В другие дни мистер Каннингем приезжал в вечернее время и обучал чтению взрослых слуг. Ребекка предложила ему свою помощь, и он с радостью согласился.
– Что заставило вас отправиться в Мелбери-Холл?
– Мы с леди Уэнтуорт условились встретиться утром у конюшен в Солгрейве, чтобы покататься верхом, – ответила Ребекка. – Но она почему-то не пришла, и я решила навестить ее и убедиться, что она в добром здравии.
Мистер Каннингем взглянул на свои карманные часы.
– Леди Уэнтуорт весьма пунктуальна. Странно, что она не пришла. Я точно знаю, что если она выезжает на прогулку, то к этому часу обычно возвращается в Мелбери-Холл.
Осведомленность учителя о распорядке дня Миллисент удивила Ребекку.
– Возможно, я перепутала место встречи. Надеюсь, она примет меня. Я бы хотела лично принести ей извинения и еще раз напроситься в гости.
– Как это замечательно, миссис Форд! Леди Уэнтуорт будет рада.
– То же самое мне сегодня сказал лорд Стенмор. Мистер Каннингем понимающе кивнул.
– Эта добрая женщина живет замкнуто. Счастливой ее не назовешь.
Как это не похоже на Миллисент Грегори, которую Ребекка знала в детстве и юности. Окинув взглядом фермы, тянувшиеся по левую сторону дороги, Ребекка поняла, что Мелбери-Холл уже близко. На одном из полей она увидела чернокожих, трудившихся в поте лица.
Проследив за ее взглядом, Каннингем нахмурился.
– Вы знаете, что по берегам Темзы, к востоку от Лондона, живут в ужасающей нищете тысячи выходцев из Африки – тех, кто получил свободу, а также беглых рабов?
– Нет, не знаю. Но думаю, что и в колониях есть города, где происходит то же самое. Миссис Тримбл кое-что рассказала мне о том, как сквайр обращается со своими рабами. А также о разногласиях в этом вопросе, в прошлом возникавших между сквайром и лордом Стенмором.
– Упомянутые вами разногласия едва ли относятся к прошлому. Попытки его сиятельства в законодательном порядке добиться отмены рабства направлены против сквайра Уэнтуорта и ему подобных. Как это ни прискорбно, но король смотрит сквозь пальцы на работорговлю и использование невольничьего труда. Деятельность сквайра не ограничивается использованием африканцев на местных полях, он эксплуатирует их и на своих плантациях на Ямайке. Говорят, он вкладывает большие деньги во флот, занятый работорговлей. Напрасно сквайр уверен в своей безнаказанности. Он стоит на краю пропасти и, возможно, скоро сорвется вниз.
– Если дело обстоит так, как вы говорите, почему сквайр, зная, что вы и преподобный Тримбл поддерживаете его сиятельство, позволяет вам посещать его фермы?
Директор мрачно улыбнулся.
– Вы жили в другом мире, миссис Форд. Сквайр Уэнтуорт делает одно, а говорит другое. Впрочем, это типично английская манера поведения. Все хорошо знают, что сквайр ненавидит Стенмора. Однако скрывает это. Ему есть что терять. – Каннингем указал на фермы. – У меня в Небуорте уже была школа, когда пять лет назад Уэнтуорт купил эту землю и Мелбери-Холл. Те, кто знает о его прошлом и плантациях на Ямайке, не сомневаются, что он обзавелся недвижимостью, чтобы подняться в обществе.
– А леди Уэнтуорт, Миллисент, она уже была его женой, когда он приобрел Мелбери-Холл?
– Нет! Но в очень короткий срок он заполучил и ее, – с горечью ответил мистер Каннингем. – Мелбери-Холл дал ему статус. Молодая жена благодаря своим деньгам и родовитости открыла ему путь в высшее общество.
– А ваши труды привели хоть к какому-то улучшению?
– Да! Кое о чем мы договорились со сквайром по настоянию лорда Стенмора. Он разрешил африканским детишкам посещать мои занятия по пятницам. Приглашать преподобного Тримбла к умирающим. Вызывать доктора при переломах костей. Но за каждый шаг, который мы предпринимаем для блага этих несчастных, приходится платить высокую цену.
Впереди темнокожий мальчик пытался перетащить через дорогу волокушу, доверху груженную дровами.
– Какую цену, мистер Каннингем?
– Побои. Разлученные семьи. Многие, не выдержав, сводят счеты с жизнью.
– Здесь? В Мелбери-Холл? И все это сходит сквайру с рук?
– Закон на его стороне. Каждая смерть считается случайной. Никто не жалуется, поэтому нет оснований для судебного разбирательства.
– Не может быть, чтобы никто не протестовал. Ребекка осеклась, увидев, что мальчик поскользнулся и упал.
Они остановили лошадей. Но прежде чем Ребекка успела спешиться, мальчик вскочил и потащил волокушу дальше.
– Это непосильный груз, Изриел, малыш! Ты завяз в колее.
Мистер Каннингем, спрыгнув с лошади, подошел к юному работяге. Придерживая волокушу, он помог вытолкнуть ее из колеи, когда Изриел в очередной раз напрягся. Тропа за ухабистой дорогой плавно спускалась вниз к извилистой речке.
– Сегодня пятница, дружок. Я думал, ты в Роще – ждешь урока.
– Я не смогу сегодня прийти на занятия, мистер, – сказал мальчик.
Босой, в рваных штанах, он был с виду не старше Джейми. И Ребекка с болью подумала о том, что даже ребенок не может избежать порабощения.
Когда мальчик поднял голову, Ребекка и мистер Каннингем увидели на его лице кровоподтеки.
– Что с тобой случилось, Изриел? Он не ответил.
– Кто тебя избил? Уж не Миклби ли постарался? Я предупреждал этого надсмотрщика. Я говорил ему, чтобы не смел бить детей.
Изриел будто ничего не слышал и не сводил глаз с Ребекки.
– Изриел! Меня зовут миссис Форд. Я живу в Солгрейве, где собираюсь провести часть лета. Мы соседи.
Его взгляд блуждал по ее лицу.
– Да, мэм, – наконец произнес он едва слышно.
– У тебя из губы идет кровь, я могу тебе помочь? Он снова потупился.
– Пустяки, мэм.
Она вынула носовой платок и протянула ребенку.
– Прости. Ты уже взрослый и можешь сам о себе позаботиться.
Он уставился на кружевной платок в ее руке.
– Возьми. И приложи к губе. Изриел не шелохнулся.
– Оставь его себе.
Он протянул руку и взял платок.
Но вместо того чтобы приложить к губе, закрыл глаза, вдохнул легкий аромат лаванды, и когда открыл глаза, в них блестели слезы.
– Благослови вас Господь, мэм, – прошептал мальчик, сунул платок за пазуху, повернулся к волокуше и потащил ее вниз по склону.
– В Мелбери-Холл много таких, как он?
– В Роще проживает с десяток детей африканского происхождения. Некоторые здесь родились, других привезли сюда вместе с матерями с плантаций сквайра на Ямайке. Но Изриел – единственный, у кого нет родных. Может быть, поэтому с ним обращаются хуже, чем со всеми остальными.
Ребекка поняла, почему Миллисент была накануне в таком подавленном состоянии, и на душе у нее стало тяжело.
– Кто этот Миклби, которого вы упомянули?
– Он самый жестокий из всех надсмотрщиков, когда-либо работавших у сквайра. Сущий изверг, то и дело пускает в ход кулаки.
Некоторое время они ехали молча.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60
– Что заставило вас отправиться в Мелбери-Холл?
– Мы с леди Уэнтуорт условились встретиться утром у конюшен в Солгрейве, чтобы покататься верхом, – ответила Ребекка. – Но она почему-то не пришла, и я решила навестить ее и убедиться, что она в добром здравии.
Мистер Каннингем взглянул на свои карманные часы.
– Леди Уэнтуорт весьма пунктуальна. Странно, что она не пришла. Я точно знаю, что если она выезжает на прогулку, то к этому часу обычно возвращается в Мелбери-Холл.
Осведомленность учителя о распорядке дня Миллисент удивила Ребекку.
– Возможно, я перепутала место встречи. Надеюсь, она примет меня. Я бы хотела лично принести ей извинения и еще раз напроситься в гости.
– Как это замечательно, миссис Форд! Леди Уэнтуорт будет рада.
– То же самое мне сегодня сказал лорд Стенмор. Мистер Каннингем понимающе кивнул.
– Эта добрая женщина живет замкнуто. Счастливой ее не назовешь.
Как это не похоже на Миллисент Грегори, которую Ребекка знала в детстве и юности. Окинув взглядом фермы, тянувшиеся по левую сторону дороги, Ребекка поняла, что Мелбери-Холл уже близко. На одном из полей она увидела чернокожих, трудившихся в поте лица.
Проследив за ее взглядом, Каннингем нахмурился.
– Вы знаете, что по берегам Темзы, к востоку от Лондона, живут в ужасающей нищете тысячи выходцев из Африки – тех, кто получил свободу, а также беглых рабов?
– Нет, не знаю. Но думаю, что и в колониях есть города, где происходит то же самое. Миссис Тримбл кое-что рассказала мне о том, как сквайр обращается со своими рабами. А также о разногласиях в этом вопросе, в прошлом возникавших между сквайром и лордом Стенмором.
– Упомянутые вами разногласия едва ли относятся к прошлому. Попытки его сиятельства в законодательном порядке добиться отмены рабства направлены против сквайра Уэнтуорта и ему подобных. Как это ни прискорбно, но король смотрит сквозь пальцы на работорговлю и использование невольничьего труда. Деятельность сквайра не ограничивается использованием африканцев на местных полях, он эксплуатирует их и на своих плантациях на Ямайке. Говорят, он вкладывает большие деньги во флот, занятый работорговлей. Напрасно сквайр уверен в своей безнаказанности. Он стоит на краю пропасти и, возможно, скоро сорвется вниз.
– Если дело обстоит так, как вы говорите, почему сквайр, зная, что вы и преподобный Тримбл поддерживаете его сиятельство, позволяет вам посещать его фермы?
Директор мрачно улыбнулся.
– Вы жили в другом мире, миссис Форд. Сквайр Уэнтуорт делает одно, а говорит другое. Впрочем, это типично английская манера поведения. Все хорошо знают, что сквайр ненавидит Стенмора. Однако скрывает это. Ему есть что терять. – Каннингем указал на фермы. – У меня в Небуорте уже была школа, когда пять лет назад Уэнтуорт купил эту землю и Мелбери-Холл. Те, кто знает о его прошлом и плантациях на Ямайке, не сомневаются, что он обзавелся недвижимостью, чтобы подняться в обществе.
– А леди Уэнтуорт, Миллисент, она уже была его женой, когда он приобрел Мелбери-Холл?
– Нет! Но в очень короткий срок он заполучил и ее, – с горечью ответил мистер Каннингем. – Мелбери-Холл дал ему статус. Молодая жена благодаря своим деньгам и родовитости открыла ему путь в высшее общество.
– А ваши труды привели хоть к какому-то улучшению?
– Да! Кое о чем мы договорились со сквайром по настоянию лорда Стенмора. Он разрешил африканским детишкам посещать мои занятия по пятницам. Приглашать преподобного Тримбла к умирающим. Вызывать доктора при переломах костей. Но за каждый шаг, который мы предпринимаем для блага этих несчастных, приходится платить высокую цену.
Впереди темнокожий мальчик пытался перетащить через дорогу волокушу, доверху груженную дровами.
– Какую цену, мистер Каннингем?
– Побои. Разлученные семьи. Многие, не выдержав, сводят счеты с жизнью.
– Здесь? В Мелбери-Холл? И все это сходит сквайру с рук?
– Закон на его стороне. Каждая смерть считается случайной. Никто не жалуется, поэтому нет оснований для судебного разбирательства.
– Не может быть, чтобы никто не протестовал. Ребекка осеклась, увидев, что мальчик поскользнулся и упал.
Они остановили лошадей. Но прежде чем Ребекка успела спешиться, мальчик вскочил и потащил волокушу дальше.
– Это непосильный груз, Изриел, малыш! Ты завяз в колее.
Мистер Каннингем, спрыгнув с лошади, подошел к юному работяге. Придерживая волокушу, он помог вытолкнуть ее из колеи, когда Изриел в очередной раз напрягся. Тропа за ухабистой дорогой плавно спускалась вниз к извилистой речке.
– Сегодня пятница, дружок. Я думал, ты в Роще – ждешь урока.
– Я не смогу сегодня прийти на занятия, мистер, – сказал мальчик.
Босой, в рваных штанах, он был с виду не старше Джейми. И Ребекка с болью подумала о том, что даже ребенок не может избежать порабощения.
Когда мальчик поднял голову, Ребекка и мистер Каннингем увидели на его лице кровоподтеки.
– Что с тобой случилось, Изриел? Он не ответил.
– Кто тебя избил? Уж не Миклби ли постарался? Я предупреждал этого надсмотрщика. Я говорил ему, чтобы не смел бить детей.
Изриел будто ничего не слышал и не сводил глаз с Ребекки.
– Изриел! Меня зовут миссис Форд. Я живу в Солгрейве, где собираюсь провести часть лета. Мы соседи.
Его взгляд блуждал по ее лицу.
– Да, мэм, – наконец произнес он едва слышно.
– У тебя из губы идет кровь, я могу тебе помочь? Он снова потупился.
– Пустяки, мэм.
Она вынула носовой платок и протянула ребенку.
– Прости. Ты уже взрослый и можешь сам о себе позаботиться.
Он уставился на кружевной платок в ее руке.
– Возьми. И приложи к губе. Изриел не шелохнулся.
– Оставь его себе.
Он протянул руку и взял платок.
Но вместо того чтобы приложить к губе, закрыл глаза, вдохнул легкий аромат лаванды, и когда открыл глаза, в них блестели слезы.
– Благослови вас Господь, мэм, – прошептал мальчик, сунул платок за пазуху, повернулся к волокуше и потащил ее вниз по склону.
– В Мелбери-Холл много таких, как он?
– В Роще проживает с десяток детей африканского происхождения. Некоторые здесь родились, других привезли сюда вместе с матерями с плантаций сквайра на Ямайке. Но Изриел – единственный, у кого нет родных. Может быть, поэтому с ним обращаются хуже, чем со всеми остальными.
Ребекка поняла, почему Миллисент была накануне в таком подавленном состоянии, и на душе у нее стало тяжело.
– Кто этот Миклби, которого вы упомянули?
– Он самый жестокий из всех надсмотрщиков, когда-либо работавших у сквайра. Сущий изверг, то и дело пускает в ход кулаки.
Некоторое время они ехали молча.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60