Еще один полет, и я отпущу тебя; ты погрузишься в неподвижное созерцание, что так любезно твоему сердцу.
Произнося это, он устроился на его спине.
Сфинкс расправил крылья, медленно взлетел, но, набрав высоту, вновь обрел былую стремительность.
Они направились к югу…
Внизу поочередно проносились и исчезали вдали море Алкионы, Коринфский перешеек, Арголида, Миртосское море, остров Крит; потом они поплыли между голубыми лазурями небосвода и Внутреннего моря. Наконец, впереди показался Египет, разворачивающийся длинной лентой матово-серебристой зелени меж двух пустынь, с нильской дельтой, у которой, подобно двум часовым на подступах к Мемфису, выдвинулись вперед Каноп со своим каналом и Александрия со своим озером.
Сфинкс опустился прямо на свой пустовавший пьедестал, где еще можно было различить след его тела. Сложив крылья, он привычно повернулся спиной к озеру Мареотис, а лицом к гробнице Клеопатры и застыл, указывая поднятой лапой на дверь усыпальницы.
Если измерять время привычным нам способом, было около одиннадцати вечера.
Исаак подошел к гробнице, прикоснулся к двери золотой ветвью, и та распахнулась.
На протяжении целого века человеческие шаги впервые отозвались эхом в царском склепе.
Усыпальница была той же круглой формы, что и подобное сооружение Августа или пантеон Агриппы; отверстие в ее своде пропускало воздух и свет. Луна, повиснув над открытым проемом, словно гигантский светильник, озаряла голубоватым сиянием саркофаг, где спала царица Египта.
Все остальное оставалось в тени. Но через несколько мгновений глаз привыкал к темноте; он различал сорок восемь колонн, поддерживающих свод и похожих на двойной ряд неподвижных призраков. На стенах проступали написанные в одну краску странные силуэты собак с головами человека, людей с головами собак, анубисов, тифо-нов, осирисов — божественные иероглифы, на которых иступит зубы наука будущих веков.
Но Исаака не заинтересовали ни колонны, ни настенная роспись. Он подошел прямо к саркофагу и поднял мраморную крышку.
Клеопатра покоилась в своем царском облачении, со скипетром, увенчанным ястребиной головой и похожим на магическую трость, и зеркалом из полированной стали, лежавшим подле.
На ее голове виднелось подобие золотого шлема с гребнем в виде изящно изогнутой головки священного ястреба, украшенной сапфирами. Крылья птицы, с россыпью изумрудов и рубинов, прикрывали виски, огибали уши и уходили под шею мумии. На этой шее поблескивало тройное ожерелье из жемчуга, серпентина и алмазов, разделенных пластинками из оправленной в золото эмали в виде птичьих перьев. Платье из тончайшей материи с диагональными полосами золотого и лазурного цвета, перехваченное на талии жемчужной нитью, облегало тело, придавая царице вид спящей живой женщины. Легкие сандалии из золотой парчи жемчужными перепонками охватили ноги выше щиколоток. Руки свободно вытянулись вдоль тела: одна была украшена золотой змейкой чудесной работы, обвившейся по ней от локтя до запястья, другая — шестью золотыми браслетами, три из которых перехватывали руку выше локтя, а три другие — у кисти.
Единственный перстень с лазурным скарабеем поблескивал на пальце левой руки.
Черные как ночь волосы, выбиваясь из-под шлема, спускались ниже колен. Благодаря усилиям тех, кто бальзамировал мертвую, тело почти не было тронуто тлением. Лишь веки опали в пустых глазницах, с утончившихся рук сползли, не удержавшись на привычных местах, золотые обручи, перстень соскользнул с усохшего пальца, и стянутая кожа на щеках и груди приобрела свинцовый оттенок и сухость пергамента.
Исаак некоторое время разглядывал мумию, склонившись над саркофагом. Затем, пожав плечами, он пробормотал:
— Вот этой горстке праха Антоний пожертвовал властью над миром! Сомнение посетило его: вернув красоту и жизнь этому слабому созданию, осуществит ли он свой великий замысел? Ведь он собирался бороться с богом!
Но почти тотчас бессмертный странник отбросил все колебания.
— Будь что будет, — пробормотал он, — попытаем судьбу.
И он связал концы нитей, что дали ему парки.
По мертвому телу пробежала дрожь.
Исаак невольно отшатнулся.
И в неверном лунном сиянии, казалось созданном для таких святотатств, произошло чудо.
Сухая, потемневшая кожа мумии потеплела и вновь стала упругой, ее тон изменился: она посветлела и стала прозрачной. Каждый мускул снова обрел утраченную форму, руки округлились, пальцы вернули себе былую гибкость, ступни побелели, и на них проступили розовые прожилки, волосы стали пушистыми и пошли волнами, словно и они ожили, на висках вновь забились жилки, а на шее и груди стала видна сеть голубоватых вен. Наконец губы, неподвижно сжатые вот уже целый век, приоткрылись в чуть слышном вздохе.
Исаак простер над ней руку:
— Живи! Встань и говори! — произнес он.
Женщина медленно, как бы непроизвольно, еще не приходя в сознание, приподнялась; некоторое время она неподвижно сидела на своем каменном ложе, потом открыла глаза, привычным движением нащупала рукой зеркало, поднесла к лицу и со сладостным вздохом прошептала:
— Ах! Хвала Юпитеру! Я все еще хороша. Затем, оглядевшись, воскликнула:
— Ира, причеши меня! Хармиона, где Антоний?
Но тут, обводя глазами залу, прекрасная царица Египта встретила взгляд Исаака.
Она вскрикнула и спустила ногу, желая выбраться из гробницы.
— Царица Египетская, — промолвил иудей, — незачем звать Иру, Хармиону или Антония: все трое мертвы. Уже более века они покоятся в своих гробах. Посмотри, на каком ложе ты сама спала!
Клеопатра перегнулась, чтобы бросить взгляд вниз, на внешнюю сторону того, что служило ей ложем еще несколько минут назад. Крик ужаса вырвался у царицы: она поняла, что это саркофаг.
Но тут же, обернувшись к Исааку, она спросила:
— Кто ты и зачем разбудил меня? Я так хорошо и глубоко спала!
— Клеопатра, обратись к своим воспоминаниям, — бесстрастно произнес Исаак. — А потом уж я отвечу, кто я и почему пришел разбудить тебя.
Клеопатра подобрала под себя правую ногу, оперлась локтем в колено, уронила голову на руку и стала одно за другим перебирать воспоминания, вглядываясь в неясные тени вековой давности, возвращавшиеся к ней после столь долгого забытья.
— Ах да! — наконец проговорила она. — Все так, и я начинаю что-то припоминать.
Затем, неподвижно уставившись в пространство, словно бы листая день за днем книгу своего прошлого, она промолвила:
— Мы дали сражение при Акции. Не вынеся вида раненых, умирающих и убитых, я бежала, уведя свои галеры… Антоний последовал за мной. Мы возвратились в Египет, надеясь спастись, но армия нам изменила… Тогда, решившись умереть, я испытала на рабах множество ядов, чтобы узнать, какая смерть легче прочих.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194 195 196 197 198 199 200 201 202 203 204 205 206 207 208 209 210 211 212 213 214 215 216 217
Произнося это, он устроился на его спине.
Сфинкс расправил крылья, медленно взлетел, но, набрав высоту, вновь обрел былую стремительность.
Они направились к югу…
Внизу поочередно проносились и исчезали вдали море Алкионы, Коринфский перешеек, Арголида, Миртосское море, остров Крит; потом они поплыли между голубыми лазурями небосвода и Внутреннего моря. Наконец, впереди показался Египет, разворачивающийся длинной лентой матово-серебристой зелени меж двух пустынь, с нильской дельтой, у которой, подобно двум часовым на подступах к Мемфису, выдвинулись вперед Каноп со своим каналом и Александрия со своим озером.
Сфинкс опустился прямо на свой пустовавший пьедестал, где еще можно было различить след его тела. Сложив крылья, он привычно повернулся спиной к озеру Мареотис, а лицом к гробнице Клеопатры и застыл, указывая поднятой лапой на дверь усыпальницы.
Если измерять время привычным нам способом, было около одиннадцати вечера.
Исаак подошел к гробнице, прикоснулся к двери золотой ветвью, и та распахнулась.
На протяжении целого века человеческие шаги впервые отозвались эхом в царском склепе.
Усыпальница была той же круглой формы, что и подобное сооружение Августа или пантеон Агриппы; отверстие в ее своде пропускало воздух и свет. Луна, повиснув над открытым проемом, словно гигантский светильник, озаряла голубоватым сиянием саркофаг, где спала царица Египта.
Все остальное оставалось в тени. Но через несколько мгновений глаз привыкал к темноте; он различал сорок восемь колонн, поддерживающих свод и похожих на двойной ряд неподвижных призраков. На стенах проступали написанные в одну краску странные силуэты собак с головами человека, людей с головами собак, анубисов, тифо-нов, осирисов — божественные иероглифы, на которых иступит зубы наука будущих веков.
Но Исаака не заинтересовали ни колонны, ни настенная роспись. Он подошел прямо к саркофагу и поднял мраморную крышку.
Клеопатра покоилась в своем царском облачении, со скипетром, увенчанным ястребиной головой и похожим на магическую трость, и зеркалом из полированной стали, лежавшим подле.
На ее голове виднелось подобие золотого шлема с гребнем в виде изящно изогнутой головки священного ястреба, украшенной сапфирами. Крылья птицы, с россыпью изумрудов и рубинов, прикрывали виски, огибали уши и уходили под шею мумии. На этой шее поблескивало тройное ожерелье из жемчуга, серпентина и алмазов, разделенных пластинками из оправленной в золото эмали в виде птичьих перьев. Платье из тончайшей материи с диагональными полосами золотого и лазурного цвета, перехваченное на талии жемчужной нитью, облегало тело, придавая царице вид спящей живой женщины. Легкие сандалии из золотой парчи жемчужными перепонками охватили ноги выше щиколоток. Руки свободно вытянулись вдоль тела: одна была украшена золотой змейкой чудесной работы, обвившейся по ней от локтя до запястья, другая — шестью золотыми браслетами, три из которых перехватывали руку выше локтя, а три другие — у кисти.
Единственный перстень с лазурным скарабеем поблескивал на пальце левой руки.
Черные как ночь волосы, выбиваясь из-под шлема, спускались ниже колен. Благодаря усилиям тех, кто бальзамировал мертвую, тело почти не было тронуто тлением. Лишь веки опали в пустых глазницах, с утончившихся рук сползли, не удержавшись на привычных местах, золотые обручи, перстень соскользнул с усохшего пальца, и стянутая кожа на щеках и груди приобрела свинцовый оттенок и сухость пергамента.
Исаак некоторое время разглядывал мумию, склонившись над саркофагом. Затем, пожав плечами, он пробормотал:
— Вот этой горстке праха Антоний пожертвовал властью над миром! Сомнение посетило его: вернув красоту и жизнь этому слабому созданию, осуществит ли он свой великий замысел? Ведь он собирался бороться с богом!
Но почти тотчас бессмертный странник отбросил все колебания.
— Будь что будет, — пробормотал он, — попытаем судьбу.
И он связал концы нитей, что дали ему парки.
По мертвому телу пробежала дрожь.
Исаак невольно отшатнулся.
И в неверном лунном сиянии, казалось созданном для таких святотатств, произошло чудо.
Сухая, потемневшая кожа мумии потеплела и вновь стала упругой, ее тон изменился: она посветлела и стала прозрачной. Каждый мускул снова обрел утраченную форму, руки округлились, пальцы вернули себе былую гибкость, ступни побелели, и на них проступили розовые прожилки, волосы стали пушистыми и пошли волнами, словно и они ожили, на висках вновь забились жилки, а на шее и груди стала видна сеть голубоватых вен. Наконец губы, неподвижно сжатые вот уже целый век, приоткрылись в чуть слышном вздохе.
Исаак простер над ней руку:
— Живи! Встань и говори! — произнес он.
Женщина медленно, как бы непроизвольно, еще не приходя в сознание, приподнялась; некоторое время она неподвижно сидела на своем каменном ложе, потом открыла глаза, привычным движением нащупала рукой зеркало, поднесла к лицу и со сладостным вздохом прошептала:
— Ах! Хвала Юпитеру! Я все еще хороша. Затем, оглядевшись, воскликнула:
— Ира, причеши меня! Хармиона, где Антоний?
Но тут, обводя глазами залу, прекрасная царица Египта встретила взгляд Исаака.
Она вскрикнула и спустила ногу, желая выбраться из гробницы.
— Царица Египетская, — промолвил иудей, — незачем звать Иру, Хармиону или Антония: все трое мертвы. Уже более века они покоятся в своих гробах. Посмотри, на каком ложе ты сама спала!
Клеопатра перегнулась, чтобы бросить взгляд вниз, на внешнюю сторону того, что служило ей ложем еще несколько минут назад. Крик ужаса вырвался у царицы: она поняла, что это саркофаг.
Но тут же, обернувшись к Исааку, она спросила:
— Кто ты и зачем разбудил меня? Я так хорошо и глубоко спала!
— Клеопатра, обратись к своим воспоминаниям, — бесстрастно произнес Исаак. — А потом уж я отвечу, кто я и почему пришел разбудить тебя.
Клеопатра подобрала под себя правую ногу, оперлась локтем в колено, уронила голову на руку и стала одно за другим перебирать воспоминания, вглядываясь в неясные тени вековой давности, возвращавшиеся к ней после столь долгого забытья.
— Ах да! — наконец проговорила она. — Все так, и я начинаю что-то припоминать.
Затем, неподвижно уставившись в пространство, словно бы листая день за днем книгу своего прошлого, она промолвила:
— Мы дали сражение при Акции. Не вынеся вида раненых, умирающих и убитых, я бежала, уведя свои галеры… Антоний последовал за мной. Мы возвратились в Египет, надеясь спастись, но армия нам изменила… Тогда, решившись умереть, я испытала на рабах множество ядов, чтобы узнать, какая смерть легче прочих.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194 195 196 197 198 199 200 201 202 203 204 205 206 207 208 209 210 211 212 213 214 215 216 217