Эмма была единственной, кого он вообще замечал, единственной и желанной.
Уолтер пытался справиться с чувством вины, которое он ощущал за содеянное им вместе с Эммой. Эта вина камнем лежала у него на душе. К тому же его душил гнев. Эмма вела себя так, словно это было досадным недоразумением, хотя ее руки добивался сын графа.
– Какое мне до этого дело? – хрипло спросил он. – Ты собираешься выходить за него замуж или нет?
Она посмотрела на него так, будто у него вместо одной головы выросло две.
– С какой стати я должна совершать такую глупость? Почему я должна связывать себя узами брака, когда точно знаю, что буду несчастлива?
Уолтер не питал иллюзий на свой счет. Он всегда знал, что у него с Эммой нет общего будущего. Но положение Дэвида было совсем иным.
Он уставился на нее, не в силах понять, что она от него хочет.
– Я никогда не выйду замуж за Дэвида!
Уолтер сказал первое, что пришло ему в голову:
– Тогда оставь его в покое. Получив твой отказ, он сможет выбрать для себя иной путь. Скажи ему правду и оставь его.
– Не могу! – Эмма повернулась к нему. – А что, если предложение Дэвида – самое выгодное из всех, которые я когда-либо услышу? Как я могу отказать ему, если неизвестно, оставит ли мне мой отец достаточно денег, чтобы можно был прельстить кого-нибудь познатнее и побогаче?
– И это единственная причина, чтобы не сказать ему правду? – резко спросил Уолтер, которому вдруг все стало ясно. – Разве у тебя нет ни капли уважения к его чувствам? К тем чувствам, которые он всегда питал к тебе?
– Мне еще только девятнадцать, и не поздно выйти замуж. Он считает, что ему в жизни надо добиться славы, какого-нибудь высокого положения, чтобы потом мы могли быть… вместе.
Дэвид был настолько ослеплен любовью, что ему даже и в голову не приходило спросить Эмму, была ли у нее с кем-нибудь до него интимная близость. Водить его за нос для нее не составляло труда.
– Какую жизнь он готовит для меня? Я должна жить среди военных, а если он еще запрет меня в какой-нибудь ужасной дыре вдали от Баронсфорда?
Она продолжала говорить все в том же духе, но пока она жаловалась и бесилась, Уолтер внезапно осознал, что он свободен, наконец-то он почувствовал, что излечился от любви к Эмме.
– Куда ты идешь? – спросила она встревоженно, увидев, как он уходит. Уолтер молча шагал по тропинке, ни разу не оглянувшись.
Глава 15
Обмотанные вокруг груди бинты, как и жесткая перевязь, стягивающая руку, были предназначены, судя по всему, для того, чтобы доставлять ей сплошные мучения. Гвинет не могла пошевелиться и в собственной постели чувствовала себя так, словно попала в западню.
– Подозреваю, что у вас трещина в лопатке, – высказал свое мнение врач, приехавший из Мелроуза. – Хотя, конечно, это может быть просто сильный ушиб. Через неделю, когда я снова приеду, все будет ясно. К тому времени опухоль спадет, и тогда я смогу точнее определить характер вашей травмы.
– Значит, я должна лежать вот так целую неделю, словно рождественская индейка со скрученными крылышками? – Гвинет сердито посмотрела на него. Потом перевела взгляд на Вайолет в надежде на поддержку с ее стороны. Но увы, Вайолет ее не слышала – она была поглощена беседой с доктором, который рекомендовал ей лекарственную настойку, предназначенную для Гвинет.
Когда прибыл доктор, сразу стало ясно, что они с Вайолет узнали друг друга. Гвинет предположила, что он, наверное, был тем самым врачом, который осматривал Вайолет перед родами. Кажется, он был очень доволен тем, что встретил ее здесь.
– Повязки следует менять почаще, да? – спросила Гвинет, желая поскорее освободиться от сковывавших ее оков.
– Ни в коем случае! – решительно возразил доктор. – Очень важно, чтобы повязки оставались на месте до тех пор, пока я не приеду. Хотя и рекомендуется их ослаблять, но я пока не советую этого делать. Но если вы, молодая леди, не будете лежать в постели, то вам не станет лучше. Это я вам точно говорю. И тогда у меня не останется иного выбора, как назначить вам более суровый курс лечения.
Гвинет поежилась. Угроза была достаточно серьезной, чтобы она стала возражать. По крайней мере рана на ее голове начала заживать, а опухоль почти рассосалась.
Кроме того, ей ведь вполне оказалось по силам ехать на лошади вместе с Вайолет почти весь день до Гринбрей-Холла. Разве она настаивала на посещении врача? Несмотря на возникавшую при любом движении острую, пульсирующую боль в плече, она чувствовала, что силы к ней возвращаются. Впрочем, Гвинет про себя решила не проявлять излишнего недовольства. Она хорошо знала этого старого врача, на протяжении многих лет лечившего ее, так что ей была хорошо известна его манера обращения со строптивыми больными.
– Соблюдайте нестрогую диету. При кормлении вы можете поддерживать ее, но следите за тем, чтобы при этом она не совершала лишних движений, – наставлял врач Вайолет. Снизу, со двора, сквозь открытое окно до них донесся стук копыт. – Когда приедет леди Кэверс?
Вайолет вопросительно посмотрела на Гвинет.
– Моя тетушка приедет завтра или послезавтра, – солгала Гвинет, не желавшая, чтобы врач подумал, будто ей может понадобиться его внимание.
– Очень хорошо.
Доктор начал собирать свои инструменты, повторяя при этом Вайолет, как и когда больной надлежит принимать лекарства. Прочитав Гвинет очередное наставление о необходимости соблюдать покой, он повернулся к Вайолет:
– Сейчас вы выглядите гораздо лучше, чем в прошлый раз. Как вы себя чувствуете?
Гвинет насторожилась. Состояние Вайолет волновало ее гораздо больше своего. Что такое ее раны – всего-навсего несколько ушибов.
– Я хорошо себя чувствую, сэр.
– Вы едите жидкую пищу?
– Да, сэр, – прошептала она.
Гвинет хотела было сказать, что это не так, но потом решила повременить и послушать, что должна была делать, но не делала Вайолет.
– И не забывайте, что я говорил вам раньше – не ходить пешком слишком долго в течение этого месяца.
– Я помню, сэр. Я буду осторожна.
Гвинет откашлялась, а затем с недоумением посмотрела на Вайолет. Она отнюдь не думала, что путешествие до аббатства, где они с ней встретились, можно было расценивать как легкую прогулку.
– Я провожу вас, – быстро проговорила Вайолет, направляясь с ним к выходу.
Гвинет проводила их взглядом. С Вайолет она поговорит об этом позже. Ведь та делала гораздо больше того, о чем они договаривались. Этим утром, пока Гвинет еще спала, Вайолет уже помогала прислуге по дому.
Этим она очень походила на многих героинь рассказов Гвинет. Она была недовольна своей судьбой, которая обошлась с ней несправедливо и жестоко. Всегда отстаивающая справедливость в своих рассказах, Гвинет считала своим долгом помочь Вайолет наладить жизнь и обрести счастье.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86
Уолтер пытался справиться с чувством вины, которое он ощущал за содеянное им вместе с Эммой. Эта вина камнем лежала у него на душе. К тому же его душил гнев. Эмма вела себя так, словно это было досадным недоразумением, хотя ее руки добивался сын графа.
– Какое мне до этого дело? – хрипло спросил он. – Ты собираешься выходить за него замуж или нет?
Она посмотрела на него так, будто у него вместо одной головы выросло две.
– С какой стати я должна совершать такую глупость? Почему я должна связывать себя узами брака, когда точно знаю, что буду несчастлива?
Уолтер не питал иллюзий на свой счет. Он всегда знал, что у него с Эммой нет общего будущего. Но положение Дэвида было совсем иным.
Он уставился на нее, не в силах понять, что она от него хочет.
– Я никогда не выйду замуж за Дэвида!
Уолтер сказал первое, что пришло ему в голову:
– Тогда оставь его в покое. Получив твой отказ, он сможет выбрать для себя иной путь. Скажи ему правду и оставь его.
– Не могу! – Эмма повернулась к нему. – А что, если предложение Дэвида – самое выгодное из всех, которые я когда-либо услышу? Как я могу отказать ему, если неизвестно, оставит ли мне мой отец достаточно денег, чтобы можно был прельстить кого-нибудь познатнее и побогаче?
– И это единственная причина, чтобы не сказать ему правду? – резко спросил Уолтер, которому вдруг все стало ясно. – Разве у тебя нет ни капли уважения к его чувствам? К тем чувствам, которые он всегда питал к тебе?
– Мне еще только девятнадцать, и не поздно выйти замуж. Он считает, что ему в жизни надо добиться славы, какого-нибудь высокого положения, чтобы потом мы могли быть… вместе.
Дэвид был настолько ослеплен любовью, что ему даже и в голову не приходило спросить Эмму, была ли у нее с кем-нибудь до него интимная близость. Водить его за нос для нее не составляло труда.
– Какую жизнь он готовит для меня? Я должна жить среди военных, а если он еще запрет меня в какой-нибудь ужасной дыре вдали от Баронсфорда?
Она продолжала говорить все в том же духе, но пока она жаловалась и бесилась, Уолтер внезапно осознал, что он свободен, наконец-то он почувствовал, что излечился от любви к Эмме.
– Куда ты идешь? – спросила она встревоженно, увидев, как он уходит. Уолтер молча шагал по тропинке, ни разу не оглянувшись.
Глава 15
Обмотанные вокруг груди бинты, как и жесткая перевязь, стягивающая руку, были предназначены, судя по всему, для того, чтобы доставлять ей сплошные мучения. Гвинет не могла пошевелиться и в собственной постели чувствовала себя так, словно попала в западню.
– Подозреваю, что у вас трещина в лопатке, – высказал свое мнение врач, приехавший из Мелроуза. – Хотя, конечно, это может быть просто сильный ушиб. Через неделю, когда я снова приеду, все будет ясно. К тому времени опухоль спадет, и тогда я смогу точнее определить характер вашей травмы.
– Значит, я должна лежать вот так целую неделю, словно рождественская индейка со скрученными крылышками? – Гвинет сердито посмотрела на него. Потом перевела взгляд на Вайолет в надежде на поддержку с ее стороны. Но увы, Вайолет ее не слышала – она была поглощена беседой с доктором, который рекомендовал ей лекарственную настойку, предназначенную для Гвинет.
Когда прибыл доктор, сразу стало ясно, что они с Вайолет узнали друг друга. Гвинет предположила, что он, наверное, был тем самым врачом, который осматривал Вайолет перед родами. Кажется, он был очень доволен тем, что встретил ее здесь.
– Повязки следует менять почаще, да? – спросила Гвинет, желая поскорее освободиться от сковывавших ее оков.
– Ни в коем случае! – решительно возразил доктор. – Очень важно, чтобы повязки оставались на месте до тех пор, пока я не приеду. Хотя и рекомендуется их ослаблять, но я пока не советую этого делать. Но если вы, молодая леди, не будете лежать в постели, то вам не станет лучше. Это я вам точно говорю. И тогда у меня не останется иного выбора, как назначить вам более суровый курс лечения.
Гвинет поежилась. Угроза была достаточно серьезной, чтобы она стала возражать. По крайней мере рана на ее голове начала заживать, а опухоль почти рассосалась.
Кроме того, ей ведь вполне оказалось по силам ехать на лошади вместе с Вайолет почти весь день до Гринбрей-Холла. Разве она настаивала на посещении врача? Несмотря на возникавшую при любом движении острую, пульсирующую боль в плече, она чувствовала, что силы к ней возвращаются. Впрочем, Гвинет про себя решила не проявлять излишнего недовольства. Она хорошо знала этого старого врача, на протяжении многих лет лечившего ее, так что ей была хорошо известна его манера обращения со строптивыми больными.
– Соблюдайте нестрогую диету. При кормлении вы можете поддерживать ее, но следите за тем, чтобы при этом она не совершала лишних движений, – наставлял врач Вайолет. Снизу, со двора, сквозь открытое окно до них донесся стук копыт. – Когда приедет леди Кэверс?
Вайолет вопросительно посмотрела на Гвинет.
– Моя тетушка приедет завтра или послезавтра, – солгала Гвинет, не желавшая, чтобы врач подумал, будто ей может понадобиться его внимание.
– Очень хорошо.
Доктор начал собирать свои инструменты, повторяя при этом Вайолет, как и когда больной надлежит принимать лекарства. Прочитав Гвинет очередное наставление о необходимости соблюдать покой, он повернулся к Вайолет:
– Сейчас вы выглядите гораздо лучше, чем в прошлый раз. Как вы себя чувствуете?
Гвинет насторожилась. Состояние Вайолет волновало ее гораздо больше своего. Что такое ее раны – всего-навсего несколько ушибов.
– Я хорошо себя чувствую, сэр.
– Вы едите жидкую пищу?
– Да, сэр, – прошептала она.
Гвинет хотела было сказать, что это не так, но потом решила повременить и послушать, что должна была делать, но не делала Вайолет.
– И не забывайте, что я говорил вам раньше – не ходить пешком слишком долго в течение этого месяца.
– Я помню, сэр. Я буду осторожна.
Гвинет откашлялась, а затем с недоумением посмотрела на Вайолет. Она отнюдь не думала, что путешествие до аббатства, где они с ней встретились, можно было расценивать как легкую прогулку.
– Я провожу вас, – быстро проговорила Вайолет, направляясь с ним к выходу.
Гвинет проводила их взглядом. С Вайолет она поговорит об этом позже. Ведь та делала гораздо больше того, о чем они договаривались. Этим утром, пока Гвинет еще спала, Вайолет уже помогала прислуге по дому.
Этим она очень походила на многих героинь рассказов Гвинет. Она была недовольна своей судьбой, которая обошлась с ней несправедливо и жестоко. Всегда отстаивающая справедливость в своих рассказах, Гвинет считала своим долгом помочь Вайолет наладить жизнь и обрести счастье.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86