:
— Я совсем не желаю испустить дух в этих руинах, валяясь в луже.
— Я неплохо себя чувствую, только голова немного болит. Мне следовало быть совершенно измученной, но я готова горы свернуть. Думаю, что вполне способна идти.
По правде говоря. Спенсера самого подмывало сплясать ирландскую джигу. Его тело так и пульсировало невероятной энергией. Он с величайшим трудом оторвался от нее и, неохотно встав, протянул ей руку и помог подняться.
— Только не смотри на мои губы, Хелен! — внезапно вскрикнул он. — Иначе я снова опрокину тебя на спину. Мы должны одеться и найти убежище.
Опять натягивать противно мокрую одежду! Она уселась на пол, чтобы зашнуровать башмаки, а Спенсер попытался надеть сапоги. Хелен рассмеялась. Спенсер глянул на нее и тоже усмехнулся.
Дождь немного утих и лил не с такой силой, но все же им пришлось брести по дороге целый час, прежде чем вдали показался Шагборо-Холл.
— Господи! — охнул лорд Прит, когда двое оборванных и промокших до нитки бродяг появились в передней. — Немедленно велю согреть шампанского.
Лорд Бичем попросил бренди и получил его. Лорд Прит отправил гостя в спальню, где Неттл уже готовил ванну. Он в два счета освободил хозяина от одежды и закутал в халат. Под жалобы и вопли Неттла, доведенного едва не до слез состоянием его ботфортов, лорд Бичем подкинул дров в камин, потом лег в воду, закрыл глаза и увидел Хелен, обнаженную, выгибающуюся под его ласками, вопящую от наслаждения, и себя, слившегося с ней в поцелуе.
Он взял ее три раза.
Что, черт возьми, он натворил?!
Что же до Хелен.., она гораздо раньше осознала, что наделала, и прокляла все на свете. Тини металась перед ванной, ломая руки и совершенно не понимая, почему хозяйка так рассержена.
— Нечего сходить с ума из-за раны на голове, мисс Хелен, — увещевала она. — Крови совсем немного, но я пошлю за доктором.
— Я не безумна, Тини, это ты не в себе. Я скорее умру, чем позволю Оззи прикоснуться к себе.
— Но вы сами говорили, что он никого еще не убил.
— Верно, но он воображает, что влюблен в меня. Близко его не подпущу! Лучше помоги мне вымыть голову. Не волнуйся, кровь я смою.
Да, Хелен понимала, что наделала, И не один раз, а три. Три великолепных, чудесных, изумительных раза. Она снова мысленно прокляла себя и начала одеваться к ужину.
Лютер и Элинор все-таки пришли в конюшню, еще позже, чем их хозяева, и именно поэтому, по словам отца, никто не встревожился их отсутствием.
— Интересно, чем занимались все это время проклятые животные, после того как сбросили нас? — спросил лорд Бичем, ни к кому в особенности не обращаясь и наслаждаясь густым горячим черепаховым супом, ласкавшим небо. Кажется, кухарка положила туда немного лимона…
Хелен откашлялась и насадила на вилку ломтик картофеля.
— Возможно, искали приюта, как и мы с вами, лорд Бичем. Не волнуйтесь, отец, я вижу, как вы бледны и тяжело дышите. Я выпила теплого шампанского и совершенно ожила, словно последние три часа провела под крышей. — Взглянув лорду Бичему в глаза, она добавила:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74
— Прости, Хелен, осталось совсем немного. Я говорил тебе, как ты прекрасна? Хотя, наверное, сейчас не время болтать о подобных вещах. Лучше я обниму тебя. Продержись еще немного.
Наконец он справился с нелегкой задачей и ухитрился натянуть на себя и Хелен чуть влажную нижнюю юбку. Хоть какая-то защита! Потом навалил поверх нижней юбки остальную одежду. Совсем неплохо!
— Ты жарче той кирпичной печи, которую отец велел выстроить в охотничьем домике около Лидса.
Глаза Бичема едва не полезли на лоб. Твердая плоть упиралась в ее живот. Ничего не поделаешь, опять он не в силах с собой совладать!
Он поцеловал ее в щеку.
— Не обращай на меня внимания, Хелен. Я не могу контролировать этот орган своего тела. Игнорируй его, и все. Тебе теплее?
— О да, — прошептала она, овевая его шею теплым дыханием. — Ты вызываешь во мне какие-то странные чувства, но это не важно. Я ужасно устала. Спенсер.
— Проморгайся и взгляни на меня. Вот так. Ну, Хелен, ты же не какая-нибудь хрупкая, нежная барышня. Не смей спать! Обними меня. Согрелась?
Он гладил ее спину, ягодицы и бедра. Его прикосновения зажигали в ней огонь. Какой там огонь: бушующее пламя! Дольше всего он задержался на бедрах.
— На это ты не рассчитывал, верно, Спенсер?
— На обвал крыши?
— Нет. Я думала обо всем, и заметь, одно событие давало начало следующему, словно ты осуществлял идеальный план наказания. Все шло прекрасно, если не считать удара по голове. Настоящий мастер наказаний никогда не допустил бы такого.
— Не допустил бы, — согласился он, сжимая ее попку и бессознательно толкаясь ей в живот своим вздыбленным, отчаянно твердым достоинством. При этом он буквально дрожал от желания. Да что это с ним творится?! — Не обращай внимания, — повторил он.
— Боюсь, эго невозможно. Ты совсем меня придавил.
Кстати, я уже согрелась. О Боже, какая бессмыслица! До сегодняшнего дня я никогда не теряла самообладания до такой степени, и мне это не нравится, Спенсер. Совсем не нравится.
И она, не отодвигаясь, призывно повела бедрами.
В этот момент Спенсеру было не до угрызений совести. Он хотел ее так же сильно и неутомимо, как в первый раз, и, приподнявшись, стал целовать лицо, шею и грудь Хелен.
Он сам не помнил, как очутился в ней и стал двигаться. Слияние было быстрым, грубым, почти жестоким, и когда она испустила победный вопль, он дал себе волю и присоединился к ней, так что их крики звучали почти в унисон.
Спенсер не хотел выходить из нее и не вышел, только снова умудрился укрыть ее и себя с головой и, к собственному удивлению, мгновенно заснул, положив голову ей на плечо и все еще оставаясь в Хелен.
Хелен подняла глаза к узкой полоске крыши. Она уже не мерзла, и голова не слишком болела. Она была так потрясена, так сбита с толку случившимся между ними, что, когда невероятные ощущения вновь стали накапливаться, стремясь вырваться наружу, только глубоко вздохнула и поцеловала Спенсера. И почувствовала его пальцы на своей груди. Он снова начал вонзаться в нее, войдя в чарующий ритм и не останавливаясь, пока она не застонала. Спенсер улыбнулся ей, продолжая двигаться, и прошло совсем немного времени, как он снова глубоко изверг в нее свое семя. Поразительно, как сильно он хочет ее, и это желание ничуть не утихает. Можно подумать, он вновь превратился в ненасытного мальчишку. Пора вспомнить, что ему уже тридцать три года!
Когда наконец к нему вновь вернулась способность мыслить, он прошептал:
— Я совсем не желаю испустить дух в этих руинах, валяясь в луже.
— Я неплохо себя чувствую, только голова немного болит. Мне следовало быть совершенно измученной, но я готова горы свернуть. Думаю, что вполне способна идти.
По правде говоря. Спенсера самого подмывало сплясать ирландскую джигу. Его тело так и пульсировало невероятной энергией. Он с величайшим трудом оторвался от нее и, неохотно встав, протянул ей руку и помог подняться.
— Только не смотри на мои губы, Хелен! — внезапно вскрикнул он. — Иначе я снова опрокину тебя на спину. Мы должны одеться и найти убежище.
Опять натягивать противно мокрую одежду! Она уселась на пол, чтобы зашнуровать башмаки, а Спенсер попытался надеть сапоги. Хелен рассмеялась. Спенсер глянул на нее и тоже усмехнулся.
Дождь немного утих и лил не с такой силой, но все же им пришлось брести по дороге целый час, прежде чем вдали показался Шагборо-Холл.
— Господи! — охнул лорд Прит, когда двое оборванных и промокших до нитки бродяг появились в передней. — Немедленно велю согреть шампанского.
Лорд Бичем попросил бренди и получил его. Лорд Прит отправил гостя в спальню, где Неттл уже готовил ванну. Он в два счета освободил хозяина от одежды и закутал в халат. Под жалобы и вопли Неттла, доведенного едва не до слез состоянием его ботфортов, лорд Бичем подкинул дров в камин, потом лег в воду, закрыл глаза и увидел Хелен, обнаженную, выгибающуюся под его ласками, вопящую от наслаждения, и себя, слившегося с ней в поцелуе.
Он взял ее три раза.
Что, черт возьми, он натворил?!
Что же до Хелен.., она гораздо раньше осознала, что наделала, и прокляла все на свете. Тини металась перед ванной, ломая руки и совершенно не понимая, почему хозяйка так рассержена.
— Нечего сходить с ума из-за раны на голове, мисс Хелен, — увещевала она. — Крови совсем немного, но я пошлю за доктором.
— Я не безумна, Тини, это ты не в себе. Я скорее умру, чем позволю Оззи прикоснуться к себе.
— Но вы сами говорили, что он никого еще не убил.
— Верно, но он воображает, что влюблен в меня. Близко его не подпущу! Лучше помоги мне вымыть голову. Не волнуйся, кровь я смою.
Да, Хелен понимала, что наделала, И не один раз, а три. Три великолепных, чудесных, изумительных раза. Она снова мысленно прокляла себя и начала одеваться к ужину.
Лютер и Элинор все-таки пришли в конюшню, еще позже, чем их хозяева, и именно поэтому, по словам отца, никто не встревожился их отсутствием.
— Интересно, чем занимались все это время проклятые животные, после того как сбросили нас? — спросил лорд Бичем, ни к кому в особенности не обращаясь и наслаждаясь густым горячим черепаховым супом, ласкавшим небо. Кажется, кухарка положила туда немного лимона…
Хелен откашлялась и насадила на вилку ломтик картофеля.
— Возможно, искали приюта, как и мы с вами, лорд Бичем. Не волнуйтесь, отец, я вижу, как вы бледны и тяжело дышите. Я выпила теплого шампанского и совершенно ожила, словно последние три часа провела под крышей. — Взглянув лорду Бичему в глаза, она добавила:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74