— поинтересовался Генри, поднеся к губам ее руку.
— Зрелище поистине волшебное, — ответила Стефани. — Багряная листва в лучах заходящего солнца.
— Не более волшебное, чем вы, дорогая. — Глаза Генри загорелись страстью. — Разве Стефани не прелестна, тетя? — обратился он к Кэти.
— Разумеется, она самый яркий бриллиант в этом театре, — согласилась старушка. — Со дня на день жду вашего бегства в Видалию.
В этот момент в зале начал гаснуть свет и оркестр заиграл увертюру Верди. Кэти зааплодировала.
— Говорят, «Травиата» в исполнении труппы просто восхитительна.
Стефани кивнула, хотя чувствовала себя такой же несчастной, как героиня Дюма.
Глава 33
Перед ужином Стефани поднялась к себе отдохнуть и переодеться. И вдруг увидела на туалетном столике раскрытый веер. Провела пальцем по изысканным алым розам на черном шелке. Веер был необыкновенно красив.
Еще один подарок Андре? Под веером оказалась записка.
Стефани!
Надо срочно поговорить. В полночь приходи в мансарду. Дело не терпит отлагательства.
А.
В мансарде было прохладно и пахло плесенью. На полу лежал великолепный голубой ковер с узором, изображавшим венецианские каналы и гондольеров. На ковре в кругу мягкого золотистого света расположился Андре, в темных облегающих брюках и белой, наполовину расстегнутой рубашке, обнажавшей мускулистую грудь, поросшую черными волосами. Тут же стояло ведерко с шампанским, два хрустальных бокала и корзинка со всевозможной снедью. Рядом лежала великолепная алая роза.
Представившаяся ее взору картина будоражила воображение. Однако девушка взяла себя в руки, подбоченилась и устремила на Андре вопросительный взгляд.
— Так вот какое дело не терпит отлагательства! Полуночный пикник?
— Перестань сердиться и подойди поближе, — сказал Андре с чарующей улыбкой.
Стефани шагнула и налетела на покрытую копотью бронзовую каминную подставку для дров.
— Осторожно! Здесь полно всякой дряни, — предупредил Андре.
— Я бы не стала называть эти вещи дрянью.
Все помещение занимала коллекция бесценных предметов старины. Со стропил свешивались заброшенные белые стулья, в углу пылился черный с золотом, восточной работы буфет. Ласкала взор, несмотря на многолетний слой грязи, причудливая готическая горка с витражом, на котором был изображен древний собор. Стефани задержалась у письменного стола с позолотой и вычурными резными ножками.
— Господи, это же Людовик Четырнадцатый! — изумилась она и с благоговейным трепетом провела рукой по инкрустированной столешнице.
— Возможно, — произнес Андре, передернув плечами.
— Как можно держать такую красоту на чердаке? А это Тернер! — нахмурилась она, увидев на столе картину в золоченой раме.
— Английский пейзажист? — спросил Андре со скукой в голосе. — Много лет назад мои родители встречались с ним во время свадебного путешествия по Европе.
Недоуменно покачав головой, Стефани продолжала экскурсию по мансарде, переходя от предмета к предмету, любовно касаясь их пальцами.
— Боже! А это пресс-папье Баккара! Оно стоит целое состояние! Этот полосатый диван — должно быть, Шератон, а арфа — эпохи Регентства. Ты только взгляни на эту изумительную японскую шкатулку! И еще здесь целый рулон китайских обоев…
— Стефани! — перебил Андре девушку.
— Да? — Она повернулась к нему, вертя в руках фигурку арлекина.
— Поставь игрушку и иди сюда.
— Игрушку? — повторила она возмущенно, бережно ставя статуэтку на место. — Это бесценный мейсенский фарфор.
— У нас еще горы всякого барахла внизу.
— Как можно держать эти сокровища здесь? Они же приходят в негодность!
— Если все это спустить вниз, Хармони-Хаус превратится в лавку древностей. Здесь хранятся предметы домашней утвари и обстановки, привезенные из Франции и других стран моими дедом и бабкой, а также безделушки, собранные в поездках моими родителями и мной.
— Ну да, во время ваших многочисленных незапланированных путешествий в Европу, — съязвила девушка.
— Точно.
— Такую красоту следовало бы использовать по назначению… или поместить в музей.
— Стефани, — усмехнулся Андре. — Ты можешь взять здесь все, что тебе нравится. Включая меня, — добавил он, расплывшись в улыбке.
— Мошенник! Опять пытаешься меня подкупить?
Стефани подошла к нему, села рядом.
— Стефани, я не мошенник, я порядочный человек. — Он протянул девушке розу.
— Но любишь швыряться деньгами, — возразила она, наслаждаясь восхитительным ароматом цветка.
— Пока не швыряюсь. Может, попробовать?
— Ни в коем случае! — воскликнула она.
— Вы очень чувствительны, моя дорогая.
— А вы расточительны!
— Ничего не поделаешь, какой есть. Просто я радуюсь жизни, беру от нее все и тебя хочу этому научить.
— Радоваться жизни и прожигать ее — не одно и то же.
Андре открыл шампанское, налил в бокал, протянул Стефани.
— Ты по-прежнему думаешь обо мне дурно. Неужели за то время, что мы провели вместе, не заметила во мне ничего положительного?
— Я лучше промолчу. — Стефани отпила из бокала пенящийся золотистый напиток.
— И все-таки? — Он коснулся носком ботинка ее туфли.
— Ты обаятельный плут.
— И все?
— Жизнелюб, — продолжила Стефани, пряча улыбку. — Это меня восхищает.
— Значит, мы на верном пути. — Андре поднес ее руку к губам. — В настоящий момент я влюблен в одну леди.
— Ты хороший отец, — сказала Стефани, борясь с переполнявшими ее чувствами, — хотя и потворствуешь шалостям детей.
— Тогда выпьем за мою страсть к жизни, — Андре поднял бокал, — и за то, что я хороший отец.
Они чокнулись. К ее удивлению, Андре погрустнел и поставил бокал.
— Что-то не так? — спросила она.
— Нам непременно нужно поговорить.
Стефани кивнула.
— Значит, ты все осознал?
— Что именно?
— Насчет Эбби.
Андре заволновался.
— Именно о ней я и хотел поговорить.
— Вот как? — Торжествующая улыбка тронула ее губы. — А как же твое правило?
— Всему виной ты, — объявил он хмуро.
— Я?
— Разумеется!
— Продолжай.
— Вчера вечером Эбби ни с того ни с сего спросила, с чего это я стал выводить ее в свет, в то время как неравнодушен к тебе.
— Надеюсь, ты разубедил ее, — всполошилась Стефани. — Я видела, как ты ее поцеловал.
— Ревнуешь, дорогая? — Он провел ладонью по ее щеке.
— Надо же такое придумать! — возмутилась девушка.
— А я-то надеялся! — признался Андре, — Думал, этот поцелуй заденет тебя за живое, тем более что в театр ты приехала с Генри. Знаешь, я от ревности совсем обезумел.
— О нет, Андре, это уже не игра!
— Я уже понял, — простонал он.
— Что ты имеешь в виду?
— Несмотря на твои заверения, мне и в голову не приходило, что Эбби в меня влюблена. Но после вчерашнего возникли сомнения.
— Вот видишь? — Стефани всплеснула руками.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76
— Зрелище поистине волшебное, — ответила Стефани. — Багряная листва в лучах заходящего солнца.
— Не более волшебное, чем вы, дорогая. — Глаза Генри загорелись страстью. — Разве Стефани не прелестна, тетя? — обратился он к Кэти.
— Разумеется, она самый яркий бриллиант в этом театре, — согласилась старушка. — Со дня на день жду вашего бегства в Видалию.
В этот момент в зале начал гаснуть свет и оркестр заиграл увертюру Верди. Кэти зааплодировала.
— Говорят, «Травиата» в исполнении труппы просто восхитительна.
Стефани кивнула, хотя чувствовала себя такой же несчастной, как героиня Дюма.
Глава 33
Перед ужином Стефани поднялась к себе отдохнуть и переодеться. И вдруг увидела на туалетном столике раскрытый веер. Провела пальцем по изысканным алым розам на черном шелке. Веер был необыкновенно красив.
Еще один подарок Андре? Под веером оказалась записка.
Стефани!
Надо срочно поговорить. В полночь приходи в мансарду. Дело не терпит отлагательства.
А.
В мансарде было прохладно и пахло плесенью. На полу лежал великолепный голубой ковер с узором, изображавшим венецианские каналы и гондольеров. На ковре в кругу мягкого золотистого света расположился Андре, в темных облегающих брюках и белой, наполовину расстегнутой рубашке, обнажавшей мускулистую грудь, поросшую черными волосами. Тут же стояло ведерко с шампанским, два хрустальных бокала и корзинка со всевозможной снедью. Рядом лежала великолепная алая роза.
Представившаяся ее взору картина будоражила воображение. Однако девушка взяла себя в руки, подбоченилась и устремила на Андре вопросительный взгляд.
— Так вот какое дело не терпит отлагательства! Полуночный пикник?
— Перестань сердиться и подойди поближе, — сказал Андре с чарующей улыбкой.
Стефани шагнула и налетела на покрытую копотью бронзовую каминную подставку для дров.
— Осторожно! Здесь полно всякой дряни, — предупредил Андре.
— Я бы не стала называть эти вещи дрянью.
Все помещение занимала коллекция бесценных предметов старины. Со стропил свешивались заброшенные белые стулья, в углу пылился черный с золотом, восточной работы буфет. Ласкала взор, несмотря на многолетний слой грязи, причудливая готическая горка с витражом, на котором был изображен древний собор. Стефани задержалась у письменного стола с позолотой и вычурными резными ножками.
— Господи, это же Людовик Четырнадцатый! — изумилась она и с благоговейным трепетом провела рукой по инкрустированной столешнице.
— Возможно, — произнес Андре, передернув плечами.
— Как можно держать такую красоту на чердаке? А это Тернер! — нахмурилась она, увидев на столе картину в золоченой раме.
— Английский пейзажист? — спросил Андре со скукой в голосе. — Много лет назад мои родители встречались с ним во время свадебного путешествия по Европе.
Недоуменно покачав головой, Стефани продолжала экскурсию по мансарде, переходя от предмета к предмету, любовно касаясь их пальцами.
— Боже! А это пресс-папье Баккара! Оно стоит целое состояние! Этот полосатый диван — должно быть, Шератон, а арфа — эпохи Регентства. Ты только взгляни на эту изумительную японскую шкатулку! И еще здесь целый рулон китайских обоев…
— Стефани! — перебил Андре девушку.
— Да? — Она повернулась к нему, вертя в руках фигурку арлекина.
— Поставь игрушку и иди сюда.
— Игрушку? — повторила она возмущенно, бережно ставя статуэтку на место. — Это бесценный мейсенский фарфор.
— У нас еще горы всякого барахла внизу.
— Как можно держать эти сокровища здесь? Они же приходят в негодность!
— Если все это спустить вниз, Хармони-Хаус превратится в лавку древностей. Здесь хранятся предметы домашней утвари и обстановки, привезенные из Франции и других стран моими дедом и бабкой, а также безделушки, собранные в поездках моими родителями и мной.
— Ну да, во время ваших многочисленных незапланированных путешествий в Европу, — съязвила девушка.
— Точно.
— Такую красоту следовало бы использовать по назначению… или поместить в музей.
— Стефани, — усмехнулся Андре. — Ты можешь взять здесь все, что тебе нравится. Включая меня, — добавил он, расплывшись в улыбке.
— Мошенник! Опять пытаешься меня подкупить?
Стефани подошла к нему, села рядом.
— Стефани, я не мошенник, я порядочный человек. — Он протянул девушке розу.
— Но любишь швыряться деньгами, — возразила она, наслаждаясь восхитительным ароматом цветка.
— Пока не швыряюсь. Может, попробовать?
— Ни в коем случае! — воскликнула она.
— Вы очень чувствительны, моя дорогая.
— А вы расточительны!
— Ничего не поделаешь, какой есть. Просто я радуюсь жизни, беру от нее все и тебя хочу этому научить.
— Радоваться жизни и прожигать ее — не одно и то же.
Андре открыл шампанское, налил в бокал, протянул Стефани.
— Ты по-прежнему думаешь обо мне дурно. Неужели за то время, что мы провели вместе, не заметила во мне ничего положительного?
— Я лучше промолчу. — Стефани отпила из бокала пенящийся золотистый напиток.
— И все-таки? — Он коснулся носком ботинка ее туфли.
— Ты обаятельный плут.
— И все?
— Жизнелюб, — продолжила Стефани, пряча улыбку. — Это меня восхищает.
— Значит, мы на верном пути. — Андре поднес ее руку к губам. — В настоящий момент я влюблен в одну леди.
— Ты хороший отец, — сказала Стефани, борясь с переполнявшими ее чувствами, — хотя и потворствуешь шалостям детей.
— Тогда выпьем за мою страсть к жизни, — Андре поднял бокал, — и за то, что я хороший отец.
Они чокнулись. К ее удивлению, Андре погрустнел и поставил бокал.
— Что-то не так? — спросила она.
— Нам непременно нужно поговорить.
Стефани кивнула.
— Значит, ты все осознал?
— Что именно?
— Насчет Эбби.
Андре заволновался.
— Именно о ней я и хотел поговорить.
— Вот как? — Торжествующая улыбка тронула ее губы. — А как же твое правило?
— Всему виной ты, — объявил он хмуро.
— Я?
— Разумеется!
— Продолжай.
— Вчера вечером Эбби ни с того ни с сего спросила, с чего это я стал выводить ее в свет, в то время как неравнодушен к тебе.
— Надеюсь, ты разубедил ее, — всполошилась Стефани. — Я видела, как ты ее поцеловал.
— Ревнуешь, дорогая? — Он провел ладонью по ее щеке.
— Надо же такое придумать! — возмутилась девушка.
— А я-то надеялся! — признался Андре, — Думал, этот поцелуй заденет тебя за живое, тем более что в театр ты приехала с Генри. Знаешь, я от ревности совсем обезумел.
— О нет, Андре, это уже не игра!
— Я уже понял, — простонал он.
— Что ты имеешь в виду?
— Несмотря на твои заверения, мне и в голову не приходило, что Эбби в меня влюблена. Но после вчерашнего возникли сомнения.
— Вот видишь? — Стефани всплеснула руками.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76