Прежде я всегда пребывал в гордом одиночестве, и мне это нравилось. Даже ты не изменила этого.
А сейчас я одинок. Мне тридцать пять, но я чувствую себя старым и никчемным. Не то, что я хочу вызвать жалость к себе, Боже упаси. Но я хочу объяснить тебе и себе, зачем я хочу с тобой увидеться. Наша любовь никогда не была счастливой. К ней часто примешивалась страсть, злоба, даже что-то смешное и жалкое. Но все же это была любовь. Нам, видимо, небом было предназначено встретиться. У тебя была другая любовь, большая, чем ко мне. И у меня были другие привязанности.
Думаю, где-то, когда-то будет так, что эти разные Любови не будут противоречить. Но об этом я хотел бы поговорить с тобой, писать не могу.
Я смотрел на звезды. Я слушал голос вод – рек, любимых тобой. Дикая природа учила меня. Думаю, ты сможешь понять меня.
Мерни».
Она сидела неподвижно с письмом в руке. Теперь он, который когда-то отверг ее любовь, нуждается в ней. Он в беде и одинок. Теперь она с радостью бы с ним увиделась. Теперь их встречу ничто не омрачило бы.
Он писал о середине октября – должно быть, уже отправился. Будет через несколько дней. И пусть останется в Оуксе подольше, чем на несколько часов, Джозеф ничего не знает об их отношениях, а принять у себя губернатора будет рад. И у них с Мерни нет отношений, против которых мог бы возражать муж. Она не придала значения его упоминанию о смерти. Она не ожидала от него таких нездоровых мыслей. Должно быть, он болен. При лихорадке бывают такие фантазии.
Она перечитала письмо и бросила его в камин. Сиу все стоял там же, на крыльце. Она улыбнулась ему.
– Губернатор Льюис говорит, что ты его надежный друг. Спасибо тебе за письмо. Пойдем, я дам тебе поесть и попить. И ты сможешь отдохнуть у нас, сколько хочешь.
– Поем, потом пойду.
– Не надо сразу. У меня найдется комната для тебя. Ты должен отдохнуть несколько дней.
– Нет, я поем и вернусь к моему народу. Мне не нравится здесь.
Тео ничего не оставалось, как велеть слугам покормить его. Като так отдернул руку, поставив перед ним поднос, словно это был барс. Слуги боялись, что их зарубят томагавком. Кроме того, их шокировал краснокожий гость за господским столом. Вабаша это слегка позабавило, но он ничего не сказал. Тео села рядом, пытаясь разговорить его. Гампи примостился тут же, довольный этим событием, нарушившим монотонную жизнь в Вэккэмоу.
– Каким путем отправится губернатор Льюис на Восток? – спросила она.
– На лодке по Великой реке до Чикасоо. Потом по тропе.
– То есть по дороге Натчез?
Он пробормотал что-то в знак согласия.
– Ты думаешь, он уже достиг Алеган?
Индеец не ответил.
– Как по-твоему, губернатор болен… ему плохо?
Сначала ей показалось, что он и на это не ответит.
Вабаша поглощал свою утку в молчании. Риса, которого он никогда не видел, он не коснулся. Потом он поднял голову и посмотрел на Тео.
– Телом не болен. Дух его болен. Птица Смерти коснулась его.
– Птица Смерти? – повторила она, оторопев. – Что ты хочешь этим сказать?
– Белая птица с Севера. Когда она касается людей своими крыльями, они умирают. Мой народ знает это. Губернатор тоже знает.
Неужели Мерни и вправду заразился подобными суевериями?
– Как это может быть, если он не болен? – она старалась говорить по-деловому, видя повышенный интерес Гампи.
– Все тропы ведут к смерти, – ответил он. – Белая птица прилетает ко всем. С ним это будет скоро.
Она нетерпеливо встала, но Гампи, чье личико стало серьезным, вопросительно смотрел на индейца.
– Она страшная, эта птица? – спросил он. – Ты боишься ее?
Вабаша отставил тарелку и вытер рот.
– Она не страшная, она белая, маленькая, перья у нее мягкие.
Гампи подумал и кивнул.
– Когда она улетает?
Господи, что за бред, думала Тео. Надо прекратить это. Мальчику не нужно думать о таких вещах. А тот ждал ответа от индейца.
– Она улетает на землю за холодами. Там хорошее место.
Мальчик выслушал это с тем же недетским спокойствием.
– Я не буду ее бояться, – сказал он.
Теодосия заметила, что в лице индейца что-то изменилось. Не то, чтобы оно выражало жалость или симпатию, но как-то смягчилось. Она отчего-то вздрогнула.
– Хватит, Гампи, – сказала она резко. – Не беспокой гостя своими вопросами.
– Но я хотел расспросить его о том хорошем месте, куда улетает птица.
– Ты сам не знаешь, что говоришь, дорогой. Что он может знать о таких вещах? – Это получилось невежливо, но ей нужно было только прогнать это неестественно старческое выражение с лица мальчика, – Если хочешь, побереги эти вопросы до воскресной службы.
Тут они оба заметили, что вождь Сиу встал.
– Я ухожу, – сказал он, подняв руки на уровень плеч, ладонями вверх. – Пусть Великий дух всегда будет с вами. – Он добавил еще какие-то слоги – обращение или прощание означали они? Она только поняла, что в них была красота.
Гампи закричал:
– Пожалуйста, не уходи, Вабаша, – и хотел побежать за ним, но мать мягко удержала его. Индеец, бесшумно ступая, удалился.
Тут же прибежала Элеонора, притаившаяся в коридоре.
– Он ушел, этот дикарь! Исчез в лесу, как призрак. Чего он от вас хотел, мадам? Он опасен?
– Нет, – слабо улыбнулась Тео. – Он принес мне письмо с Запада.
– И рассказал про Птицу смерти, – тихо добавил мальчик.
– Птица смерти? – озадаченно переспросила Элеонора. – Что такое? Смерть… Ля мор… – Она перекрестилась. – Но он нападет на нас! Он пошел за своими людьми, которые прячутся в лесу! Мадам, нас всех зарежут!
– Это глупо, Элеонора, – сказал Гампи, – Вабаша хороший, правда, мама?
– Да, – ответила Теодосия. – Но он говорил много глупостей. Он – не христианин, и он очень суеверный, как… как наши черные. Ты знаешь ведь, они верят в заклинания?
– Это не одно и то же, – упрямо покачал голевой мальчик. – И заклинания иногда действуют. Старая Мома Кло может сделать дождь, может сделать коров больными, может…
– Гампи, дорогой, это просто совпадения. Ты знаешь, нет ведь никакой белой птицы. И никто не может предсказать смерть, свою или чужую. Забудь все эти глупости.
Она поцеловала его.
– К нам приедет гость. Надо подготовить голубую комнату. Элеонора, проследите, чтобы было постельное белье и пол был покрыл лаком. Гампи, помоги мне собрать цветы, чтобы поставить их в вазу.
– А кто приедет, мам?
Она помедлила чтобы голос ее звучал, не выдавая эмоций.
– Мистер Льюис, губернатор Северной Луизианы, мой старый друг.
Она забыла про Элеонору, которая, услышав это, забыла про индейца.
– О, мадам, – воскликнула она.
– Снова этот молодой человек. – Странный народ, эти американцы, думала она. У них был роман, несколько лет не встречались, потом посылают письма через краснокожих и приезжают в дом мужа. Ну, мадам это поможет. У нее так много было волнений с ее отцом, и еще с этой негритянкой.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91
А сейчас я одинок. Мне тридцать пять, но я чувствую себя старым и никчемным. Не то, что я хочу вызвать жалость к себе, Боже упаси. Но я хочу объяснить тебе и себе, зачем я хочу с тобой увидеться. Наша любовь никогда не была счастливой. К ней часто примешивалась страсть, злоба, даже что-то смешное и жалкое. Но все же это была любовь. Нам, видимо, небом было предназначено встретиться. У тебя была другая любовь, большая, чем ко мне. И у меня были другие привязанности.
Думаю, где-то, когда-то будет так, что эти разные Любови не будут противоречить. Но об этом я хотел бы поговорить с тобой, писать не могу.
Я смотрел на звезды. Я слушал голос вод – рек, любимых тобой. Дикая природа учила меня. Думаю, ты сможешь понять меня.
Мерни».
Она сидела неподвижно с письмом в руке. Теперь он, который когда-то отверг ее любовь, нуждается в ней. Он в беде и одинок. Теперь она с радостью бы с ним увиделась. Теперь их встречу ничто не омрачило бы.
Он писал о середине октября – должно быть, уже отправился. Будет через несколько дней. И пусть останется в Оуксе подольше, чем на несколько часов, Джозеф ничего не знает об их отношениях, а принять у себя губернатора будет рад. И у них с Мерни нет отношений, против которых мог бы возражать муж. Она не придала значения его упоминанию о смерти. Она не ожидала от него таких нездоровых мыслей. Должно быть, он болен. При лихорадке бывают такие фантазии.
Она перечитала письмо и бросила его в камин. Сиу все стоял там же, на крыльце. Она улыбнулась ему.
– Губернатор Льюис говорит, что ты его надежный друг. Спасибо тебе за письмо. Пойдем, я дам тебе поесть и попить. И ты сможешь отдохнуть у нас, сколько хочешь.
– Поем, потом пойду.
– Не надо сразу. У меня найдется комната для тебя. Ты должен отдохнуть несколько дней.
– Нет, я поем и вернусь к моему народу. Мне не нравится здесь.
Тео ничего не оставалось, как велеть слугам покормить его. Като так отдернул руку, поставив перед ним поднос, словно это был барс. Слуги боялись, что их зарубят томагавком. Кроме того, их шокировал краснокожий гость за господским столом. Вабаша это слегка позабавило, но он ничего не сказал. Тео села рядом, пытаясь разговорить его. Гампи примостился тут же, довольный этим событием, нарушившим монотонную жизнь в Вэккэмоу.
– Каким путем отправится губернатор Льюис на Восток? – спросила она.
– На лодке по Великой реке до Чикасоо. Потом по тропе.
– То есть по дороге Натчез?
Он пробормотал что-то в знак согласия.
– Ты думаешь, он уже достиг Алеган?
Индеец не ответил.
– Как по-твоему, губернатор болен… ему плохо?
Сначала ей показалось, что он и на это не ответит.
Вабаша поглощал свою утку в молчании. Риса, которого он никогда не видел, он не коснулся. Потом он поднял голову и посмотрел на Тео.
– Телом не болен. Дух его болен. Птица Смерти коснулась его.
– Птица Смерти? – повторила она, оторопев. – Что ты хочешь этим сказать?
– Белая птица с Севера. Когда она касается людей своими крыльями, они умирают. Мой народ знает это. Губернатор тоже знает.
Неужели Мерни и вправду заразился подобными суевериями?
– Как это может быть, если он не болен? – она старалась говорить по-деловому, видя повышенный интерес Гампи.
– Все тропы ведут к смерти, – ответил он. – Белая птица прилетает ко всем. С ним это будет скоро.
Она нетерпеливо встала, но Гампи, чье личико стало серьезным, вопросительно смотрел на индейца.
– Она страшная, эта птица? – спросил он. – Ты боишься ее?
Вабаша отставил тарелку и вытер рот.
– Она не страшная, она белая, маленькая, перья у нее мягкие.
Гампи подумал и кивнул.
– Когда она улетает?
Господи, что за бред, думала Тео. Надо прекратить это. Мальчику не нужно думать о таких вещах. А тот ждал ответа от индейца.
– Она улетает на землю за холодами. Там хорошее место.
Мальчик выслушал это с тем же недетским спокойствием.
– Я не буду ее бояться, – сказал он.
Теодосия заметила, что в лице индейца что-то изменилось. Не то, чтобы оно выражало жалость или симпатию, но как-то смягчилось. Она отчего-то вздрогнула.
– Хватит, Гампи, – сказала она резко. – Не беспокой гостя своими вопросами.
– Но я хотел расспросить его о том хорошем месте, куда улетает птица.
– Ты сам не знаешь, что говоришь, дорогой. Что он может знать о таких вещах? – Это получилось невежливо, но ей нужно было только прогнать это неестественно старческое выражение с лица мальчика, – Если хочешь, побереги эти вопросы до воскресной службы.
Тут они оба заметили, что вождь Сиу встал.
– Я ухожу, – сказал он, подняв руки на уровень плеч, ладонями вверх. – Пусть Великий дух всегда будет с вами. – Он добавил еще какие-то слоги – обращение или прощание означали они? Она только поняла, что в них была красота.
Гампи закричал:
– Пожалуйста, не уходи, Вабаша, – и хотел побежать за ним, но мать мягко удержала его. Индеец, бесшумно ступая, удалился.
Тут же прибежала Элеонора, притаившаяся в коридоре.
– Он ушел, этот дикарь! Исчез в лесу, как призрак. Чего он от вас хотел, мадам? Он опасен?
– Нет, – слабо улыбнулась Тео. – Он принес мне письмо с Запада.
– И рассказал про Птицу смерти, – тихо добавил мальчик.
– Птица смерти? – озадаченно переспросила Элеонора. – Что такое? Смерть… Ля мор… – Она перекрестилась. – Но он нападет на нас! Он пошел за своими людьми, которые прячутся в лесу! Мадам, нас всех зарежут!
– Это глупо, Элеонора, – сказал Гампи, – Вабаша хороший, правда, мама?
– Да, – ответила Теодосия. – Но он говорил много глупостей. Он – не христианин, и он очень суеверный, как… как наши черные. Ты знаешь ведь, они верят в заклинания?
– Это не одно и то же, – упрямо покачал голевой мальчик. – И заклинания иногда действуют. Старая Мома Кло может сделать дождь, может сделать коров больными, может…
– Гампи, дорогой, это просто совпадения. Ты знаешь, нет ведь никакой белой птицы. И никто не может предсказать смерть, свою или чужую. Забудь все эти глупости.
Она поцеловала его.
– К нам приедет гость. Надо подготовить голубую комнату. Элеонора, проследите, чтобы было постельное белье и пол был покрыл лаком. Гампи, помоги мне собрать цветы, чтобы поставить их в вазу.
– А кто приедет, мам?
Она помедлила чтобы голос ее звучал, не выдавая эмоций.
– Мистер Льюис, губернатор Северной Луизианы, мой старый друг.
Она забыла про Элеонору, которая, услышав это, забыла про индейца.
– О, мадам, – воскликнула она.
– Снова этот молодой человек. – Странный народ, эти американцы, думала она. У них был роман, несколько лет не встречались, потом посылают письма через краснокожих и приезжают в дом мужа. Ну, мадам это поможет. У нее так много было волнений с ее отцом, и еще с этой негритянкой.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91