И теперь Айван потерян для нее, потерян на всегда.
— Хотите что-нибудь сыграть, Лиза? Услышав за спиной его голос, она побледнела. Если бы он узнал, о чем она думала, какой уязвимой предстала бы она перед ним. Повернувшись лицом к Айвану, Лиза тихо ответила:
— Нет,
— А зачем же вы брали ее в руки? — спросил он, глядя ей в глаза.
— Я о ней совсем забыла.
— Так позвольте вам напомнить. — Он взял балалайку.
— Пожалуйста, не надо, — умоляюще попросила Лиза.
— Почему? — Глаза его сузились.
— Потому, что это очень печальная музыка, — с трудом проговорила девушка. На глазах ее появились слезы.
Некоторое время маркиз пристально смотрел на нее, потом произнес:
— Если вам горько, Лиза, то, может быть, после этого ваши желания сбудутся?..
Она только покачала головой.
— А может быть, — продолжал он, — ваши слезы прольются зря, а надежды окажутся обманутыми, как уже было с другими… и с моей матерью.
— Этого я тоже не хочу.
Айван положил балалайку на кресло.
— Может быть, у вас есть какое-то сокровенное желание? — Коснувшись подбородка Лизы, он приподнял ее голову.
— Мое сокровенное желание никогда не сбудется.
— Откуда вам знать? Расскажите мне о нем. Может быть, я смогу помочь?
— Не сможете, — заверила она.
— Но почему, Лиза? Не потому ли, что это ваше желание касается меня?
Лиза вздрогнула. Как близок он был сейчас к истине! Вслух она сказала:
— Если мое желание и связано с мужчиной, то это может быть, прежде всего, желание стать его женой.
— Значит, вам нужна моя любовь? Вы любите меня? — Он попытался обнять ее. Лиза уперлась руками ему в грудь, но это не произвело на него никакого впечатления. — Отвечайте, черт возьми!
— Нет, — прошептала она, не глядя ему в глаза.
— Скажите, что вы меня любите, Лиза, — Айван потряс ее за плечи. — Скажите же!
— Сказать это, чтобы самой навлечь на себя проклятие? Нет уж! — вскрикнула девушка.
— Скажите это, чтобы получить все, что только в моей власти, — ответил Айван. — Снимите бремя, которое гнетет вашу душу.
— Вы губите мою душу! Отпустите меня! — Лизе удалось высвободить руки, но Айван крепко обнял ее за талию. Она застонала. Несмотря на сопротивление, в глубине души она чувствовала, что хочет именно этого.
— Ну, нет, это не я, Лиза, — ответил Айван таким тоном, что девушке стало страшно. — Вашу душу губит то, что вы не хотите признаться в этом.
— Нет, — отрицала она, хотя оба прекрасно знали, что это ложь. Несмотря на мучившее ее чувство вины, Лиза все же не хотела принести себя ему в жертву. Она почувствовала, что он расстегнул верхнюю пуговицу на ее платье и попыталась помешать ему, но он схватил ее за руку.
— Хватит себя обманывать. — Айван расстегнул следующую пуговицу. — Скажи, что ты любишь меня, — прошептал он, — и ложись со мной в постель.
— Нет! — закричала Лиза. Она вырвалась от Него, и, прикрыв грудь руками, отступила на шаг.
— Если я это сделаю, — проговорила она, — то прошлое наше все равно останется прежним, а я заслужу не ваше прощение, а вечное проклятие.
— Проклятие — слишком большое наказание, я не стремлюсь к этому, — заметил Айван. Подойдя к Лизе, он снова схватился рукой за ее платье. Она вырвалась, но при этом расстегнулись еще несколько пуговиц.
Лизе страшно хотелось убежать, но бежать было некуда. Айван прижал ее к стене и, не обращая внимания на слабые попытки сопротивления, несколько мгновений молча смотрел на ее роскошные груди, а потом поцеловал ее в шею. Лиза пыталась убедить себя в том, что холодна как лед, которого Айвану ни когда не растопить, но, когда он начал ласкать ее грудь, поняла, что переоценила свои силы. Скорее, она была подобна огню, который только Айван мог заставить гореть ярко.
Лиза была уверена, что Айван ласкает и целует ее для того, чтобы унижать и мучить, других причин его поведения она не видела. Но, когда он страстно поцеловал ее в губы, она поняла, что сопротивляться ему она почти неспособна. Многими способами Лиза могла бы стараться помешать Айвану добиться своего — могла бить его по лицу, царапаться, лягаться, но сопротивление ее было парализовано, потому что не угасла старая страсть к Айвану, потому что в душе сама Лиза желала добиться примирения с ним и его благо склонности. И снова она ответила на поцелуй Айвана, к собственному ужасу и негодованию. Если рас судок ее восставал против этой страсти, то Айван умело разжигал ее, чтобы выйти победителем из их борьбы.
Лиза сама не понимала, как оказалась на руках у Дивана, который перенес ее в соседнюю комнату. Она все еще пыталась освободиться, но он, не обращая на это никакого внимания, бросил ее на кровать, застланную шелковым одеялом. Лиза почувствовала себя как в страшном сне, но, когда он снова поцеловал её в губы, она перестала ясно сознавать, что с ней происходит.
Когда поцелуй прервался, Лиза с удивлением уста вилась на Айвана. Он, словно завороженный, смотрел на ее белую, нежную шею, как будто не верил своим глазам. Потом он вдруг прильнул к ней, вдыхая запах ее тела, как человек, который, наконец, добился того, к чему долго и безуспешно стремился. Подняв голову, Айван стал целовать ее грудь, не скрытую корсетом, и нежно гладить ее волосы, а потом снова поцеловал ее в губы, горячо и страстно.
— Лиза, скажи, что любишь меня, — шептал Айван, — скажи и стань совсем моей.
Лиза боялась, что сейчас лишится рассудка. Стоило ей только кивнуть, и он сможет овладеть ею, они, наконец, соединятся, она сможет насытить свою страсть к нему, и закончатся все эти долгие и бессмысленные страдания.
— Лиза, — повторил он, — ты же знала, что к этому все шло. Скажи мне эти слова.
— Нет, — отозвалась она, пытаясь сесть на кровати.
— Я ведь знаю, ты тоже хочешь меня, — шептал Айван.
— Айван, я же знаю, сколько горя ты можешь мне принести, — сопротивлялась она.
Он гладил ее по щеке.
— Ты получишь только радость и удовольствие.
— Сейчас — да, но что будет потом? Нет, я не могу этого допустить.
Айван помрачнел.
— Лиза, ты ведь моя, — проговорил он, — ты всегда была и будешь моей.
— Я твоя служанка, — возразила она, — и только. Это не означает, что я — твоя собственность. С точки зрения закона, я никому больше не могу принадлежать, пока не выйду замуж.
Этот ответ разозлил Айвана.
— К черту закон! — вскричал он, отпустив Лизу. — Разве закон может заставить одного чело века полюбить другого? Разве закон может воскрешать мертвых? А может закон снять с человека клей мо незаконного сына?
— Айван… — начала Лиза, но он перебил ее, силой посадив девушку на колени.
— А ты знаешь, что я больше не считаюсь незаконнорожденным?
Лизе было трудно следить за его сбивчивой речью, и она покачала головой.
— Разве люди не удивлялись, как это «нуллиус филиус»*(«Ничей сын» (лат.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82
— Хотите что-нибудь сыграть, Лиза? Услышав за спиной его голос, она побледнела. Если бы он узнал, о чем она думала, какой уязвимой предстала бы она перед ним. Повернувшись лицом к Айвану, Лиза тихо ответила:
— Нет,
— А зачем же вы брали ее в руки? — спросил он, глядя ей в глаза.
— Я о ней совсем забыла.
— Так позвольте вам напомнить. — Он взял балалайку.
— Пожалуйста, не надо, — умоляюще попросила Лиза.
— Почему? — Глаза его сузились.
— Потому, что это очень печальная музыка, — с трудом проговорила девушка. На глазах ее появились слезы.
Некоторое время маркиз пристально смотрел на нее, потом произнес:
— Если вам горько, Лиза, то, может быть, после этого ваши желания сбудутся?..
Она только покачала головой.
— А может быть, — продолжал он, — ваши слезы прольются зря, а надежды окажутся обманутыми, как уже было с другими… и с моей матерью.
— Этого я тоже не хочу.
Айван положил балалайку на кресло.
— Может быть, у вас есть какое-то сокровенное желание? — Коснувшись подбородка Лизы, он приподнял ее голову.
— Мое сокровенное желание никогда не сбудется.
— Откуда вам знать? Расскажите мне о нем. Может быть, я смогу помочь?
— Не сможете, — заверила она.
— Но почему, Лиза? Не потому ли, что это ваше желание касается меня?
Лиза вздрогнула. Как близок он был сейчас к истине! Вслух она сказала:
— Если мое желание и связано с мужчиной, то это может быть, прежде всего, желание стать его женой.
— Значит, вам нужна моя любовь? Вы любите меня? — Он попытался обнять ее. Лиза уперлась руками ему в грудь, но это не произвело на него никакого впечатления. — Отвечайте, черт возьми!
— Нет, — прошептала она, не глядя ему в глаза.
— Скажите, что вы меня любите, Лиза, — Айван потряс ее за плечи. — Скажите же!
— Сказать это, чтобы самой навлечь на себя проклятие? Нет уж! — вскрикнула девушка.
— Скажите это, чтобы получить все, что только в моей власти, — ответил Айван. — Снимите бремя, которое гнетет вашу душу.
— Вы губите мою душу! Отпустите меня! — Лизе удалось высвободить руки, но Айван крепко обнял ее за талию. Она застонала. Несмотря на сопротивление, в глубине души она чувствовала, что хочет именно этого.
— Ну, нет, это не я, Лиза, — ответил Айван таким тоном, что девушке стало страшно. — Вашу душу губит то, что вы не хотите признаться в этом.
— Нет, — отрицала она, хотя оба прекрасно знали, что это ложь. Несмотря на мучившее ее чувство вины, Лиза все же не хотела принести себя ему в жертву. Она почувствовала, что он расстегнул верхнюю пуговицу на ее платье и попыталась помешать ему, но он схватил ее за руку.
— Хватит себя обманывать. — Айван расстегнул следующую пуговицу. — Скажи, что ты любишь меня, — прошептал он, — и ложись со мной в постель.
— Нет! — закричала Лиза. Она вырвалась от Него, и, прикрыв грудь руками, отступила на шаг.
— Если я это сделаю, — проговорила она, — то прошлое наше все равно останется прежним, а я заслужу не ваше прощение, а вечное проклятие.
— Проклятие — слишком большое наказание, я не стремлюсь к этому, — заметил Айван. Подойдя к Лизе, он снова схватился рукой за ее платье. Она вырвалась, но при этом расстегнулись еще несколько пуговиц.
Лизе страшно хотелось убежать, но бежать было некуда. Айван прижал ее к стене и, не обращая внимания на слабые попытки сопротивления, несколько мгновений молча смотрел на ее роскошные груди, а потом поцеловал ее в шею. Лиза пыталась убедить себя в том, что холодна как лед, которого Айвану ни когда не растопить, но, когда он начал ласкать ее грудь, поняла, что переоценила свои силы. Скорее, она была подобна огню, который только Айван мог заставить гореть ярко.
Лиза была уверена, что Айван ласкает и целует ее для того, чтобы унижать и мучить, других причин его поведения она не видела. Но, когда он страстно поцеловал ее в губы, она поняла, что сопротивляться ему она почти неспособна. Многими способами Лиза могла бы стараться помешать Айвану добиться своего — могла бить его по лицу, царапаться, лягаться, но сопротивление ее было парализовано, потому что не угасла старая страсть к Айвану, потому что в душе сама Лиза желала добиться примирения с ним и его благо склонности. И снова она ответила на поцелуй Айвана, к собственному ужасу и негодованию. Если рас судок ее восставал против этой страсти, то Айван умело разжигал ее, чтобы выйти победителем из их борьбы.
Лиза сама не понимала, как оказалась на руках у Дивана, который перенес ее в соседнюю комнату. Она все еще пыталась освободиться, но он, не обращая на это никакого внимания, бросил ее на кровать, застланную шелковым одеялом. Лиза почувствовала себя как в страшном сне, но, когда он снова поцеловал её в губы, она перестала ясно сознавать, что с ней происходит.
Когда поцелуй прервался, Лиза с удивлением уста вилась на Айвана. Он, словно завороженный, смотрел на ее белую, нежную шею, как будто не верил своим глазам. Потом он вдруг прильнул к ней, вдыхая запах ее тела, как человек, который, наконец, добился того, к чему долго и безуспешно стремился. Подняв голову, Айван стал целовать ее грудь, не скрытую корсетом, и нежно гладить ее волосы, а потом снова поцеловал ее в губы, горячо и страстно.
— Лиза, скажи, что любишь меня, — шептал Айван, — скажи и стань совсем моей.
Лиза боялась, что сейчас лишится рассудка. Стоило ей только кивнуть, и он сможет овладеть ею, они, наконец, соединятся, она сможет насытить свою страсть к нему, и закончатся все эти долгие и бессмысленные страдания.
— Лиза, — повторил он, — ты же знала, что к этому все шло. Скажи мне эти слова.
— Нет, — отозвалась она, пытаясь сесть на кровати.
— Я ведь знаю, ты тоже хочешь меня, — шептал Айван.
— Айван, я же знаю, сколько горя ты можешь мне принести, — сопротивлялась она.
Он гладил ее по щеке.
— Ты получишь только радость и удовольствие.
— Сейчас — да, но что будет потом? Нет, я не могу этого допустить.
Айван помрачнел.
— Лиза, ты ведь моя, — проговорил он, — ты всегда была и будешь моей.
— Я твоя служанка, — возразила она, — и только. Это не означает, что я — твоя собственность. С точки зрения закона, я никому больше не могу принадлежать, пока не выйду замуж.
Этот ответ разозлил Айвана.
— К черту закон! — вскричал он, отпустив Лизу. — Разве закон может заставить одного чело века полюбить другого? Разве закон может воскрешать мертвых? А может закон снять с человека клей мо незаконного сына?
— Айван… — начала Лиза, но он перебил ее, силой посадив девушку на колени.
— А ты знаешь, что я больше не считаюсь незаконнорожденным?
Лизе было трудно следить за его сбивчивой речью, и она покачала головой.
— Разве люди не удивлялись, как это «нуллиус филиус»*(«Ничей сын» (лат.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82