Она не привыкла думать о себе, как о женщине, на которую заглядываются мужчины. Заглядывались на ее сестер. Нет, Джо был пьян куда больше, чем она думала.
Но если ей следовало носить платье, чтобы продемонстрировать уважение к честному пари, почему бы не поэкспериментировать немного? Толботт не проявлял большого интереса к двойняшкам. Он не смотрел даже на учительницу, хотя та прилагала все усилия, чтобы привлечь его внимание. Саманта не могла даже вообразить, что он заинтересуется высокой худой девицей вроде нее, если ему неинтересны сестры и учительница, но свистеть или кричать, чтобы обратить на себя внимание, ей не надо. С тем же успехом она могла двинуть его по ногам – это сработало бы и в дамской юбке, и в мужских штанах.
А если, обратив на себя внимание, она смутит Толботта, может быть, удастся убедить его позволить этим людям остаться? Идея весьма сомнительна, но, с другой стороны, нет и вреда, если получится.
Бернадетта сонно запротестовала, когда Саманта стала вытаскивать ее из постели, но поняв, что старшая сестра и в самом деле хочет напялить на себя дамскую «упряжь», воодушевилась и захлопотала: женщины Нили долгие годы безуспешно старались заставить Саманту одеваться в женское.
– Давай начнем с нарядных платьев, пока они все не перейдут в конце концов к нам, – решила Берни, осмотрев скудный гардероб Саманты. – Наши кринолины будут коротковаты, но это не важно. Тебе нужны чулки. Дай-ка я поищу.
И она плавно удалилась в комнату, которую делила с Гарриет, оставив Саманту испуганно смотреть на разложенные поперек ее кровати дамские наряды.
Это все были ее нижние сорочки и панталончики. Да, она носила джинсы из прочной холщовой ткани, но это не значило, что она не любит также и кружева. Это лишь значило, что джинсы практичнее и удобнее в быту. Она не представляла, кто будет рубить дрова и охотиться, добывая мясо, если она будет носить все эти тряпки, но пари есть пари.
К тому времени, когда она надела и панталоны, и нижнее белье, и чулки, и старомодные нижние юбки, которые она предпочитала кринолину и фижмам, она преисполнилась благодарности отцу, который запрещал носить корсеты. Двойняшки иногда жаловались, что талии у них широки не по моде, но отец просто перечислял ужасные болезни, которые им угрожают, если они пожелают сплющить свои внутренние органы, затянувшись, «как сосиски». Это обрывало дальнейшие жалобы, правда, на время – пока они опять не вспоминали о своих талиях. Ничего такого у Саманты и в мыслях не было.
Эти мысли появились теперь, когда пришлось натягивать через голову тафту. Платье, конечно, зеленое, ворчала она, но могло оказаться единственным, которое хоть как-то отвечало пари. Пока Бернадетта застегивала на спине крючки, Саманта, задержав дыхание, молилась, чтобы оно не оказалось слишком тесным. Последний раз она надевала это платье задолго до того, как они уехали из Теннесси.
С талией все было в порядке. Саманта заметно похудела за долгую дорогу. Но теперь, когда Берни почти все застегнула, Саманта вспомнила, почему не носила это платье даже там, дома. Корсаж уже давно был ей мал, и она не позаботилась заменить его. Она еще раз задержала дыхание, и сестра застегнула верхний крючок. Теперь, вздохнув, Саманта, похоже, поняла, как чувствует себя сосиска.
Бернадетта скептически осмотрела собравшуюся на груди сестры ткань. Из-за низкого выреза Саманте пришлось поправить корсаж, чтобы прикрыться свободными складками материи, которая, ниспадая с плеч, собиралась на талии вроде шали, но этого было недостаточно. И под этими складками легко угадывалась ее высокая грудь.
Стоя перед зеркалом в комнате матери, обе девушки с сожалением вздохнули. Вероятно, Саманте никогда не быть светской леди. Они смогли бы, конечно, расчесать и собрать ее яркие рыжие кудри в локоны, если бы удалось начесать их, а потом закрепить шпильками и перевязать ленточками для верности. Три ряда оборок из тафты на юбке немного скрадывали ее высокий рост и худобу. Подогнанный по размеру корсаж придавал ей определенную женственность, подчеркивая округлости ее совершенных форм. Но обе знали, что когда она начнет двигаться, то будет выглядеть, как мужчина в женской одежде.
– Так надо, Берни. Просто нужна волшебная палочка. Может быть, когда Толботт увидит меня во всем этом, он велит мне снова надеть брюки.
Саманта, впрочем, и сама не верила в это. Она представила, что он с большим удовольствием заставит ее страдать в этом наряде. Но попробовать стоило.
Саманта подумала, что ее миссия была бы куда успешнее, если бы она была одной из этих маленьких мисс с блестящими локонами, выглядывающими из-под скромных маленьких шляпок, украшенных тесьмой и кружевами. Но приходилось довольствоваться тем, что есть. Приподняв шуршащие юбки, Саманта направилась к отелю.
Мужчины высыпали из фургонов посмотреть. К тому времени, как она пересекла площадь, они выползли из всех щелей и трещин поселка. Она было подумала, что они никогда прежде не видели женщины, но поселок-то сейчас кишмя кишел ими. В конце концов, все это на совести Слоана. Придет время, и она заставит его расплатиться, будьте спокойны.
Эпидемия шла на убыль, и все больные помещались сейчас только в салуне. Рэмси оказался здесь, а Слоана нигде не было видно. Усталая Элис Нили взглянула на наряд дочери, но ничего не спросила. Саманта отослала мать отдохнуть.
Пришла Клара, учительница, чтобы предложить свою помощь. Она так откровенно искала встречи с Толботтом, что Саманта поджала губы. Если сама она поймает себя на том, что столь же откровенна, она сожжет это платье – и к черту пари! Она рьяно приступила к своим обязанностям, не обращая внимания на тех, кто входил и выходил из комнаты.
Решив, что разговор с хозяином фургона убедит нежелательных пришельцев поскорее тронуться в путь, Слоан уже направлялся на улицу, но задержался, чтобы проверить, как идут дела в палате. Он пригрозил выгнать Рэмси, если тот не протрезвеет. Болезнь вошла в завершающую стадию, и надо было просто облегчать страдания оставшимся. Слоан, однако, продолжал присматривать за процессом лечения.
Толботт тут же отметил высокую фигуру в зеленой шелковой тафте: шелк ведь не часто увидишь в больницах. Пышные юбки и широкие оборки были до смешного нелепы в комнате, переполненной тюфяками, с проходами шириной в несколько дюймов. Другие женщины носили линялый ситец, но кринолины?! Здесь?! У этой женщины, должно быть, больше округлостей, чем мозгов, подумал он, когда незнакомка наклонилась к больному, давая возможность полюбоваться своей узкой талией и красивыми лодыжками в шелковых чулках.
Когда она выпрямилась и повернулась, Слоан смог рассмотреть ее платье спереди.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95