Рад, что он еще не успел надоесть тебе.
Он подвел ее к большой постели.
– Раз ты была такой славной девочкой, то и получишь свою награду. Мне не терпится ощутить вкус твоей сочной «киски». Раздвинь ноги, – приказал он. Вскоре его голова исчезла между ее стройных ног.
Он медленно лизал ее пухлые бедра, временами прикусывая нежную кожу, не больно, но чувствительно. Она тихо взвизгнула. Его язык несколько раз прошелся по границе между складками лона. Раздвинув их, он нашел маленький, еще не успевший набухнуть бутончик и стал играть с ним, касаясь бархатным кончиком языка. Она тихо застонала. Губы его сомкнулись на крохотном бугорке. Он стал сильно сосать, и Эшли вскоре стала извиваться в первом оргазме.
– О, Макс! Никто не делает этого так хорошо, как ты! Я знаю, тебе нужно передохнуть, но умоляю, войди в меня хотя бы пальцами. Я горю желанием. И это только разожжет мой аппетит.
Он поднял голову и страстно поцеловал жену. Она ощутила свой вкус на губах и хотела отстраниться, но Максимилиан резко сунул два пальца в ее лоно.
– Это плохая замена моей плоти, – бросил он, лаская ее сначала медленно, потом все быстрее.
Но она так и не смогла кончить и жалобно захныкала.
– Знаю, моя богиня, – кивнул он. – Только длинное толстое копье может удовлетворить тебя, и ты его получишь. Сейчас!
И он наполнил ее лоно одним яростным выпадом. Эшли завопила от восторга и обвила ногами мужа.
– Возьми меня, Макс, – молила она. – Овладей мной грубо, как можешь только ты, и заставь кончить!
Он ускорил ритм, и вскоре оба, задыхаясь, обмякли на широкой постели. Немного придя в себя, Макс прошептал:
– На этом пока все, моя богиня. Сегодня, вернувшись из дворца, мы снова насладимся друг другом. Но сейчас нужно готовиться к пиру у императора.
Эшли позвала рабынь, и вскоре она и Макс были вымыты и одеты. Макс выбрал тогу из пурпурного шелка с золотой отделкой – в знак напоминания о своих военных победах. На ногах были сандалии из тонкой кожи, также позолоченные и усеянные аметистами. Когда он встал из ванны, раб коротко подстриг ему волосы, оставив несколько крошечных завитков на лбу и затылке. Единственным украшением был золотой перстень-печатка, которым он запечатывал письма.
Жена трибуна нарядилась в прозрачную тунику фиолетового шелка, прошитую золотыми нитями. Ее прекрасное тело просвечивало сквозь ткань. Туника была с присборенным низким вырезом. Женщина накинула на плечи шаль того же цвета. Волосы собраны в узел на затылке. Кожаные сандалии расшиты жемчугом и листочками золота. Длинные, спускавшиеся до плеч затейливые серьги тоже были из жемчуга и золота.
По улицам города их несли в больших носилках. Вскоре они присоединились к толпе гостей, и слуги указали им на ложа недалеко от стола императора. Правитель посмотрел на них сквозь оправленный в золото рубин и величественно взмахнул рукой, приветствуя трибуна с супругой. Рабы уже разносили еду и наполняли вином чаши. Играла музыка. Актеры развлекали гостей. Сейчас, в самом начале пира, гости насыщались, не отвлекаясь на разговоры, и в зале было относительно тихо.
– Я принял настой травы, который должен сделать меня неутомимым в любви, – неожиданно объявил император и, показав на жену молодого сенатора, добавил: – Я возьму ее сейчас!
Сенатор столкнул краснеющую жену с ложа и немедленно послал к императору, который, не стыдясь, овладел ею публично. Когда он кончил, мужская плоть все еще была тверда, а сам он так и не насытился. И тут же показал на жену другого сенатора и продолжал яростно пронзать ее, пока женщина не потеряла сознание от бесчисленных оргазмов.
– Она оказалась лучше первой, – сухо заметил император, – но все же недостаточно хороша.
Он снова обвел взглядом огромный пиршественный зал. Взгляд его остановился на жене Максимилиана Алерио Патрониуса. Госпожа Корделия улыбнулась ему.
– Трибун, – спросил император, – жена хорошо ублажает тебя в постели?
– Превосходно, цезарь.
– Я попробую ее, – решил император.
– Иди к нему, Корделия, – велел муж.
Эшли поднялась и послушно направилась к императору.
– Сбрось одежду, – велел тот. Других он об этом не просил.
Эшли расстегнула тунику. Фиолетовый шелк соскользнул на пол и улегся у ее ног. В зале стало так тихо, что было слышно, как на стол упала капля вина.
– Постарайся, чтобы я кончил, – приказал император, – иначе я собственноручно выпорю тебя.
Он откинулся на ложе и, подняв тогу, обнажил свое мужское достоинство, длинное, но не особенно толстое, зато гордо смотревшее вверх.
– Можешь оседлать меня, – бросил он.
– О нет, господин, еще рано. Я не готова, – возразила Эшли и, обойдя ложе, села ему на грудь и прижалась венериным холмиком к губам. – Сначала полижи меня, цезарь, чтобы я как следует промокла. А потом мы помчимся вскачь, и ручаюсь, до сих пор ты не испытывал ничего подобного. Если же ты посчитаешь, что это не так, можешь отходить меня кнутом.
Он грубо раздвинул складки ее лона и стал усердно работать языком. Уже через несколько минут она истекала соками.
– А теперь оседлай меня, дерзкая сучка, – приказал он. – Возможно, я высеку тебя позже, чтобы наказать за наглость! А еще оттрахаю в зад!
Она покорилась, медленно, медленно вбирая его тонкий твердый стержень, после чего стала двигаться сначала осторожно, потом все быстрее. Император протянул руки и безжалостно стиснул ее груди. Она застонала, когда он стал щипать ее соски и, подавшись вперед, укусил нежные горошинки. Но внезапно снова лег и улыбнулся. Она ощутила, как он подрагивает в ее лоне, и удвоила усилия. Император с довольным ревом излился в нее. Эшли бессильно упала на него, а зал взорвался аплодисментами и приветственными криками.
Рабы тут же ринулись вперед, чтобы подхватить Эшли, и, поддерживая с обеих сторон, осторожно поставили на ноги: сама она стоять не могла. Императора напоили вином, и самая красивая рабыня стала осторожно класть ему в рот сладости. Его плоть тщательно обмыли. Постепенно он пришел в себя, потребовал принести кожаный ремень и велел растянуть свою недавнюю партнершу между мраморными колоннами, после чего встал и стал охаживать ремнем ее пухлые ягодицы. Одновременно молодая рабыня, встав на колени, губами приводила его плоть в состояние боевой готовности. Когда попка Эшли стала красной и горячей, ее освободили, поставили на колени и вынудили нагнуться, чтобы император смог взять ее сзади. В отверстие между ягодицами втерли густое масло. Она взвизгнула, когда цезарь стал медленно проникать в узкий канал. Овладевая ею, он шептал в маленькое ушко непристойности. Когда же стал ласкать ее лоно, жена трибуна пронзительно вскрикнула, охваченная наслаждением. Сейчас она кончит!
– О, цезарь!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68
Он подвел ее к большой постели.
– Раз ты была такой славной девочкой, то и получишь свою награду. Мне не терпится ощутить вкус твоей сочной «киски». Раздвинь ноги, – приказал он. Вскоре его голова исчезла между ее стройных ног.
Он медленно лизал ее пухлые бедра, временами прикусывая нежную кожу, не больно, но чувствительно. Она тихо взвизгнула. Его язык несколько раз прошелся по границе между складками лона. Раздвинув их, он нашел маленький, еще не успевший набухнуть бутончик и стал играть с ним, касаясь бархатным кончиком языка. Она тихо застонала. Губы его сомкнулись на крохотном бугорке. Он стал сильно сосать, и Эшли вскоре стала извиваться в первом оргазме.
– О, Макс! Никто не делает этого так хорошо, как ты! Я знаю, тебе нужно передохнуть, но умоляю, войди в меня хотя бы пальцами. Я горю желанием. И это только разожжет мой аппетит.
Он поднял голову и страстно поцеловал жену. Она ощутила свой вкус на губах и хотела отстраниться, но Максимилиан резко сунул два пальца в ее лоно.
– Это плохая замена моей плоти, – бросил он, лаская ее сначала медленно, потом все быстрее.
Но она так и не смогла кончить и жалобно захныкала.
– Знаю, моя богиня, – кивнул он. – Только длинное толстое копье может удовлетворить тебя, и ты его получишь. Сейчас!
И он наполнил ее лоно одним яростным выпадом. Эшли завопила от восторга и обвила ногами мужа.
– Возьми меня, Макс, – молила она. – Овладей мной грубо, как можешь только ты, и заставь кончить!
Он ускорил ритм, и вскоре оба, задыхаясь, обмякли на широкой постели. Немного придя в себя, Макс прошептал:
– На этом пока все, моя богиня. Сегодня, вернувшись из дворца, мы снова насладимся друг другом. Но сейчас нужно готовиться к пиру у императора.
Эшли позвала рабынь, и вскоре она и Макс были вымыты и одеты. Макс выбрал тогу из пурпурного шелка с золотой отделкой – в знак напоминания о своих военных победах. На ногах были сандалии из тонкой кожи, также позолоченные и усеянные аметистами. Когда он встал из ванны, раб коротко подстриг ему волосы, оставив несколько крошечных завитков на лбу и затылке. Единственным украшением был золотой перстень-печатка, которым он запечатывал письма.
Жена трибуна нарядилась в прозрачную тунику фиолетового шелка, прошитую золотыми нитями. Ее прекрасное тело просвечивало сквозь ткань. Туника была с присборенным низким вырезом. Женщина накинула на плечи шаль того же цвета. Волосы собраны в узел на затылке. Кожаные сандалии расшиты жемчугом и листочками золота. Длинные, спускавшиеся до плеч затейливые серьги тоже были из жемчуга и золота.
По улицам города их несли в больших носилках. Вскоре они присоединились к толпе гостей, и слуги указали им на ложа недалеко от стола императора. Правитель посмотрел на них сквозь оправленный в золото рубин и величественно взмахнул рукой, приветствуя трибуна с супругой. Рабы уже разносили еду и наполняли вином чаши. Играла музыка. Актеры развлекали гостей. Сейчас, в самом начале пира, гости насыщались, не отвлекаясь на разговоры, и в зале было относительно тихо.
– Я принял настой травы, который должен сделать меня неутомимым в любви, – неожиданно объявил император и, показав на жену молодого сенатора, добавил: – Я возьму ее сейчас!
Сенатор столкнул краснеющую жену с ложа и немедленно послал к императору, который, не стыдясь, овладел ею публично. Когда он кончил, мужская плоть все еще была тверда, а сам он так и не насытился. И тут же показал на жену другого сенатора и продолжал яростно пронзать ее, пока женщина не потеряла сознание от бесчисленных оргазмов.
– Она оказалась лучше первой, – сухо заметил император, – но все же недостаточно хороша.
Он снова обвел взглядом огромный пиршественный зал. Взгляд его остановился на жене Максимилиана Алерио Патрониуса. Госпожа Корделия улыбнулась ему.
– Трибун, – спросил император, – жена хорошо ублажает тебя в постели?
– Превосходно, цезарь.
– Я попробую ее, – решил император.
– Иди к нему, Корделия, – велел муж.
Эшли поднялась и послушно направилась к императору.
– Сбрось одежду, – велел тот. Других он об этом не просил.
Эшли расстегнула тунику. Фиолетовый шелк соскользнул на пол и улегся у ее ног. В зале стало так тихо, что было слышно, как на стол упала капля вина.
– Постарайся, чтобы я кончил, – приказал император, – иначе я собственноручно выпорю тебя.
Он откинулся на ложе и, подняв тогу, обнажил свое мужское достоинство, длинное, но не особенно толстое, зато гордо смотревшее вверх.
– Можешь оседлать меня, – бросил он.
– О нет, господин, еще рано. Я не готова, – возразила Эшли и, обойдя ложе, села ему на грудь и прижалась венериным холмиком к губам. – Сначала полижи меня, цезарь, чтобы я как следует промокла. А потом мы помчимся вскачь, и ручаюсь, до сих пор ты не испытывал ничего подобного. Если же ты посчитаешь, что это не так, можешь отходить меня кнутом.
Он грубо раздвинул складки ее лона и стал усердно работать языком. Уже через несколько минут она истекала соками.
– А теперь оседлай меня, дерзкая сучка, – приказал он. – Возможно, я высеку тебя позже, чтобы наказать за наглость! А еще оттрахаю в зад!
Она покорилась, медленно, медленно вбирая его тонкий твердый стержень, после чего стала двигаться сначала осторожно, потом все быстрее. Император протянул руки и безжалостно стиснул ее груди. Она застонала, когда он стал щипать ее соски и, подавшись вперед, укусил нежные горошинки. Но внезапно снова лег и улыбнулся. Она ощутила, как он подрагивает в ее лоне, и удвоила усилия. Император с довольным ревом излился в нее. Эшли бессильно упала на него, а зал взорвался аплодисментами и приветственными криками.
Рабы тут же ринулись вперед, чтобы подхватить Эшли, и, поддерживая с обеих сторон, осторожно поставили на ноги: сама она стоять не могла. Императора напоили вином, и самая красивая рабыня стала осторожно класть ему в рот сладости. Его плоть тщательно обмыли. Постепенно он пришел в себя, потребовал принести кожаный ремень и велел растянуть свою недавнюю партнершу между мраморными колоннами, после чего встал и стал охаживать ремнем ее пухлые ягодицы. Одновременно молодая рабыня, встав на колени, губами приводила его плоть в состояние боевой готовности. Когда попка Эшли стала красной и горячей, ее освободили, поставили на колени и вынудили нагнуться, чтобы император смог взять ее сзади. В отверстие между ягодицами втерли густое масло. Она взвизгнула, когда цезарь стал медленно проникать в узкий канал. Овладевая ею, он шептал в маленькое ушко непристойности. Когда же стал ласкать ее лоно, жена трибуна пронзительно вскрикнула, охваченная наслаждением. Сейчас она кончит!
– О, цезарь!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68