— И она до сих пор смеется, — спокойно сказала Зелия своим обычным голосом, — когда в Драгонвик приходит беда. Только ее потомки могут ее слышать, но иногда и другие ощущают предупреждение, хотя и не могут слышать ее. Я чувствую ее… и ты тоже, я думаю.
Девушка молчала. На мгновение она почти поверила, когда вспомнила о двух случаях, при которых на нее напал непонятный растущий страх, но с тех пор она множество раз сидела в Красной комнате и не испытывала никаких странных ощущений. И потому ее здравый смысл и благоговение перед Николасом, высказывающим величайшее презрение к суеверию Зелии, убедили ее.
— Это ужасная история, — заметила она, чувствуя себя умной и зрелой. — Но все это случилось очень давно. Пора забыть старые трагедии. Я совершенно согласна с мистером Ван Рином, что подобная история не может повториться.
Зелия, явно не слушая, вытащила глиняную трубку и щепотку табака из кармана. Она сунула в огонь прутик из метлы, а после того, как зажгла трубку, закрыла блестящие глаза и наполнила рот дымом.
Обиженная и оскорбленная, Миранда встала. Ей не следовало поощрять сумасшедшую старуху. Она подошла к Кэтрин, которая теперь забавлялась с выводком котят, игравших с веретеном в кухонном углу.
— Пойдем наверх, дорогая, — сказала девушка, — я почитаю тебе.
Девочка мятежно затрясла головой.
— Я хочу остаться здесь. Аннета сделает мне имбирного человечка.
Миранде ничего не оставалось, как повторить свой путь через кухню и людскую, полную слуг, одной.
За время ее отсутствия все свечи были зажжены. Дом больше не был темным и угрожающим. Он был заполнен ароматом цветов, смешанным с ароматическим дымом кедра. Миранда шла через комнаты нижнего этажа, ее голова была вызывающе высоко поднята.
Ей казалось, что всё здесь приветствует ее, резная золоченая мебель, пушистые толстые ковры, мраморные статуи, фарфор из Китая и Дрездена, гобелены и парчовые драпировки. Весь отравляющий аромат роскоши.
Я не чужая здесь, сердито думала она. Я кузина Николаса. Как смеет эта старуха пугать меня!
Наконец она вошла в Красную комнату. Она была так же тиха и благоухала, как и другие, за исключением того, что ее небольшие размеры и теплый красный цвет драпировок делали ее уютнее. Она подошла к клавесину и открыла крышку. Она поколебалась, затем быстро коснулась одной из пожелтевших клавиш. Ей ответил тихий дребезжащий звук. Ее сердце забилось сильнее, и она стала ждать. Ничего не случилось. Ни таинственных ощущений, ни предупреждающего холода. Ничего.
И никогда больше со мной этого не будет, подумала она. Вот тебе и Зелия.
Глава седьмая
В этот год река замерзла рано и с окончанием навигации гости перестали прибывать в Драгонвик. То, что Николас использовал беспорядочную суматоху развлечений для непрекращающихся толп гостей в личных целях, Миранда не догадывалась, но теперь в ноябре, когда в доме жили только Ван Рины и она сама, она внезапно почувствовала себя гораздо счастливее.
Николас вновь вспомнил о ней. Получилось так, что он держал ее в отдалении все лето, но как выяснилось, вовсе не отказался от интереса к ней, как она опасалась. Хотя открыто ничего не было сказано, она чувствовала, что их отношения вновь вернулись к тому, что случилось в ночь бала Четвергого июля.
Во вторник утром где-то в середине ноября в дверь Миранды постучала Магда.
— Мифрау хочет видеть вас в своей комнате, — заявила горничная. — Немедленно, — безапелляционно добавила она, когда девушка подошла к зеркалу, чтобы пригладить волосы и поправить безукоризненные оборки на запястьях своего голубого утреннего платья.
Несколько встревоженная, Миранда последовала за горничной. Раньше ее никогда не вызывали в спальню Джоанны.
Хозяйка имения лежала на огромной кровати Ван
Ринов. Как и кресло для сбора ренты кровать была привезена из Голландии первым патруном, и ее спинка была украшена резьбой, где среди причудливого орнамента из листьев и розеток располагались три леопарда. Любой другой человек казался бы маленьким между четырьмя огромными дубовыми столбами, поддерживающими пурпурно-золотой балдахин, но необъятная плоть Джоанны выходила за пределы всех матрасов.
Комната хозяйки была очень большой, но она не оставляла ощущение пространства, потому что вся была заставлена не подходящим друг другу собранием старой мебели, купленной Джоанной в Олбани. И несмотря на постоянные усилия горничной, все столики были завалены недоеденными коробками конфет, разорванными вырезками из журналов и кусочками цветного воска. В последнее время у Джоанны появился некоторый интерес к искусству делать цветы из воска, что как раз стало модным. За окном ослепительно сверкала на солнце полузамерзшая река, и коричневые плюшевые портьеры были плотно сдвинуты, а в комнате стоял кислый запах застоявшегося воздуха.
Если бы только это была моя комната, думала Миранда, в один миг заметившая все это, какой красивой я бы ее сделала. Это была бы лучшая комната в доме.
Неясное раздражение в глазах Джоанны стало более отчетливым, когда она рассмотрела девушку. На фоне ярко-голубого платья Миранды аккуратно уложенные кудряшки сияли чистым золотом. Обиженный взгляд Джоанны остановился на тонкой талии Миранды, которую новый корсет смог уменьшить до восемнадцати дюймов.
— Вам не следует так затягиваться, — резко сказала миссис Ван Рин. — Это не соответствует вашему общественному положению. Точно так же как и ваша прическа. Вам следует аккуратно заправить волосы под сетку.
Алая волна медленно поднялась вверх и залила лоб Миранды под пышными кудрями.
— Простите, мэм, — неловко произнесла она. — Вы… вы это хотели мне сказать?
— Нет. Я недовольна успехами Кэтрин. Вы оказываете недостаточное внимание ребенку.
— Я стараюсь, мэм, — ответила Миранда, чувствуя себя очень несчастной.
— Что ж, я хочу, чтоб сегодня вы отвезли ее в Гудзон. У нее на пальце нарыв. Отвезите ее к доктору Гамильтону на Даймонд-стрит.
Миранда была очень разочарована. У нее уже были планы на сегодняшний день. Два дня назад за обедом Николас неожиданно спросил:
— Миранда, вы катаетесь на коньках?
— О да, конечно, я очень люблю кататься, — ответила она, думая, как хорошо сейчас дома можно было бы прокатиться по Дамплинг-Понд.
Он кивнул, и его яркие глаза остановились на ее оживленном лице.
— Проток за Бронк-Айлендом хорошо замерз. Во вторник, если погода будет хорошая, мы переправимся на тот берег и покатаемся.
И вот теперь настал вторник, погода была ясной и Морозной, несмотря на яркое солнце. Можно было бы хорошо развлечься. Ее мускулы часто бунтовали от бездеятельного образа жизни леди, который теперь приличествовал ей. И, к тому же, она была бы с Николасом.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91