Ради всего святого, Энн, поверь, что я люблю тебя, – вздохнул он. – И что бы ни задумал Гленкеннон, даже если вся Англия и Шотландия будут против нас, ты будешь моей!
Его рот отыскал ее губы с такой нежностью, что сердце Энн заколотилось с неистовой силой. Все разумные мысли покинули ее, губы раскрылись ему навстречу. Этот поцелуй, полный самозабвенной страсти, обжег ей душу. Мир закружился вокруг нее, а потом и вовсе исчез. Руки Фрэнсиса и его губы остались единственной реальностью. Не было больше гордости или гнева, не было ни благоразумия, ни опасений, ни единой мысли – вообще ничего! По собственной воле, не спрашивая совета у разума, ее тело выгнулось ему навстречу, руки обвились вокруг его шеи. Впервые за несколько месяцев она почувствовала себя живой. «Он меня любит!» – ликовала Энн. Раньше он никогда не говорил ей таких слов – даже в ту незабываемую ночь на берегу.
Его могучие руки, державшие ее за талию, вдруг стали удивительно чуткими и нежными, ладони скользнули вверх и обхватили грудь. Потом его рука пробралась под полу капота и нащупала мягкую, как у младенца, кожу у нее на бедре, а губы проложили влажную дорожку поцелуев от ее щеки к плечу.
– Энн, Энн… я так давно тебя люблю, я так долго хотел тебя… – шептал Фрэнсис.
Энн почувствовала, как все ее тело содрогнулось; когда он подхватил ее на руки и перенес на постель, она не стала протестовать.
Бережно уложив свою ношу на покрывало, Фрэнсис опустился на кровать рядом с ней. Опять их губы слились, он целовал ее, пока голова у нее не закружилась от страсти и нетерпения. Капот совсем разошелся под его руками, Энн ахнула, когда его губы продолжили свой путь от шеи к упругой округлой груди. Как в ту ночь на берегу, она чутко отзывалась на каждое прикосновение, ничего не сознавая, ощущая лишь стремительный ток крови и неистовые вспышки желания, прожигающие тело насквозь. А Фрэнсис опять овладел ее губами, его руки скользили по ее телу – умные, уверенные руки мужчины, знающего, как дарить наслаждение женщине. Энн казалось, что она тонет в его поцелуе и вот-вот захлебнется, но ей было все равно.
Напряжение достигло невыносимого предела. Фрэнсис внезапно остановился, поднял голову и залюбовался красотой обнаженного тела Энн в мягком свете свечей. Страстная и покорная, она лежала в его объятиях, но он твердо решил не торопиться. Ни за что на свете он не причинит ей боли!
Дрожащими пальцами Фрэнсис принялся расстегивать рубашку и замер от неожиданности, когда Энн вдруг подняла руки и ловко освободила пуговицы от петель. Она безмолвно заглянула ему в глаза, ее руки заскользили по его обнаженной коже, и тогда яростный стон исторгся из груди Фрэнсиса: битва с собой была проиграна. Его пальцы запутались в волнах ее волос, разметавшихся по подушке; он приник губами к ее рту, как жаждущий в пустыне припадает наконец к желанному источнику, не в силах насытиться свежей и чистой влагой…
Внезапно раздался громкий стук в дверь, разорвав завесу окутавшего их тумана страсти. Выругавшись себе под нос, Фрэнсис мгновенно вскочил на ноги и скрылся за занавеской, где стояла ванна, а Энн трясущимися руками принялась натягивать на себя капот.
Что, если это ее отец решил нагрянуть с каким-то неотложным распоряжением? Такое однажды уже бывало. Или, еще того хуже, вдруг он уже знает, что Фрэнсис здесь?..
Пока Энн открывала дверь, сердце у нее сильно колотилось; она едва не лишилась чувств от облегчения, увидев, что на пороге стоит Бесс, удивленно глядя в пылающее от смущения лицо своей хозяйки.
– Я помешала вам принимать ванну, сударыня? Я увидела, что у вас свеча еще горит, вот и решила зайти сказать, что я вернулась. Я уже раз постучала, но вы не слышали.
– Ах да, я… как раз готовилась ко сну, – пролепетала Энн и отступила от двери, чтобы пропустить девушку в комнату.
Бесс улыбнулась и покачала головой:
– Представьте себе, посыльный ошибся. Моя кузина вовсе не была больна. Просто не понимаю, как это могло случиться… Может быть, вы хотите, чтобы я все тут привела в порядок и помогла вам лечь?
– Нет! То есть… я хочу сказать, что ты, должно быть, очень устала, – торопливо пояснила Энн. – Нет, сегодня ты мне больше не нужна. Я уже собиралась задуть свечи.
Когда Бесс наконец ушла, еще раз с удивлением взглянув на нее, Энн закрыла дверь и обессиленно прислонилась к ней. Колени у нее подгибались, хотя угроза миновала.
Фрэнсис высунул голову из-за занавески.
– Уж если собираешься иметь дело с горцами, учись врать, не краснея, милая, – усмехнулся он, подходя к ней. – Поскольку моя жизнь в твоих руках, придется мне, видно, научить тебя, как это делается. Иди сюда, и мы начнем наш урок!
Он протянул к ней руку, но Энн неожиданно отпрянула и прижалась к стене. Сколько же раз он ей врал? Может быть, недавно прозвучавшее признание в любви – это очередная ложь и он просто хочет затащить ее в постель? Разве она не поклялась себе, что больше не позволит ему ее одурачить? Боже милостивый! Почему же она раньше об этом не вспомнила – до того, как начала отвечать на его поцелуи?..
– В чем дело, милая? – Фрэнсис удивленно взглянул на нее.
– Ты так здорово умеешь врать, что я понятия не имею, можно тебе верить или нет! – выпалила Энн, стараясь не смотреть на него, чтобы не поддаваться соблазну. – Уходи, тебе вообще не следовало сюда приходить!
– Когда это я лгал тебе, Энн?
– Когда?! – ее голос сорвался на крик. – Откуда мне знать? Очень может быть, что ты вообще ни разу не сказал мне ни слова правды!
Фрэнсис нахмурился.
– Бог мне свидетель, Энн, я ни разу в жизни тебе не солгал, если не считать того дня, когда мы расстались в Кеймри. Все, что я сейчас сказал, было чистейшей правдой. Я люблю тебя и хочу, чтобы ты стала моей женой вопреки воле Гленкеннона и всем его планам.
Он замолчал, ожидая ее ответа, но Энн не могла вымолвить ни слова. В глазах Фрэнсиса отразилась неприкрытая боль.
– Я не стану тебя умолять, – мрачно произнес он. – Очень скоро нам с Конрадом придется бежать отсюда, у меня нет времени, чтобы тебя убеждать. Ты должна сама решить, стоит мне доверять или нет.
Энн посмотрела на него, как утопающий смотрит на берег, до которого не добраться вплавь. Она твердила себе, что нельзя его любить, это просто невозможно, для этого есть тысячи причин. Но через несколько минут Фрэнсис уйдет из ее жизни навсегда, если она его не остановит…
Внезапно Энн поняла, что может дать только один ответ. Не имеет значения, лжет он или говорит правду. Ее больше не волновала ни собственная уязвленная гордость, ни многочисленные веские причины, которые она сама себе приводила, чтобы его избегать. Со сдавленным криком Энн бросилась в его раскрытые объятия. Фрэнсис подхватил ее и крепко прижал к себе, осыпая поцелуями ее лицо и волосы.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101
Его рот отыскал ее губы с такой нежностью, что сердце Энн заколотилось с неистовой силой. Все разумные мысли покинули ее, губы раскрылись ему навстречу. Этот поцелуй, полный самозабвенной страсти, обжег ей душу. Мир закружился вокруг нее, а потом и вовсе исчез. Руки Фрэнсиса и его губы остались единственной реальностью. Не было больше гордости или гнева, не было ни благоразумия, ни опасений, ни единой мысли – вообще ничего! По собственной воле, не спрашивая совета у разума, ее тело выгнулось ему навстречу, руки обвились вокруг его шеи. Впервые за несколько месяцев она почувствовала себя живой. «Он меня любит!» – ликовала Энн. Раньше он никогда не говорил ей таких слов – даже в ту незабываемую ночь на берегу.
Его могучие руки, державшие ее за талию, вдруг стали удивительно чуткими и нежными, ладони скользнули вверх и обхватили грудь. Потом его рука пробралась под полу капота и нащупала мягкую, как у младенца, кожу у нее на бедре, а губы проложили влажную дорожку поцелуев от ее щеки к плечу.
– Энн, Энн… я так давно тебя люблю, я так долго хотел тебя… – шептал Фрэнсис.
Энн почувствовала, как все ее тело содрогнулось; когда он подхватил ее на руки и перенес на постель, она не стала протестовать.
Бережно уложив свою ношу на покрывало, Фрэнсис опустился на кровать рядом с ней. Опять их губы слились, он целовал ее, пока голова у нее не закружилась от страсти и нетерпения. Капот совсем разошелся под его руками, Энн ахнула, когда его губы продолжили свой путь от шеи к упругой округлой груди. Как в ту ночь на берегу, она чутко отзывалась на каждое прикосновение, ничего не сознавая, ощущая лишь стремительный ток крови и неистовые вспышки желания, прожигающие тело насквозь. А Фрэнсис опять овладел ее губами, его руки скользили по ее телу – умные, уверенные руки мужчины, знающего, как дарить наслаждение женщине. Энн казалось, что она тонет в его поцелуе и вот-вот захлебнется, но ей было все равно.
Напряжение достигло невыносимого предела. Фрэнсис внезапно остановился, поднял голову и залюбовался красотой обнаженного тела Энн в мягком свете свечей. Страстная и покорная, она лежала в его объятиях, но он твердо решил не торопиться. Ни за что на свете он не причинит ей боли!
Дрожащими пальцами Фрэнсис принялся расстегивать рубашку и замер от неожиданности, когда Энн вдруг подняла руки и ловко освободила пуговицы от петель. Она безмолвно заглянула ему в глаза, ее руки заскользили по его обнаженной коже, и тогда яростный стон исторгся из груди Фрэнсиса: битва с собой была проиграна. Его пальцы запутались в волнах ее волос, разметавшихся по подушке; он приник губами к ее рту, как жаждущий в пустыне припадает наконец к желанному источнику, не в силах насытиться свежей и чистой влагой…
Внезапно раздался громкий стук в дверь, разорвав завесу окутавшего их тумана страсти. Выругавшись себе под нос, Фрэнсис мгновенно вскочил на ноги и скрылся за занавеской, где стояла ванна, а Энн трясущимися руками принялась натягивать на себя капот.
Что, если это ее отец решил нагрянуть с каким-то неотложным распоряжением? Такое однажды уже бывало. Или, еще того хуже, вдруг он уже знает, что Фрэнсис здесь?..
Пока Энн открывала дверь, сердце у нее сильно колотилось; она едва не лишилась чувств от облегчения, увидев, что на пороге стоит Бесс, удивленно глядя в пылающее от смущения лицо своей хозяйки.
– Я помешала вам принимать ванну, сударыня? Я увидела, что у вас свеча еще горит, вот и решила зайти сказать, что я вернулась. Я уже раз постучала, но вы не слышали.
– Ах да, я… как раз готовилась ко сну, – пролепетала Энн и отступила от двери, чтобы пропустить девушку в комнату.
Бесс улыбнулась и покачала головой:
– Представьте себе, посыльный ошибся. Моя кузина вовсе не была больна. Просто не понимаю, как это могло случиться… Может быть, вы хотите, чтобы я все тут привела в порядок и помогла вам лечь?
– Нет! То есть… я хочу сказать, что ты, должно быть, очень устала, – торопливо пояснила Энн. – Нет, сегодня ты мне больше не нужна. Я уже собиралась задуть свечи.
Когда Бесс наконец ушла, еще раз с удивлением взглянув на нее, Энн закрыла дверь и обессиленно прислонилась к ней. Колени у нее подгибались, хотя угроза миновала.
Фрэнсис высунул голову из-за занавески.
– Уж если собираешься иметь дело с горцами, учись врать, не краснея, милая, – усмехнулся он, подходя к ней. – Поскольку моя жизнь в твоих руках, придется мне, видно, научить тебя, как это делается. Иди сюда, и мы начнем наш урок!
Он протянул к ней руку, но Энн неожиданно отпрянула и прижалась к стене. Сколько же раз он ей врал? Может быть, недавно прозвучавшее признание в любви – это очередная ложь и он просто хочет затащить ее в постель? Разве она не поклялась себе, что больше не позволит ему ее одурачить? Боже милостивый! Почему же она раньше об этом не вспомнила – до того, как начала отвечать на его поцелуи?..
– В чем дело, милая? – Фрэнсис удивленно взглянул на нее.
– Ты так здорово умеешь врать, что я понятия не имею, можно тебе верить или нет! – выпалила Энн, стараясь не смотреть на него, чтобы не поддаваться соблазну. – Уходи, тебе вообще не следовало сюда приходить!
– Когда это я лгал тебе, Энн?
– Когда?! – ее голос сорвался на крик. – Откуда мне знать? Очень может быть, что ты вообще ни разу не сказал мне ни слова правды!
Фрэнсис нахмурился.
– Бог мне свидетель, Энн, я ни разу в жизни тебе не солгал, если не считать того дня, когда мы расстались в Кеймри. Все, что я сейчас сказал, было чистейшей правдой. Я люблю тебя и хочу, чтобы ты стала моей женой вопреки воле Гленкеннона и всем его планам.
Он замолчал, ожидая ее ответа, но Энн не могла вымолвить ни слова. В глазах Фрэнсиса отразилась неприкрытая боль.
– Я не стану тебя умолять, – мрачно произнес он. – Очень скоро нам с Конрадом придется бежать отсюда, у меня нет времени, чтобы тебя убеждать. Ты должна сама решить, стоит мне доверять или нет.
Энн посмотрела на него, как утопающий смотрит на берег, до которого не добраться вплавь. Она твердила себе, что нельзя его любить, это просто невозможно, для этого есть тысячи причин. Но через несколько минут Фрэнсис уйдет из ее жизни навсегда, если она его не остановит…
Внезапно Энн поняла, что может дать только один ответ. Не имеет значения, лжет он или говорит правду. Ее больше не волновала ни собственная уязвленная гордость, ни многочисленные веские причины, которые она сама себе приводила, чтобы его избегать. Со сдавленным криком Энн бросилась в его раскрытые объятия. Фрэнсис подхватил ее и крепко прижал к себе, осыпая поцелуями ее лицо и волосы.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101