Милли криво усмехнулась.
– Ну, знаешь! Мы все нервничаем время от времени, но разве это оправдывает оскорбительное для окружающих поведение?
Взгляд Давало стал колючим.
– Да, у всех сдают нервы, – сказал он ледяным тоном, – но для большинства при этом не стоит вопрос жизни и смерти. У нас, как ты знаешь, именно так.
Милли сообразила, что он имеет в виду их опасную профессию, и немного смягчилась.
– Я понимаю, – сказала она уже спокойным тоном. – И могу понять Дайану, когда она волнуется по поводу новой программы выступления или чего-нибудь в этом роде, но из-за этого не стоит вести себя с другими так безобразно. Бенджи – хороший и преданный друг, он заслуживает лучшего отношения к себе.
– Ты права, – согласился Давало. – Но Дайана есть Дайана. Даже я, ее брат, соглашусь, что характер у нее не из лучших, но ее полет в воздухе – это же совершенство! Она талантлива.
Милли сокрушенно покачала головой.
– Значит, ты считаешь, что из-за ее редкого таланта все должны мириться с ее… – она хотела сказать – жестокостью, но передумала, – с ее плохим характером?
– Да, именно это я и хочу сказать. Иногда гений заслуживает прощения за такие вещи, которые непростительны для обычных людей.
Милли ухмыльнулась:
– Я не хочу с тобой спорить и ссориться, но должна заметить, что все это абсолютная чепуха!
– Ты можешь думать все что угодно, – ответил молодой человек, – но это закон жизни. – Взгляд его снова стал жестким. – Ты знаешь, чем мы занимаемся. Ты видела нас на манеже. Мы не пользуемся сеткой и выполняем сложнейшие и опаснейшие трюки. Каждый раз, когда мы поднимаемся под купол, каждый раз, когда перелетаем с трапеции на трапецию, мы рискуем жизнью. Разве это не дает нам права на некоторые привилегии перед остальными?
– Конечно, и они у вас есть. Вы прекрасно устроены, вам хорошо платят, и вы – звезды цирка. Думаю, одного этого достаточно. Не стоит при этом относиться к другим так, будто они и не люди вовсе. Ну хватит об этом. Спасибо, что ты извинился, Давало. Знаю, ты искренен, но ты не в ответе за поведение сестры. Очень любезно с твоей стороны. Давало слегка поклонился.
– Не стоит меня благодарить, Милли. Я просто хотел, чтобы ты поняла. До свидания.
Милли проводила его взглядом. От разговора с ним у нее остался неприятный осадок. С одной стороны, этот симпатичный парень – самый приятный и общительный из всей семьи Сальери. Он хоть чувствует, когда его наглая сестра перегибает палку, но все равно остается высокомерным и заносчивым. Как можно считать, что Дайана заслуживает прощения за грубость и презрение к людям только из-за того, что талантлива в своей профессии! Это неправильно и совершенно нелогично.
Милли тяжело вздохнула и принялась за работу.
– А потом, когда они уже выходили, она сказала: низшему сословию нужно найти применение! Будто говорит о слугах или, хуже того, о рабах! Можешь представить, какая нахалка!
Лора и Милли только что закончили ужинать в столовой и выходили на улицу.
Милли раскраснелась от возбуждения, рассказывая о сегодняшнем происшествии. Лора с умилением поглядела на подругу – она словно мать-мироносица, всех защищает, утешает, а чужие беды переживает как свои собственные. Оскорбить кого-то означает задеть ее лично.
– Она часто говорит всякие гадости, – заметила Лора. – Не представляю, что мужчины видят хорошего в женщине с таким мерзким характером. Да им, похоже, кроме ее хорошенького личика, ничего и не надо.
– Вот ты повторила мои мысли! Знаешь, я иногда не понимаю этих глупых мужчин. А ты?
Лора покачала головой и при этом подумала об Уилле. Прошло три недели с тех пор, как он уехал в Нью-Йорк, а от него ни слуху ни духу. Почему его вызвали и что он делает? Неужели не может пару строк написать?
Той ночью, когда они были вместе, ей казалось, что Уилл разделяет ее чувства. Его слова и поведение подтверждали это, он говорил, что дорожит ею и чувства его серьезны. А теперь получается – бросил?
А что же еще она должна думать? Неужели он, как Ник, только пользуется женщинами и, получив удовольствие, потом оставляет их? Насколько она успела узнать Уилла, в это трудно поверить, но тем не менее у них с Ником есть кое-что общее. Например, страсть к путешествиям. Так что же, она опять обманута? Она не нужна Уиллу? И чем больше Лора думала об этом, тем сильнее становилась ее боль.
– Так ты согласна? Лора, ты что, не слушаешь меня? Лора вздрогнула. С трудом отогнав тяжелые мысли, она взглянула на Милли и улыбнулась ей.
– Извини, Милли. Я немного задумалась. Что ты сказала?
Милли рассмеялась.
– Вот уж не думала, что моя болтовня о мужчинах испортит тебе настроение! Знаешь что? После того как я излила тебе душу, поведав о сегодняшних неприятностях, я хочу забыть об этой Дайане, а вместе с ней обо всех несправедливостях на свете. Давай поговорим о чем-нибудь более веселом. Кстати, не хочешь ли пойти сегодня на представление?
Лора кивнула. За последнее время она ходила в цирк несколько раз, знала уже, как все организуется, что за чем идет в программе – в общем, одно и то же. Цирк приезжал в разные города, часто похожие один на другой. И в каждом городе повторялся ритуал прибытия цирка.
Сначала проходил цирковой парад, красочный и праздничный. Играла музыка, катились повозки и колесницы, маршировали рядами артисты. Все это привлекало внимание жителей, которые шли вслед за цирком на площадь к шатру и палаткам. Впереди всегда оркестр – музыканты в яркой униформе, с блестящими на солнце трубами в руках. За оркестром медленно и величаво шествовали слоны, на спины которых были накинуты расшитые попоны, а на головах прикреплены шапочки. На слонах ехали девушки из кордебалета в пестрых нарядах и пышных плюмажах. Потом катились повозки с клетками, в которых прохаживались разные дикие звери. На красавцах скакунах гарцевали смелые наездники, за ними катились роскошные колесницы. Клоуны кувыркались, хохотали, прыгали и щекотали детей из толпы. Замыкала шествие, как всегда, каллиопа – символ самого цирка.
Все представления, за редким исключением, проходили тоже одинаково: переполненный зал, смех детей, барабанная дробь, топот копыт. Все это сплелось воедино в памяти Лоры.
С течением времени Лора преодолела свою робость и смущение перед уродцами, или чудо-людьми, как и она теперь их называла. Она подружилась с мадам Зенобией, Лайонелом, маленьким Бенджи, узнала других. Познакомилась и с артистами манежа. Все они интересные и уникальные люди. Вот, например, Гарольд фон Гаубт – отважный канатоходец, немец по происхождению. Он ходит по проволоке, как по обычной дорожке, выполняет такие трюки, что у Лоры перехватывает дыхание. Или Лючинда Банкс, веселая девушка атлетического сложения, которая в афишах называется «Женщина-снаряд».
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93