Майкл Годфри, по уши влюбленный в Эмбер, захотел узнать настоящее имя возлюбленной, кто она, откуда. Она отказалась сказать ему правду, но ярко расцветила историю о Салли Гудмен, и он поверил, что Эмбер — наследница загородного поместья, убежавшая из дому с мужчиной, который не пользовался симпатией в ее семье, а вот теперь он ее бросил. Майкл очень сочувствовал Эмбер и негодовал, что женщина такого благородного воспитания вынуждена теперь жить в столь недостойном окружении. Он предложил ей связаться с семьей. Но Эмбер наотрез отказалась, заявив, что они ни за что не помогут ей, когда узнают, что их дочь в этом страшном районе.
=Тогда поедемте со мной, — предложил он, — я позабочусь о вас.
=Спасибо, Майкл, я бы не против. Но не могу, пока я прикована беременностью. Боже, какой был бы фурор, если бы я рожала в вашем поместье! Вас бы в два счета выгнали из дома!
Они оба рассмеялись
— Мне десятки раз угрожали. Или исправляйся, голубчик, или убирайся вон! — он нарочно сдвинул брови и зарычал страшным голосом. Потом вдруг наклонился к ней и взял за руку. — Но, пожалуйста… потом… после всего, вы поедете со мной?
— Я только и мечтаю об этом. Но как мне быть, а вдруг констебль? Ведь если меня поймают, сразу возвратят в Ньюгейт.
Майкл жил на содержание, не покрывавшее его расходов, и он никогда не смог бы заплатить за нее долг.
— Не поймают. Я позабочусь об этом, вы будете в безопасности…
Пятого апреля Эмбер проснулась рано от тупой боли в спине. Она повернулась на другой бок, чтобы было поудобнее, и тут вдруг поняла, в чем дело. Она толкнула Черного Джека.
— Эй, Черный Джек! Проснись! Скажи матушке Красной Шапочке, что началось! И пришли повитуху!
— Что?
Он сонно заворчал, недовольный, что его разбудили. Но когда Эмбер тряхнула его довольно энергично, ибо слышала, что бывает, когда к родам не успевают приготовиться, — тогда он пробудился, удивленно уставился на нее и стал быстро одеваться.
Матушка Красная Шапочка навестила Эмбер, потом занялась своими обычными делами, убежденная, что в ближайшие часы ничего серьезного не случится. Пришла повитуха с двумя помощницами, осмотрела Эмбер и села ждать. Заглянула Бесс Коломбина, но ее сразу же отослали прочь: существовала примета, что присутствие человека, которого роженица не любит, препятствует нормальному выходу младенца. А Черный Джек, вспотевший и взволнованный, казалось, страдал не меньше Эмбер. Он не отходил от нее ни на шаг и пил бренди стакан за стаканом.
Наконец, часа в четыре пополудни стала появляться головка ребенка, похожая на красное сморщенное яблоко, и через несколько минут он родился. Эмбер лежала измученная и отрешенная, не способная ощущать ничего, кроме облегчения.
Она разочаровалась в ребенке: он был длинный, худой и красный, ничем не напоминавший своего красивого отца. Но матушка Красная Шапочка уверяла Эмбер, что сын станет очень симпатичным через месяц-другой. А сейчас крошечное личико постоянно искажалось криком, ибо мальчик хотел есть. Эмбер решила, что сама будет его нянчить. В деревне замужние женщины, имевшие детей, никогда не выглядели, как девушки, но матушка возмутилась, заявив, что благородные дамы не допускают, чтобы у них испортилась фигура. Они найдут женщину-кормилицу. Тщеславие Эмбер не нуждалось в дальнейших стимулах, и она с готовностью согласилась, но пока подыскивали подходящую кандидатуру, ребенок голодал.
Кормилицу нашли через четыре дня, и она отвечала всем требованиям матушки Красной Шапочки. После этого малыш стал спокойным и довольным, большую часть времени спал в своей люльке рядом с матерью. Эмбер испытывала страстную нежность к нему, она и сама не ожидала, что способна на такие чувства. Но все же она надеялась, что никогда больше не будет иметь детей.
Эмбер быстро оправлялась после родов и ко времени прихода кормилицы уже сидела на кровати, обложенная подушками и одетая в рубашку Черного Джека, ибо считалось, что мужская рубашка способствует быстрому высыханию молока в груди. Ее посещал Майкл Годфри; на крестины он принес красивую кружевную рубашку для ребенка, были и другие подарки. В общем, у Эмбер появилось гораздо больше друзей, чем она могла ожидать.
Одной из них стала Пенелопа Хилл, проститутка, жившая в доме напротив. Эта крупная, ширококостная молодая женщина могла претендовать на красоту лишь копной бледно-желтых волос и громадными дынеобразными грудями. Под мышками на грязном голубом платье из тафты виднелись пятна от пота, а весь ее облик источал похоть. Циничная и ленивая, Пенелопа смотрела на мужчин с добродушным презрением. Она предупредила Эмбер, что для успеха у мужчин надо использовать их слабости себе на пользу.
Но Эмбер интересовали не эти философские рассуждения, а советы иного рода. Практичная Пенелопа рассказала ей о многочисленных способах избежания беременности — прерывании или абортах. Слушая Пенелопу, Эмбер поражалась, как она могла быть такой глупой и не догадалась об этом сама, ведь это так очевидно.
Когда сыну исполнилось две недели, его окрестили одним именем — Брюс. По традиции незаконнорожденному младенцу давали имя матери, но Эмбер не могла пользоваться своим именем и не хотела использовать имя Льюка Чаннелла. Потом праздновали крестины, на которых присутствовали матушка Красная Шапочка, Черный Джек, Бесс Коломбина, Майкл и Пенелопа, итальянский джентльмен, который уехал из своей страны по причинам, не подлежавшим разглашению, и который ни слова не знал по-английски, обитатели третьего этажа — фальшивомонетчик с женой, два приятеля Черного Джека, которые сопровождали его во время вылазок в город, — Джимми Большой Рот и Синюшный, и еще разного рода мошенники, карманники и должники. Мужчины пили вино и играли в карты, а женщины обсуждали беременность и преждевременные роды с таким же увлечением, как и в Мэригрине.
Неделю спустя женщина, нанятая матушкой Красной Шапочкой, явилась за маленьким Брюсом, чтобы забрать ребенка в деревню. Ее звали миссис Чивертон, она была женой фермера из Кингсленда, небольшого селения в двух с половиной милях от Лондона, но почти в четырех милях от Уайтфрайерз. Эмбер сразу же почувствовала к ней симпатию и доверие — прежде она знавала много таких женщин. Эмбер согласилась платить ей десять фунтов в год за содержание сына и дала ей еще пять фунтов, чтобы миссис Чивертон привозила его к ней, когда она пожелает.
Эмбер не хотела расставаться с сыном навсегда и готова была оставить его у себя, если бы не настойчивость матушки Красной Шапочки, убедившей ее, что в Уайтфрайерз такой ужасный климат, что ребенок здесь непременно заболеет и умрет. Эмбер любила сына, он был ее собственностью, но, возможно, еще больше любила потому, что он — от Брюса Карлтона.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138