Пришлось осесть в этой глуши. В душе его прогремела не менее опустошительная война, чем та, далекая, и он не интересовался ею.
Сейчас он просто почувствовал, как основательно отрезан от мира. Впрочем, поздно думать об этом.
Слоан встал и развернул одеяло. Бросив мимолетный взгляд на женщину по другую сторону костра, он без выражения сказал:
– Вдвоем будет теплее. Мы можем, если вам угодно, начать наши двадцать четыре часа прямо сейчас.
Глава 20
Саманта вытащила свое собственное одеяло.
– Мечтайте, Толботт! Сначала мы будем искать отца.
– Конечно, будем. Я не бросаю слов на ветер. Я просто подумал, что чем скорее мы начнем, тем скорее вернемся домой.
Он нетерпелив, подумала она, но сейчас ей нельзя волноваться. Саманта искоса взглянула на лежащего мужчину – одетого, с закинутыми за голову руками, наблюдающего за ней. Она могла подойти и лечь рядом – и покончить со всем этим. Своими сильными умелыми руками он бы раздел ее и разделся бы сам. Потом лег бы сверху, и она почувствовала бы его тяжесть. Дальше ее воображения не хватало.
Но и этого было достаточно. Руки ее задрожали, когда она встряхивала свою постель.
– Мне нужны простыни и приличная кровать, – спокойно сообщила ему она, как если бы говорила о чем-то обыденном.
Слоан неодобрительно хмыкнул, потом сел, чтобы снять обувь.
– Несите свою постель сюда, – распорядился он. Саманта продолжала трясти одеялами там, где была, – по другую сторону костра.
Видя, что она не реагирует, он, буркнув что-то, собрал свои спальные принадлежности и пристроился рядом. Затем вернулся за винтовкой и сапогами.
Она смотрела на него как на гадюку. Поскольку она не попыталась даже сесть и снять сапоги, Слоан дал волю своему раздражению:
– Не исключено, что мы перестреляем друг друга, если что-нибудь разбудит нас ночью. Ложитесь. Я не собираюсь вскакивать посреди ночи и насиловать вас. Я и так могу это сделать – где бы ни лежала моя постель.
Саманта машинально опустилась на свои одеяла. Слоан стоял футах в двух от нее и снимал рубашку. Внутри у нее все сжалось, она не могла даже стянуть обувь. Свет костра играл на тугих мышцах и бронзовой коже мужчины. Стоит ей только протянуть руку, как она дотронется до него; к тому же он хочет ее – все это делало его присутствие слишком ощутимым. Она попыталась отвести взгляд от мягких, темных волос на его груди, но ее собственная грудь лишь затрепетала от подобного усилия.
Когда Слоан наклонился и взялся за ее ногу одной рукой, а другой стащил сапог, Саманта едва не упала. Его прикосновение было как выстрел, и она подумала, что ногу сейчас парализует. Девушка закрыла глаза и попробовала совладать с собой. Он взялся за другой сапог. Ощущения только усилились. Она чувствовала его всеми нервными окончаниями своего тела, и сознавать это было крайне неловко.
В этот момент раздался его веселый голос:
– Можете открыть глаза. Я уже под одеялами.
– Почему бы вам не носить нижнего белья, как остальные? – проворчала она, поворачиваясь к нему и натягивая одеяло. Она не собиралась раздеваться и лишь для удобства расстегнула брюки.
– Я мог бы спросить вас о том же, – сказал он все так же весело. – Я знаю, вы не носите корсета. А панталоны носите – или такие длинные кружевные штучки?
– Отец не разрешал нам носить корсеты. Он говорил, что это нездорово. Что до остального – фантазируйте сколько угодно!
– Но не слишком долго, – отозвался он довольным голосом. – На следующую ночь я узнаю все ваши маленькие секреты. – Он прервался, а потом продолжил: – И еще. Я согласен с вашим отцом. Все эти китовые усы или проволока только деформируют тело. Надо было пристрелить того, кто все это придумал, – кем бы он ни был.
Саманта под одеялами свернулась калачиком и натянула сверху свою кроличью шубку. Становилось по-настоящему холодно.
– Представляю себе мужчину, который ненавидит женщин, придумавших корсет. Женщинам вообще не позволено ничего изобретать.
– У женщин нет собственного разумения. Им нравится делать то, что им велят. Вот почему они ничего не изобретают.
Саманта громко рассмеялась:
– И корсеты женщины носят, потому что им так велят. Полагаю, теперь мужчины собираются распорядиться не носить корсетов.
– Именно это и сделал ваш отец, – отозвался Слоан, не понимая, над чем она смеется.
Она хихикнула:
– Да. И мы подчинились.
– Приятно осознавать, что вы хоть кому-то подчиняетесь, – его голос, однако, звучал весьма загадочно.
– Когда нам нравится, – согласилась она.
– Вы хотите сказать, что не подчинились бы ему, если бы вам не понравилось?
Он пододвинулся поближе. Саманта поправила седло, которое служило ей подушкой.
– Нет, я имею в виду, что не стала бы носить корсет, даже если бы вы мне заплатили.
– Значит, когда ваш отец разрешил вам не носить корсет, он лишь констатировал то, что вы его и так не носите.
– Прекрасно! Глядишь, и вы скоро научитесь понимать, что вам говорят.
– Да, черт возьми! – сердито ответил он, поворачиваясь к ней спиной.
Она опять хихикнула:
– Спокойной ночи, мистер Толботт!
Он, помрачнев, проигнорировал ее насмешку.
* * *
Все стало совсем по-другому, когда на следующий день они наконец прибыли в Арипозу – захолустный старательский городок с домами, немногим лучше, чем простые хибары. Саманта все еще чувствовала себя неловко – верхом в длинной габардиновой юбке, которая, развеваясь над сапогами, открывала ее чулки. Любопытный взгляд Слоана не позволял ей искать в нем поддержки. Можно подумать, он никогда прежде не видел женских ног!
Слезать с лошади в таком наряде очень неудобно, и ей пришлось прибегнуть к помощи Толботта. Он ловко поддержал ее за талию, как если бы всегда этим занимался, и с такой легкостью спустил на землю, что у нее захватило дух. Саманта так и стояла – уткнувшись носом ему в грудь, пока он не отпустил руку, потом поморщилась. Он был выше любого другого мужчины. Она привыкла смотреть мужчинам в глаза.
Как только он отпустил ее, она быстро отступила назад.
– С чего мы начнем? – спросила девушка, чтобы заполнить неловкую паузу. Саманта плохо сознавала, где она и кто на них смотрит. Казалось, весь ее мир в эту минуту замкнулся на Слоане.
Он довольно усмехнулся:
– Я знаю, с чего бы я начал. Я бы начал с этой маленькой складки за этим ужасным корсажем. Где вы берете ваши платья? Ни одно из них вам не идет.
У этого человека просто железные нервы! Саманта потянула корсаж, стараясь разгладить складку, но платье принадлежало матери, и она недостаточно хорошо прогладила его, когда собиралась. Девушка застегнула шубку.
– Это платье матери! – вызывающе ответила она. Его брови слегка поднялись.
– Понимаю. Все эти обноски, что вы надеваете, принадлежат либо сестрам, либо матери.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95
Сейчас он просто почувствовал, как основательно отрезан от мира. Впрочем, поздно думать об этом.
Слоан встал и развернул одеяло. Бросив мимолетный взгляд на женщину по другую сторону костра, он без выражения сказал:
– Вдвоем будет теплее. Мы можем, если вам угодно, начать наши двадцать четыре часа прямо сейчас.
Глава 20
Саманта вытащила свое собственное одеяло.
– Мечтайте, Толботт! Сначала мы будем искать отца.
– Конечно, будем. Я не бросаю слов на ветер. Я просто подумал, что чем скорее мы начнем, тем скорее вернемся домой.
Он нетерпелив, подумала она, но сейчас ей нельзя волноваться. Саманта искоса взглянула на лежащего мужчину – одетого, с закинутыми за голову руками, наблюдающего за ней. Она могла подойти и лечь рядом – и покончить со всем этим. Своими сильными умелыми руками он бы раздел ее и разделся бы сам. Потом лег бы сверху, и она почувствовала бы его тяжесть. Дальше ее воображения не хватало.
Но и этого было достаточно. Руки ее задрожали, когда она встряхивала свою постель.
– Мне нужны простыни и приличная кровать, – спокойно сообщила ему она, как если бы говорила о чем-то обыденном.
Слоан неодобрительно хмыкнул, потом сел, чтобы снять обувь.
– Несите свою постель сюда, – распорядился он. Саманта продолжала трясти одеялами там, где была, – по другую сторону костра.
Видя, что она не реагирует, он, буркнув что-то, собрал свои спальные принадлежности и пристроился рядом. Затем вернулся за винтовкой и сапогами.
Она смотрела на него как на гадюку. Поскольку она не попыталась даже сесть и снять сапоги, Слоан дал волю своему раздражению:
– Не исключено, что мы перестреляем друг друга, если что-нибудь разбудит нас ночью. Ложитесь. Я не собираюсь вскакивать посреди ночи и насиловать вас. Я и так могу это сделать – где бы ни лежала моя постель.
Саманта машинально опустилась на свои одеяла. Слоан стоял футах в двух от нее и снимал рубашку. Внутри у нее все сжалось, она не могла даже стянуть обувь. Свет костра играл на тугих мышцах и бронзовой коже мужчины. Стоит ей только протянуть руку, как она дотронется до него; к тому же он хочет ее – все это делало его присутствие слишком ощутимым. Она попыталась отвести взгляд от мягких, темных волос на его груди, но ее собственная грудь лишь затрепетала от подобного усилия.
Когда Слоан наклонился и взялся за ее ногу одной рукой, а другой стащил сапог, Саманта едва не упала. Его прикосновение было как выстрел, и она подумала, что ногу сейчас парализует. Девушка закрыла глаза и попробовала совладать с собой. Он взялся за другой сапог. Ощущения только усилились. Она чувствовала его всеми нервными окончаниями своего тела, и сознавать это было крайне неловко.
В этот момент раздался его веселый голос:
– Можете открыть глаза. Я уже под одеялами.
– Почему бы вам не носить нижнего белья, как остальные? – проворчала она, поворачиваясь к нему и натягивая одеяло. Она не собиралась раздеваться и лишь для удобства расстегнула брюки.
– Я мог бы спросить вас о том же, – сказал он все так же весело. – Я знаю, вы не носите корсета. А панталоны носите – или такие длинные кружевные штучки?
– Отец не разрешал нам носить корсеты. Он говорил, что это нездорово. Что до остального – фантазируйте сколько угодно!
– Но не слишком долго, – отозвался он довольным голосом. – На следующую ночь я узнаю все ваши маленькие секреты. – Он прервался, а потом продолжил: – И еще. Я согласен с вашим отцом. Все эти китовые усы или проволока только деформируют тело. Надо было пристрелить того, кто все это придумал, – кем бы он ни был.
Саманта под одеялами свернулась калачиком и натянула сверху свою кроличью шубку. Становилось по-настоящему холодно.
– Представляю себе мужчину, который ненавидит женщин, придумавших корсет. Женщинам вообще не позволено ничего изобретать.
– У женщин нет собственного разумения. Им нравится делать то, что им велят. Вот почему они ничего не изобретают.
Саманта громко рассмеялась:
– И корсеты женщины носят, потому что им так велят. Полагаю, теперь мужчины собираются распорядиться не носить корсетов.
– Именно это и сделал ваш отец, – отозвался Слоан, не понимая, над чем она смеется.
Она хихикнула:
– Да. И мы подчинились.
– Приятно осознавать, что вы хоть кому-то подчиняетесь, – его голос, однако, звучал весьма загадочно.
– Когда нам нравится, – согласилась она.
– Вы хотите сказать, что не подчинились бы ему, если бы вам не понравилось?
Он пододвинулся поближе. Саманта поправила седло, которое служило ей подушкой.
– Нет, я имею в виду, что не стала бы носить корсет, даже если бы вы мне заплатили.
– Значит, когда ваш отец разрешил вам не носить корсет, он лишь констатировал то, что вы его и так не носите.
– Прекрасно! Глядишь, и вы скоро научитесь понимать, что вам говорят.
– Да, черт возьми! – сердито ответил он, поворачиваясь к ней спиной.
Она опять хихикнула:
– Спокойной ночи, мистер Толботт!
Он, помрачнев, проигнорировал ее насмешку.
* * *
Все стало совсем по-другому, когда на следующий день они наконец прибыли в Арипозу – захолустный старательский городок с домами, немногим лучше, чем простые хибары. Саманта все еще чувствовала себя неловко – верхом в длинной габардиновой юбке, которая, развеваясь над сапогами, открывала ее чулки. Любопытный взгляд Слоана не позволял ей искать в нем поддержки. Можно подумать, он никогда прежде не видел женских ног!
Слезать с лошади в таком наряде очень неудобно, и ей пришлось прибегнуть к помощи Толботта. Он ловко поддержал ее за талию, как если бы всегда этим занимался, и с такой легкостью спустил на землю, что у нее захватило дух. Саманта так и стояла – уткнувшись носом ему в грудь, пока он не отпустил руку, потом поморщилась. Он был выше любого другого мужчины. Она привыкла смотреть мужчинам в глаза.
Как только он отпустил ее, она быстро отступила назад.
– С чего мы начнем? – спросила девушка, чтобы заполнить неловкую паузу. Саманта плохо сознавала, где она и кто на них смотрит. Казалось, весь ее мир в эту минуту замкнулся на Слоане.
Он довольно усмехнулся:
– Я знаю, с чего бы я начал. Я бы начал с этой маленькой складки за этим ужасным корсажем. Где вы берете ваши платья? Ни одно из них вам не идет.
У этого человека просто железные нервы! Саманта потянула корсаж, стараясь разгладить складку, но платье принадлежало матери, и она недостаточно хорошо прогладила его, когда собиралась. Девушка застегнула шубку.
– Это платье матери! – вызывающе ответила она. Его брови слегка поднялись.
– Понимаю. Все эти обноски, что вы надеваете, принадлежат либо сестрам, либо матери.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95