Все держится и связуется любовью, это – притягательная золотая нить силы и тепла, которая облегчает тяжесть испытаний, утомление духовным трудом, помогает всходить по крутой и узкой лестнице совершенного знания. Один Бог, по бесконечному милосердию Своему, мог одарить свои создания вместе с бессмертной душой и этой гигантской силой, которая горит уже божественным огнем в насекомом или в птице, родительской любовью заставляя биться их крошечное несовершенное сердечко. Тем, кто обладает любовью в ее высоком и чистом понятии, держит светильник во тьме, теплоту в окружающем его холоде. Те же, кто лишены этого священного огня, кто не умеет любить, те отвержены, и бремя их вдвойне тяжело; мрак застилает их дорогу, они одиноки, они спотыкаются без путеводной руки, сердце их не источает ничего, кроме вражды или возмущения, и они сами осуждают себя на тяжкое преступление. Теперь – великая минута, Ольга; мы проводим последние часы на Земле, бывшей нашей колыбелью; скоро войдем мы в воздушное судно, которое унесет нас в мир, где мы сложим, наконец, бремя плоти.
– Я иду с тобою, и там, где ты будешь, там – моя отчизна и счастье, – ответила Ольга, склонив голову на плечо Супрамати. – А увидим мы катастрофу?
– Да, но издали, через оптические стекла на судне. Настало минутное молчание, но вдруг Ольга выпрямилась и спросила с видимым сожалением:
– Супрамати, а что сталось с моими любимцами, белым слоном и твоим ньюфаундлендом? Ты говорил мне как-то, будто им тоже дана первородная эссенция, значит, они живы? Не жестоко ли покинуть их здесь, на страшную смерть?
– Успокойся, – и Супрамати улыбнулся. – Наши верные друзья следуют за нами, только усыпленные и в таком состоянии, чтобы уничтожить их вес. На новом месте они проснутся и придут поздороваться со своей хозяйкою, а затем… – он засмеялся, – через несколько миллионов лет найдут там кости «неизвестного» животного, представителя совершенно исчезнувшей породы. Теперь идем, дорогая. Тебе предстоит выдержать последнее испытание. – Он опять подвел ее к столу подле кушетки и, взяв хрустальный кубок, протянул его Ольге. – Прими из моей руки чашу жизни, которая делает тебя моей подругой до конца моей телесной жизни.
– Это жизненный эликсир? – спросила Ольга и на утвердительный знак мужа залпом выпила.
Произошло обычное явление, и Супрамати уложил Ольгу на диван, прикрыв приготовленным шелковым одеялом, а потом отошел к перилам и глубоко задумался. Пока Ольга спала последним сном на умирающей Земле, давшей ей свой последний дар – почти бессмертную жизнь, во всем дворце шла лихорадочная деятельность. Люди с бронзовыми лицами спешно укладывали в странные мешки из эластичной фосфоресцирующей материи архаические драгоценные предметы, служившие на последнем братском пиршестве магов. Весь этот багаж был сложен на большие воздушные суда без окон, предназначенные для земных архивов или багажа пассажиров и имевшие одну лишь каюту на носу – для механиков и их помощников. Когда последний тюк был уложен, рабочие пали ниц, облобызали Землю и затянули мрачную, жалобную мелодию; слезы текли по их бронзовым лицам и сильные тела их судорожно вздрагивали от тоски в минуту последнего прощания. Мрачные, поникнув головами, вошли они затем на багажные суда, входные отверстия которых закрылись герметически, а самые суда вытянулись в линию ожидания кораблей магов.
На судне Эбрамара собрались его друзья, ученики и все те, кто был ему близок; потом вход наглухо закрылся, и внутри включились аппараты, дававшие живительный аромат, заменявший привычный чистый воздух. В большой продолговатой зале посреди корабля был объемистый резервуар с серебристой жидкостью, и оттуда исходил голубоватый пар, распространявшийся всюду внутри странного судна и производивший впечатление освежающего ветерка. Все разошлись по назначенным каютам; но по приглашению Эбрамара Супрамати с Ольгой и двумя сыновьями, Дахир с семейством и Нарайяна собрались в его более просторной каюте. В наружной стене было довольно большое отверстие, закрытое толстым выпуклым астрономическим стеклом особого состава, позволяющим видеть на дальние расстояния. У этого своего рода телескопа стояли Эбрамар с друзьями, и глаза их прикованы были к далекой уже планете, бывшей их колыбелью. Там продолжал клубиться дым, принимавший мало-помалу вид огромной широкой ленты, которая развертывалась и уходила в пространство.
– Приближается последняя минута. Смотрите, развертываются астральные клише и уходят в архивы Вселенной, – сказал Эбрамар тихо, сжимая руку Нары, которая, обливаясь слезами, положила голову ему на плечо.
Глаза всех были влажны и сердца подавлены, а взоры остались прикованными к маленькому умирающему мирку, окруженному теперь кровавым, точно зарево, ореолом, постепенно бледневшим в отдалении. С головокружительной быстротой продолжали свой полет корабли. Точно стая падающих звезд, рассекала атмосферу и исчезала в бесконечности таинственная серебристая флотилия, уносившая прошлое одного мира и будущее другого.
Когда несколько успокоилось собрание сатанистов, свидетелей смерти Таисы и магического видения – исчезновения ее духа, а Шелом очнулся от обморока при падении на землю, снова возбужден был вопрос – вызвать Люцифера и просить его о помощи. Но теперь вокруг Шелома Иезодота стояли уже не покорные, верные до фанатизма слуги и преданные советники. Эти люди с бледными лицами и страшными, угрожающими взорами уже не просили, а требовали от него спасения; то были судьи и враги.
– Ты называл себя Антихристом! Хвастался, будто ты – «сын сатаны», так докажи нам это, спаси нас. Пророки предсказывали конец света, а ты убаюкивал нас обещаниями несметных богатств и бесконечной жизни, – рычали сотни голосов, и разъяренная толпа обступила Шелома, угрожая разорвать его.
Но бешеная энергия этого темного человека не была еще сломлена. Подняв в одной руке вилы, а в другой окровавленный нож, он произнес заклинание, и вокруг него появилось черноватое пламя, а толпа в ужасе отступила.
– Безумцы! Вместо того чтобы умолять, вы смеете грозить владыке тьмы! Ему подчинена она, и он один может ее рассеять. Я буду вызывать его, а вы поддержите меня!
Он подошел к статуе Люцифера, мрачно глядя на зиявшую трещину и расколотое лицо идола. Но быстро затем оправившись, он трижды ударил в землю сатанинскими вилами и стал вызывать.
– Сатана, отец мой, приди к нам на помощь! – вопил он диким голосом. – Мы принесли в жертву тебе эту Землю! К ногам твоим мы привели миллионы душ, совратив их с пути Истины! Мы насытили воздух кровью жертв в честь тебя! Мы вскормили и вернули к жизни тысячи ларвов! Теперь, в этот великий час, мы призываем тебя и просим о помощи, на которую имеем право…
– Ты молчишь?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83