Сейчас главное — история с Кокрином. Весьма неприятно, если он окажется прав. Узнай французы о новом методе ведения боя — и мгновенно воспользуются возможностью отомстить англичанам.
— В Англии есть немало людей, которые предпочли бы видеть меня мертвым, чем позволить Бонапарту выведать тайну изобретения, — неожиданно громко высказался Кокрин. Бедняге столько пришлось пережить, что он уже ничему не удивлялся: голос казался совершенно бесстрастным. — Представляю, как обрадовались бы французы.
Холт согласно кивнул.
— Кто еще знает о вашей работе, если не считать принца и его окружения?
— Никто. Я ни с кем не откровенничаю., Что же, яснее и намекнуть невозможно.
— Не представляю, чем я мог бы помочь, но для начала постараюсь провести расследование, — решил наконец Холт.
В глазах Кокрина мелькнуло облегчение, но больше он ничем не выказал своей радости, только вежливо обронил:
— Я ценю вашу помощь, Деверелл.
— Думаю, будет лучше, если нас никто не застанет за разговором. Если выведаю что-нибудь, немедленно сообщу.
Они вышли из комнаты по отдельности. Первым удалился Кокрин. Холт налил еще бренди и уселся в кресло, пытаясь определить, насколько велика грозившая шотландцу опасность. Он знал Кокрина уже лет пятнадцать и сражался вместе с ним при Экс-Роудс, когда ослиное упрямство и тупость адмирала Гамбье привели англичан к полнейшему фиаско. За глупость одного человека Англия расплатилась целым флотом. Какие люди погибли!
Кокрин разделил позор с адмиралом, но в отличие от последнего не вышел сухим из воды. Пережитое унижение подорвало его позиции в парламенте как независимого члена и ярого реформатора, избранного жителями небольшого городка Хонитон. Кроме того, он успел приобрести немало политических недругов, всячески задерживавших его новое назначение. Поэтому можно с уверенностью заключить: кто угодно может покушаться на жизнь Кокрина.
Внимание Холта привлек раздавшийся у двери тихий шорох. Стиснув ножку бокала, он настороженно вскинул голову. На пороге показалась знакомая фигура.
— Вот ты где! Сбежал, как…
Леди Уинфорд бросила на него внимательный взгляд.
— Тебе нехорошо?
— С чего это вдруг такое беспокойство, бабушка?
Леди Уинфорд махнула рукой.
— Сама не знаю. Просто ты внезапно исчез. Растворился в воздухе… Кстати, где Ами?
— Не имею ни малейшего понятия, кто это и где находится…
— Амелия. Мисс Кортленд. Она была с тобой.
— Не стоит смотреть на меня так настороженно. Клянусь, что не прикончил ее.
— Разве ты не с ней был тут?
— Собственно говоря, — начал он, притворяясь, что не понял истинного смысла расспросов, — мы перекинулись несколькими словами, и она ушла.
— Вот как, — обронила бабка. В наступившем молчании шум из-за стены показался еще назойливее. Почтенная леди вздохнула так глубоко, что кружева на лифе затрепетали. — Я ожидала лучшего отношения с твоей стороны, Холт. Ты напугал ее?
— Спешу заверить, — сухо процедил он, — что это она перепугала меня до смерти. Она не из тех, кого легко сломить.
— Тут ты прав, — восторженно засмеялась леди Уинфорд. — Амелию никак не назовешь жеманной, чопорной дурочкой! Я очень ею довольна! Она так старается угодить мне, прекрасно учится, хватает все на лету и к тому же добрая и милая девочка. Истинное утешение! Не могу понять, почему ты так ее невзлюбил!
— Сначала я принял юную леди за воровку, она же ничего не сделала, чтобы разуверить меня в обратном — скорее, подтвердила мои подозрения.
— Понятно.
Глаза пожилой дамы, только сейчас счастливо блестевшие, словно потухли. В эту минуту своей склоненной набок головой и пристальным взглядом она как нельзя более напоминала любопытную птичку.
— И ты до сих пор настроен против нее?
— Я этого не сказал.
— Но подразумеваешь. О, ты иногда так напоминаешь своего отца! Тот иногда предубежденно относился к чудесным людям, и если уж ополчится на кого-то, только трагедия или несчастье были способны изменить его мнение! Но сейчас не время и не место спорить на эту тему. Пойдем в зал. Гости жаждут услышать о твоих подвигах в Саламанке. Правда, что ты захватил важный стратегический пункт?
— Не я один, — пробормотал внук, послушно позволяя вести себя за руку.
Ладошка, сжимавшая его пальцы, вдруг показалась совсем хрупкой и невесомой, а кожа — тонкой и высохшей, как пергамент, сквозь который просвечивали синие вены — свидетельство прожитых лет. Однако нельзя было отрицать, что старушка бодра и кипит энергией, которой Холт прежде не замечал. Она легко разрезала толпу, временами останавливаясь, чтобы представить внука очередному гостю: грациозная, изящная, истинная grande dame, какой ее знали в обществе.
Как она умела меняться: секунду назад легкомысленная вздорная особа, готовая отдать последние деньги на идиотскую благотворительность, мгновенно превращалась в воплощение величественной аристократки. Это раздражало и одновременно умиляло Холта, и он внезапно понял, до какой степени истосковался по бабушке. В конце концов она — единственная его родственница, оставшаяся от всей семьи, упорно стремившейся к саморазрушению и погибели. Фамильная черта, что тут поделать!
Тысячи свечей освещали бальную залу, бросая отблески на золото и серебро, подчеркивая блеск собрания. На дамских нарядах и мужских галстуках переливались драгоценности, а сами женщины в многоцветных платьях напоминали экзотических птиц. Стены были затянуты тканым шелком; развешанные повсюду цветочные гирлянды издавали сладостные ароматы, перебивавшие запахи еды и дорогих духов. Двери и окна были широко распахнуты, но, несмотря на это, в зале стояла ужасная жара.
Умело скрывая нетерпение, Холт обменивался вежливыми словами с приятелями и знакомыми вдовствующей графини. Интересно, куда это пропала мисс Кортленд? Ее нигде не видно. Оригинальная особа! Большинство женщин на ее месте наверняка воспользовались бы возможностью подцепить жениха. Жаль, что он ошибся, предполагая, что именно она просила начать танцы вальсом. Зря поверил намекам бабки. Очевидно, последняя замыслила показать ему мисс Кортленд с самой выгодной стороны, но напрасно она старается. Все бабкины махинации ни к чему не приведут. Мисс Кортленд сделала все, чтобы усугубить и без того невысокое мнение о себе. Если она и намеревалась втереться к нему в доверие, очевидно, выбрала неверный метод: решила показать, что не выносит его.
Ново, пожалуй, оригинально, но не слишком удачно. Пока что она добилась одного: Холт почему-то сознает, что не оправдал ее ожиданий, и от этого мерзко на душе. И хотя он терпеть не мог истерического поклонения героям, людям, которые всего лишь выполняли свой долг, все же не мог отделаться от неприятного ощущения того, что мисс Кортленд видит печальную истину за блестящим фасадом, понимает, какая гнусность — все эти войны.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77
— В Англии есть немало людей, которые предпочли бы видеть меня мертвым, чем позволить Бонапарту выведать тайну изобретения, — неожиданно громко высказался Кокрин. Бедняге столько пришлось пережить, что он уже ничему не удивлялся: голос казался совершенно бесстрастным. — Представляю, как обрадовались бы французы.
Холт согласно кивнул.
— Кто еще знает о вашей работе, если не считать принца и его окружения?
— Никто. Я ни с кем не откровенничаю., Что же, яснее и намекнуть невозможно.
— Не представляю, чем я мог бы помочь, но для начала постараюсь провести расследование, — решил наконец Холт.
В глазах Кокрина мелькнуло облегчение, но больше он ничем не выказал своей радости, только вежливо обронил:
— Я ценю вашу помощь, Деверелл.
— Думаю, будет лучше, если нас никто не застанет за разговором. Если выведаю что-нибудь, немедленно сообщу.
Они вышли из комнаты по отдельности. Первым удалился Кокрин. Холт налил еще бренди и уселся в кресло, пытаясь определить, насколько велика грозившая шотландцу опасность. Он знал Кокрина уже лет пятнадцать и сражался вместе с ним при Экс-Роудс, когда ослиное упрямство и тупость адмирала Гамбье привели англичан к полнейшему фиаско. За глупость одного человека Англия расплатилась целым флотом. Какие люди погибли!
Кокрин разделил позор с адмиралом, но в отличие от последнего не вышел сухим из воды. Пережитое унижение подорвало его позиции в парламенте как независимого члена и ярого реформатора, избранного жителями небольшого городка Хонитон. Кроме того, он успел приобрести немало политических недругов, всячески задерживавших его новое назначение. Поэтому можно с уверенностью заключить: кто угодно может покушаться на жизнь Кокрина.
Внимание Холта привлек раздавшийся у двери тихий шорох. Стиснув ножку бокала, он настороженно вскинул голову. На пороге показалась знакомая фигура.
— Вот ты где! Сбежал, как…
Леди Уинфорд бросила на него внимательный взгляд.
— Тебе нехорошо?
— С чего это вдруг такое беспокойство, бабушка?
Леди Уинфорд махнула рукой.
— Сама не знаю. Просто ты внезапно исчез. Растворился в воздухе… Кстати, где Ами?
— Не имею ни малейшего понятия, кто это и где находится…
— Амелия. Мисс Кортленд. Она была с тобой.
— Не стоит смотреть на меня так настороженно. Клянусь, что не прикончил ее.
— Разве ты не с ней был тут?
— Собственно говоря, — начал он, притворяясь, что не понял истинного смысла расспросов, — мы перекинулись несколькими словами, и она ушла.
— Вот как, — обронила бабка. В наступившем молчании шум из-за стены показался еще назойливее. Почтенная леди вздохнула так глубоко, что кружева на лифе затрепетали. — Я ожидала лучшего отношения с твоей стороны, Холт. Ты напугал ее?
— Спешу заверить, — сухо процедил он, — что это она перепугала меня до смерти. Она не из тех, кого легко сломить.
— Тут ты прав, — восторженно засмеялась леди Уинфорд. — Амелию никак не назовешь жеманной, чопорной дурочкой! Я очень ею довольна! Она так старается угодить мне, прекрасно учится, хватает все на лету и к тому же добрая и милая девочка. Истинное утешение! Не могу понять, почему ты так ее невзлюбил!
— Сначала я принял юную леди за воровку, она же ничего не сделала, чтобы разуверить меня в обратном — скорее, подтвердила мои подозрения.
— Понятно.
Глаза пожилой дамы, только сейчас счастливо блестевшие, словно потухли. В эту минуту своей склоненной набок головой и пристальным взглядом она как нельзя более напоминала любопытную птичку.
— И ты до сих пор настроен против нее?
— Я этого не сказал.
— Но подразумеваешь. О, ты иногда так напоминаешь своего отца! Тот иногда предубежденно относился к чудесным людям, и если уж ополчится на кого-то, только трагедия или несчастье были способны изменить его мнение! Но сейчас не время и не место спорить на эту тему. Пойдем в зал. Гости жаждут услышать о твоих подвигах в Саламанке. Правда, что ты захватил важный стратегический пункт?
— Не я один, — пробормотал внук, послушно позволяя вести себя за руку.
Ладошка, сжимавшая его пальцы, вдруг показалась совсем хрупкой и невесомой, а кожа — тонкой и высохшей, как пергамент, сквозь который просвечивали синие вены — свидетельство прожитых лет. Однако нельзя было отрицать, что старушка бодра и кипит энергией, которой Холт прежде не замечал. Она легко разрезала толпу, временами останавливаясь, чтобы представить внука очередному гостю: грациозная, изящная, истинная grande dame, какой ее знали в обществе.
Как она умела меняться: секунду назад легкомысленная вздорная особа, готовая отдать последние деньги на идиотскую благотворительность, мгновенно превращалась в воплощение величественной аристократки. Это раздражало и одновременно умиляло Холта, и он внезапно понял, до какой степени истосковался по бабушке. В конце концов она — единственная его родственница, оставшаяся от всей семьи, упорно стремившейся к саморазрушению и погибели. Фамильная черта, что тут поделать!
Тысячи свечей освещали бальную залу, бросая отблески на золото и серебро, подчеркивая блеск собрания. На дамских нарядах и мужских галстуках переливались драгоценности, а сами женщины в многоцветных платьях напоминали экзотических птиц. Стены были затянуты тканым шелком; развешанные повсюду цветочные гирлянды издавали сладостные ароматы, перебивавшие запахи еды и дорогих духов. Двери и окна были широко распахнуты, но, несмотря на это, в зале стояла ужасная жара.
Умело скрывая нетерпение, Холт обменивался вежливыми словами с приятелями и знакомыми вдовствующей графини. Интересно, куда это пропала мисс Кортленд? Ее нигде не видно. Оригинальная особа! Большинство женщин на ее месте наверняка воспользовались бы возможностью подцепить жениха. Жаль, что он ошибся, предполагая, что именно она просила начать танцы вальсом. Зря поверил намекам бабки. Очевидно, последняя замыслила показать ему мисс Кортленд с самой выгодной стороны, но напрасно она старается. Все бабкины махинации ни к чему не приведут. Мисс Кортленд сделала все, чтобы усугубить и без того невысокое мнение о себе. Если она и намеревалась втереться к нему в доверие, очевидно, выбрала неверный метод: решила показать, что не выносит его.
Ново, пожалуй, оригинально, но не слишком удачно. Пока что она добилась одного: Холт почему-то сознает, что не оправдал ее ожиданий, и от этого мерзко на душе. И хотя он терпеть не мог истерического поклонения героям, людям, которые всего лишь выполняли свой долг, все же не мог отделаться от неприятного ощущения того, что мисс Кортленд видит печальную истину за блестящим фасадом, понимает, какая гнусность — все эти войны.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77