Прикосновения его были осторожными и дружескими. Алана вздохнула. Прекрасная внешность Гвенифер маскировала ее душевное уродство. Алана могла лишь гадать, до какой степени кузина ненавидела ее, раз смогла сказать и сделать подобное. Явно она дурачила Алану все это время. Хорошо еще, что ей не удалось одурачить Риса.
— А почему же ты прибыл сюда, дядя? — спросила она, заставив себя не думать более о Гвенифер. — Ты же сам говорил, что между нами все кончено.
— Не мог же я позволить, чтобы тебя казнили за убийство Гилберта, тогда как он умер от моей руки и моего клинка. Впрочем, это вовсе не значит, будто я простил тебя за то, что ты вышла за нормандца. — Взгляд Риса обратился к Пэкстону. — Хоть я и готов признать, что этот несомненно лучше.
— Вот и я так думаю, — сказала Алана, глядя на супруга, во взгляде которого она сейчас читала любовь. Никогда раньше она не чувствовала себя такой счастливой, никогда о ней так не заботились. Это чувство было не сравнимо ни с чем.
— Ну как, нормандец, намерен ли ты возвращаться вместе с нами в Кимри? — поинтересовался Рис.
— Дом Аланы — это теперь также и мой дом, — заявил Пэкстон. — Да, я отправлюсь назад, в Кимри.
— Что ж, тогда нам пора, — объявил Рис. Мэдок, сэр Грэхам, Олдвин, Рис и все его сыновья покинули палатку. За ними последовали Алана и Пэкстон. Едва только они оказались под открытым небом, как услышали громкий звук: это рухнула наспех сооруженная из палаточных подпорок виселица. Алана взглянула на Пэкстона.
— А ведь он и вправду рассчитывал нас вздернуть.
— Да, твое упрямство чуть до беды не довело.
— Но ведь и вы, сэр, оказались не менее упрямы, когда кидались на него. Назвать своего короля глупцом — что же за это полагалось?
— Так или иначе, а ты бы даже после смерти не сумела бы уйти от меня, Алана из Лланголлена. Эти темные уэльсские глаза твои пленили меня в ту самую минуту, когда я впервые их увидел. Не мог же я спокойно видеть, как огонь потухнет в твоем взоре. Так ведь? И чтобы удержать тебя рядом, я был готов сражаться с ангелами рая и демонами ада. Ну, а если пришлось бы умереть, чтобы остаться с тобой рядом, — что ж, я готов был и умереть.
Алана почувствовала, как от этих слов радостно затрепетало ее сердце.
— Стало быть, ты так сильно любишь меня? Он обнял ее за плечи.
— Да. Больше всего на свете.
— Хотя я и не могу в это поверить, но я люблю тебя ничуть не меньше. Не меньше, нормандец.
Пэкстон прищелкнул языком.
— Да, и впрямь трудно поверить. А скажи-ка ты мне вот что, жена. В тот самый день, когда мы были на лесной поляне, почему тогда ты сбежала от меня?
Алана снизу вверх посмотрела на Пэкстона.
— Сказать тебе? — переспросила она, поправляя на груди тунику.
Пэкстон кивнул.
— Обязательно скажи. Она вздохнула.
— Я вдруг почувствовала, что влюбилсь в тебя по уши. Это так напугало меня, что, ничего лучшего не придумав, я сбежала.
Из груди Пэкстона вырвался смех.
— Пойдем-ка мы домой, Алана, — сказал он и подтолкнул ее в направлении палатки, где оставались некоторые вещи. — Пойдем, я докажу тебе, что бояться незачем.
— Ты уверен в этом?
— Абсолютно.
В этот самый момент лучи заходящего солнца осветили облака, так что те превратились в скопище рыже-золотых искр.
— Ой, Пэкстон, ты только посмотри! Правда, красиво?
— Красиво, — согласился он, разглядывая прекрасный вид, подаренный природой, и крепче прижимая к себе Алану. — Однако завтрашнему рассвету солнца я буду радоваться еще больше.
— Почему?
— Завтрашний рассвет будет означать, что начинается череда славных дней у нас с тобой, Алана. Покуда же до этих дней еще дожить нужно.
Она поняла его мысль. Закончится день — и исчезнут ложь, страхи, раздоры.
А завтра, как только взойдет солнце, новый день принесет любовь, доверие и преданность. И это никогда не исчезнет.
Алана с нетерпением дожидалась грядущего утра.
Эпилог
Северный Уэльс, осень 1157 г .
Ястреб высоко парил в небесной лазури, усердно выискивая добычу. На обращенном в сторону реки утесе, расположенном неподалеку от старой нормандской крепости, стоял человек. Он крепко обнимал свою жену, у которой был вполне округлившийся живот. Молча, они наблюдали за мощным ястребом, который красиво парил в небе.
— Он прекрасен, — сказала наконец Алана.
— Может, это не «он», а «она», — заметил Пэкстон, лаская живот Аланы.
— Я про ястреба.
— А я про нашего ребенка. Про того самого, которого, по твоим словам, у нас никогда не могло бы быть.
— Я была неправа.
— Нужно было сразу поверить мне, когда я сказал, что у нас может быть ребенок. Просто чтобы в этом убедиться, нужен соответствующий мужчина.
Алана улыбнулась ему.
— Да уж, действительно. И этот мужчина превосходно справился со своей задачей.
— Я же говорил тебе!
— А я чуть было не испортила все на свете, — призналась Алаиа.
— Не нужно думать о том, что едва не произошло. Нужно думать о сегодняшнем дне. Мы живы-здоровы, таким же будет и наш ребенок. Вот ведь что главное.
— Да, ты прав. — Некоторое время она молчала. — Вчера я разговаривала с человеком, прибывшим от Риса. Он сказал, что в поселке все нормально. Дядя шлет мне привет.
— Ну не мне же ему слать приветы, полагаю.
— Дай ему время. Ведь вон сколько времени ему понадобилось, чтобы понять, насколько ты лучше моего первого супруга.
— Если он и вправду понял, это очень мило с его стороны, потому что я как-никак нормандец. — Пэкстон вздохнул. — По крайней мере, он прибыл тогда, когда его помощь была нам необходима.
— И если подобная необходимость вновь возникнет, он опять придет на помощь. А все люди тут, в крепости, тебя и вовсе считают настоящим героем. Ты ведь спас мне жизнь, рискуя своей жизнью. Их это настолько поразило, что теперь они будут преданы тебе по гроб жизни.
— Так и должно быть, — сказал Пэкстон. — В конце-то концов, я же их господин.
На некоторое время установилась тишина.
— Как там Дилан? — поинтересовался Пэкстон. — Простил ли его Рис?
— Ну, их отношения еще немного натянутые, во всяком случае, не такие хорошие, как прежде. Но все рано или поздно утрясется. Дилан обещал при первой возможности приехать к нам в гости. Говорят, он сейчас строит собственный дом, чтобы в один прекрасный день привести туда жену.
— Буду рад вновь увидеться с ним. Из всех людей, что живут в поселке, мне он особенно симпатичен.
— И я его люблю.
— Представь, сладкая моя, — сказал он, проводя рукой в направлении окрестных земель, — все, что мы тут видм, — это наше. А в один прекрасный день это все будет принадлежать нашему сыну, а потом сыну нашего сына.
— В Уэльсе существует закон: если нет сыновей, то дочери наследуют.
— А разве мы в Уэльсе?
— Мы в Кимри.
— И, стало быть, должны поступать соответственно, так ведь?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85