Расчесав полосы и заплетя две толстые косы, она укрепила их на затылке длинной шпилькой и с наслаждением влезла в кадку с теплой водой. Сейчас Сабрина казалась почти ребенком. Особенно когда принялась зевать во весь рот.
— Хорошо, что нам не приходится заниматься этим каждую ночь, — пробормотала Мэри, откинувшись на спинку стула. — А то за завтраком я непременно падала бы в обморок.
— Знаешь, Мэри, я тебе очень благодарна. Меня всегда согревает мысль, что ты ждешь меня и мы можем поговорить.
— А ты не думала о том, какую странную жизнь мы ведем? Мне порой хочется пожить обыкновенно, как другие.
— Пойми, Мэри, что такая странная жизнь дает нам возможность нормально существовать, — решительно возразила Сабрина. — По сравнению с другими мы живем очень скромно, по и это требует денег!
— О Рина, я понимаю и вовсе не жалуюсь. Однако иногда меня охватывает страх, что тебя застрелили или схватили.
— Я отлично понимаю твои чувства, сестренка. Да и сама уже устала от всего этого. Но что же нам делать? Ведь только так мы можем выжить. Или ты знаешь другой способ?
Мэри посмотрела в печальное лицо Сабрины и, помолчав, неохотно ответила:
— Возможно, ты права, но в тебе есть что-то от дьявола, Рина!
— Мэри! — Сабрина залилась смехом и брызнула на сестру водой. — Признаюсь, я так себя и чувствую, когда касаюсь острием меча лордов Молтона и Ньюли.
Ее глаза вдруг потемнели.
— Что с тобой? — встревожилась Мэри.
— Этой ночью в лесу мы видели Нэта Фишера. Его поймали на браконьерстве и повесили.
— Не может быть!
— Увы, это так. Помнишь, как мы ненавидели всех здешних, когда приехали? Но постепенно мое отношение к ним изменилось, ибо я поняла, что люди в основном одинаковы, где бы они ни жили. Бедные и бесправные везде голодны, а богатые, вконец забившие и запугавшие их, всегда выходят сухими из воды.
— А знаешь, Рина, мне здесь нравится. И я хотела бы остаться в этих местах навсегда. Ведь мы не вернемся в Шотландию, правда?
Сабрина с сожалением покачала головой:
— Нам незачем туда возвращаться, Мэри. Теперь наш дом здесь.
Ее сестра с облегчением вздохнула:
— Вот уж никогда не думала услышать от тебя такое. Я всегда любила этот дом, особенно при жизни мамы, когда мы с тобой были маленькими девочками. Помнишь, как мы играли в саду и воровали яблоки?
— Еще бы! — засмеялась Сабрина. — Я с тех пор так и не исправилась. Но когда мы вернулись в Веррик-Хаус, я даже не желала вспоминать о тех хороших днях. Меня переполняли ненависть и жажда мщения. Теперь же, в свои семнадцать лет, я смотрю на жизнь иначе, более объективно и могу трезво оценивать как настоящее, так и все, сохранившееся в памяти.
— Не скоро же ты пришла к такому выводу! — съязвила Мэри.
— Да. Но затем нас стали не очень жаловать. Разве ты не помнишь? Думаю, адвокат маркиза не поверил своим глазам, когда мы ворвались к нему в кабинет. Полагаю, тогда он впервые в жизни ли шился дара речи. Наверное, маркиз не признался ему, что имеет детей.
— Но ведь ты никогда не называла его отцом!
— А почему я должна была так называть его? Какой он нам отец? Он даже ни разу не видел своего сына и единственного наследника. Так пусть же остается в Италии вместе со своей богатой графиней. Скажу больше: нам очень повезло, что он живет за границей. Уж не думаешь ли ты, что маркиз примет нас с распростертыми объятиями? — Она злобно засмеялась. — Да он давно продал бы Веррик-Хаус, если бы ему пришлось платить налоги и поддерживать дом! Не занимайся я своим промыслом, мы с тобой угоди ли бы в долговую тюрьму. О, я прекрасно помню тот год, когда мы приехали в Англию и попытались выжить без посторонней помощи!
Да, Сабрина ничего не забыла. После смерти деда прошло уже пять лет, которые тянулись так долго, что порой ей казалось, будто они никогда и не жили в Шотландии. А по ночам девушку преследовал все тот же кошмар: обагренный кровью вереск и окровавленный клетчатый плед. Запах смерти и весь ужас, творившийся в тот день на торфяниках…
Сабрина просыпалась, дрожа от страха и обливаясь холодным потом.
Эти давние события запечатлелись в памяти так ярко, словно случились вчера…
Они сели на корабль и поплыли прочь от страшных мест, где убивали мужчин, женщин, детей, где разрушали и сжигали дотла жилища… Иногда Сабрина вспоминала и свой замок. Что стало с ним?
До Англии добрались благополучно. Правда, тетушка Маргарет и Мэри тяжко страдали от морской болезни, Ричард был очень раздражен, а Сабрину так переполняли ненависть и злоба, что по пути в Веррик-Хаус она едва держала себя в руках, разговаривая с английскими возницами и хозяевами гостиниц.
Старинный фамильный дом был необитаем и выглядел негостеприимно. Маркиз, которого они не видели уже десять лет, покинул его сразу же после смерти своей жены-шотландки, найдя утешение в богатой разнообразными впечатлениями жизни Лондона и за его пределами. Да и не только в этом…
Решимость и трудолюбие сделали свое дело. Небольшой домик времен королевы Елизаветы, почти не изменившийся за двести лет, превратился во вполне приличный особнячок с высоким фронтоном и многостворчатыми окнами, выходившими в сад и на поля. И хотя сад давно зарос сорняками, а поля уже не первый год оставались под парами, в самом доме было очень уютно. Обитый резными дубовыми панелями холл вызывал восхищение. Висевшие на стенах огромные старинные гобелены были еще в хорошем состоянии, а натертая воском дубовая мебель выглядела как новая.
Все первое лето беглянки прожили здесь вполне спокойно и почти ни в чем себе не отказывали. Но деньги быстро иссякли, и с наступлением зимы начались трудности. К тому же тетушка Маргарет сильно простудилась и надолго слегла в постель. Ее трепала лихорадка и мучил жестокий кашель. Хоббс трогательно заботилась о своей хозяйке. Но этого было недостаточно, а потому счета от докторов приходили чуть ли не ежедневно. Цены на продукты росли с каждым месяцем, и весьма скоро обитателям Веррик-Хауса пришлось экономить на питании.
Маркиз давно промотал все цепное, что было в доме. Для продажи не осталось ничего. В душе Сабрины накипало раздражение, особенно усиливавшееся после того, как соседи — возможно, из добрых побуждений, но скорее из праздного любопытства — решили посетить их дом и познакомиться с дочерьми отсутствующего маркиза. И вот к дверям Веррик-Хауса подкатили элегантные экипажи, напоминающие обедневшему семейству о богатстве своих хозяев. Соседи снисходительно приняли приглашение к чаю, и за столом, прикрываясь веерами, исподтишка посмеивались над бледной тетушкой Маргарет, сосредоточенно занимавшейся вышиванием гобелена. А затем стали высокомерно подтрунивать над молодыми хозяйками, старавшимися им услужить.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69
— Хорошо, что нам не приходится заниматься этим каждую ночь, — пробормотала Мэри, откинувшись на спинку стула. — А то за завтраком я непременно падала бы в обморок.
— Знаешь, Мэри, я тебе очень благодарна. Меня всегда согревает мысль, что ты ждешь меня и мы можем поговорить.
— А ты не думала о том, какую странную жизнь мы ведем? Мне порой хочется пожить обыкновенно, как другие.
— Пойми, Мэри, что такая странная жизнь дает нам возможность нормально существовать, — решительно возразила Сабрина. — По сравнению с другими мы живем очень скромно, по и это требует денег!
— О Рина, я понимаю и вовсе не жалуюсь. Однако иногда меня охватывает страх, что тебя застрелили или схватили.
— Я отлично понимаю твои чувства, сестренка. Да и сама уже устала от всего этого. Но что же нам делать? Ведь только так мы можем выжить. Или ты знаешь другой способ?
Мэри посмотрела в печальное лицо Сабрины и, помолчав, неохотно ответила:
— Возможно, ты права, но в тебе есть что-то от дьявола, Рина!
— Мэри! — Сабрина залилась смехом и брызнула на сестру водой. — Признаюсь, я так себя и чувствую, когда касаюсь острием меча лордов Молтона и Ньюли.
Ее глаза вдруг потемнели.
— Что с тобой? — встревожилась Мэри.
— Этой ночью в лесу мы видели Нэта Фишера. Его поймали на браконьерстве и повесили.
— Не может быть!
— Увы, это так. Помнишь, как мы ненавидели всех здешних, когда приехали? Но постепенно мое отношение к ним изменилось, ибо я поняла, что люди в основном одинаковы, где бы они ни жили. Бедные и бесправные везде голодны, а богатые, вконец забившие и запугавшие их, всегда выходят сухими из воды.
— А знаешь, Рина, мне здесь нравится. И я хотела бы остаться в этих местах навсегда. Ведь мы не вернемся в Шотландию, правда?
Сабрина с сожалением покачала головой:
— Нам незачем туда возвращаться, Мэри. Теперь наш дом здесь.
Ее сестра с облегчением вздохнула:
— Вот уж никогда не думала услышать от тебя такое. Я всегда любила этот дом, особенно при жизни мамы, когда мы с тобой были маленькими девочками. Помнишь, как мы играли в саду и воровали яблоки?
— Еще бы! — засмеялась Сабрина. — Я с тех пор так и не исправилась. Но когда мы вернулись в Веррик-Хаус, я даже не желала вспоминать о тех хороших днях. Меня переполняли ненависть и жажда мщения. Теперь же, в свои семнадцать лет, я смотрю на жизнь иначе, более объективно и могу трезво оценивать как настоящее, так и все, сохранившееся в памяти.
— Не скоро же ты пришла к такому выводу! — съязвила Мэри.
— Да. Но затем нас стали не очень жаловать. Разве ты не помнишь? Думаю, адвокат маркиза не поверил своим глазам, когда мы ворвались к нему в кабинет. Полагаю, тогда он впервые в жизни ли шился дара речи. Наверное, маркиз не признался ему, что имеет детей.
— Но ведь ты никогда не называла его отцом!
— А почему я должна была так называть его? Какой он нам отец? Он даже ни разу не видел своего сына и единственного наследника. Так пусть же остается в Италии вместе со своей богатой графиней. Скажу больше: нам очень повезло, что он живет за границей. Уж не думаешь ли ты, что маркиз примет нас с распростертыми объятиями? — Она злобно засмеялась. — Да он давно продал бы Веррик-Хаус, если бы ему пришлось платить налоги и поддерживать дом! Не занимайся я своим промыслом, мы с тобой угоди ли бы в долговую тюрьму. О, я прекрасно помню тот год, когда мы приехали в Англию и попытались выжить без посторонней помощи!
Да, Сабрина ничего не забыла. После смерти деда прошло уже пять лет, которые тянулись так долго, что порой ей казалось, будто они никогда и не жили в Шотландии. А по ночам девушку преследовал все тот же кошмар: обагренный кровью вереск и окровавленный клетчатый плед. Запах смерти и весь ужас, творившийся в тот день на торфяниках…
Сабрина просыпалась, дрожа от страха и обливаясь холодным потом.
Эти давние события запечатлелись в памяти так ярко, словно случились вчера…
Они сели на корабль и поплыли прочь от страшных мест, где убивали мужчин, женщин, детей, где разрушали и сжигали дотла жилища… Иногда Сабрина вспоминала и свой замок. Что стало с ним?
До Англии добрались благополучно. Правда, тетушка Маргарет и Мэри тяжко страдали от морской болезни, Ричард был очень раздражен, а Сабрину так переполняли ненависть и злоба, что по пути в Веррик-Хаус она едва держала себя в руках, разговаривая с английскими возницами и хозяевами гостиниц.
Старинный фамильный дом был необитаем и выглядел негостеприимно. Маркиз, которого они не видели уже десять лет, покинул его сразу же после смерти своей жены-шотландки, найдя утешение в богатой разнообразными впечатлениями жизни Лондона и за его пределами. Да и не только в этом…
Решимость и трудолюбие сделали свое дело. Небольшой домик времен королевы Елизаветы, почти не изменившийся за двести лет, превратился во вполне приличный особнячок с высоким фронтоном и многостворчатыми окнами, выходившими в сад и на поля. И хотя сад давно зарос сорняками, а поля уже не первый год оставались под парами, в самом доме было очень уютно. Обитый резными дубовыми панелями холл вызывал восхищение. Висевшие на стенах огромные старинные гобелены были еще в хорошем состоянии, а натертая воском дубовая мебель выглядела как новая.
Все первое лето беглянки прожили здесь вполне спокойно и почти ни в чем себе не отказывали. Но деньги быстро иссякли, и с наступлением зимы начались трудности. К тому же тетушка Маргарет сильно простудилась и надолго слегла в постель. Ее трепала лихорадка и мучил жестокий кашель. Хоббс трогательно заботилась о своей хозяйке. Но этого было недостаточно, а потому счета от докторов приходили чуть ли не ежедневно. Цены на продукты росли с каждым месяцем, и весьма скоро обитателям Веррик-Хауса пришлось экономить на питании.
Маркиз давно промотал все цепное, что было в доме. Для продажи не осталось ничего. В душе Сабрины накипало раздражение, особенно усиливавшееся после того, как соседи — возможно, из добрых побуждений, но скорее из праздного любопытства — решили посетить их дом и познакомиться с дочерьми отсутствующего маркиза. И вот к дверям Веррик-Хауса подкатили элегантные экипажи, напоминающие обедневшему семейству о богатстве своих хозяев. Соседи снисходительно приняли приглашение к чаю, и за столом, прикрываясь веерами, исподтишка посмеивались над бледной тетушкой Маргарет, сосредоточенно занимавшейся вышиванием гобелена. А затем стали высокомерно подтрунивать над молодыми хозяйками, старавшимися им услужить.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69